Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— У вас неплохо получается, следователь. Вы не пробовали писать детективные романы?
— Госпожа Буке, надеюсь, вы все же дадите закончить мне свой рассказ. Так вот, вчера утром, встав пораньше, Адольф завел «рыцаря» и решил, на всякий случай, смазать его. Случайно коснувшись рычага, он привел адскую машину в движение. Примерно около девяти часов в кабинет вошла Вента Калныня…
Под ногами экономки хрустнул гипсовый осколок. Она подняла голову и в упор посмотрела на следователя:
— Когда я вошла, он был уже мертв.
— А никто и не говорил, что было по-другому. Вы машинально подняли валявшуюся на полу масленку, поставили ее на подставку, затем закрыли кабинет на ключ, чтобы никто из слуг случайно не зашел туда, и поднялись к себе…
— Постойте, — воскликнул до сих пор молчавший любовник Лилии Буке. — Но ведь весь город знает, что дверь была заперта изнутри.
— Извините, дайте я закончу. Итак, закрыв дверь на ключ Вента Калныня поднялась к себе. Вероятно, она была потрясена увиденным и не знала, что делать. В этот момент пришла горничная, и тут экономка по-настоящему испугалась. Дело в том, что ключ от кабинета был только у хозяина и у нее. Она решила отвести от себя подозрения, разыграв перед слугами небольшую сценку. Сделав вид, что не может открыть дверь, так как с другой стороны уже вставлен ключ, и даже заставив горничную залезть на стол, Калныня приказала взломать дверь. Пока все глазели на труп, она осторожно вставила в замок с другой стороны свой ключ, а затем, запретив слугам входить в кабинет, вызвала полицию. Вот, возьмите, — Гутманис положил на письменный стол ключ. — Его нашли в кармане господина Яншевского. Дальше вы знаете… В принципе, один из виновников наказан, но остался, так сказать, вдохновитель, без которого, возможно, всего этого не произошло бы…
— Господин следователь, — невеста Яншевского встала и поправила шляпку с вуалью, — не забывайтесь, это всего лишь ваши предположения. Надеюсь, вы наконец поняли, что никто из присутствующих не убивал ни господина Яншевского, ни этого старьевщика. Думаю, мы вам больше не нужны, нам и так пришлось уделить вам много времени, поэтому разрешите откланяться. Ко мне сегодня обещал прийти префект, выразить свое соболезнование, а мне еще надо привести себя в порядок… — И она вновь поправила свою шляпку.
— Насчет «рыцаря», Яншевского и горничной все ясно, а как вы догадались, что экономка заходила в кабинет, и даже сказали точное время? — спросил Ивар Блуме у Гутманиса, когда они вышли из дома Яншевского.
— Ну, здесь все просто. Мы привыкли искать во всем сложное. Решение же обычно лежит на поверхности, надо только взглянуть на обилие или недостаток фактов с какой-то определенной точки зрения, и вся истина тут же раскроется перед вами. Сложность заключается лишь в том, чтобы найти эту точку. В данном случае это была лужа масла, оставленная разбитой машиной на проезжей части напротив полицейского участка.
— Лужа масла напротив полицейского участка? — молодой человек от изумления даже остановился. — Это как?
— Очень просто. Увидев из окна эту лужу, я вспомнил, что уже видел нечто подобное в кабинете Яншевского. На паркете, рядом с правой рукой покойного, надеюсь, вы тоже заметили, была лужа масла. Значит, он перед смертью держал масленку, которая, когда он рухнул на пол, выпала из его руки. Судя по количеству вытекшего из нее масла, она пролежала не менее двух часов, прежде чем ее подняли и поставили на подставку. Врач сказал, что убийство произошло около семи часов утра, плюс эти два часа, — получается около девяти часов.
— Здорово! И действительно просто!
— Дальше, ключ… — Гутманис вдруг остановился и протянул руку ладонью вверх. — Дождь. Вот так всегда, стоит только оставить где-нибудь зонтик, как тут же начинает лить словно из ведра.
— Ну а что дальше?
— Что дальше? Ах да… От кабинета Яншевского было всего два ключа. Один найден в кармане покойного, а второй торчал в дверях. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что ключ в дверях принадлежит Венте Калныне. Вот и все… Почему ты не носишь зонтика? — следователь поднял воротник пальто и засунул руки поглубже в карманы. Жаль, что этой самодвижущейся телеги нет рядом…
Это было забавное зрелище — невысокого роста плотный Карл Гутманис и длинный худой, с огромным синяком под глазом и слегка прихрамывающий Ивар Блуме шагали, съежившись под проливным дождем, мимо утопающих в зелени шикарных особняков. Местный юродивый в рваной одежонке еще долго показывал им вслед пальцем и, покатываясь по мокрой мостовой со смеху, размазывал по щекам не то дождь, не то слезы.
1985–86 г.
О пользе регулярного питания
Ретродетектив
«Ну, что новенького? Неделя народной культуры. Четверг, 31 мая 1934 года, в лиепайском Новом театре слушание реферата господина Битина „Всемирная идея мира“. После лекции выступление симфонического оркестра. Дирижер Оскар Бирзниекс…»
В дверь постучали. Сидящий за письменным столом пожилой мужчина отложил газету и громко сказал:
— Войдите.
— Господин следователь, — обратился к нему появившийся на пороге дежурный полицейский, — Рига. Мы переключили на ваш аппарат. Возьмите, пожалуйста, трубку.
Мужчина протянул руку к телефону.
— Хелло, Лиепая. На проводе Карл Гутманис, следователь по особо важным делам первого полицейского участка.
— Вы получили пакет из центрального полицейского управления? — раздался в трубке хрипловатый голос одного из секретарей министра.
— Да, — ответил следователь, взяв со стола большой конверт с множеством печатей.
— Вы ознакомились с его содержанием?
— Нет еще, — поморщился Гутманис, из своих пятидесяти лет он по крайней мере последние пятнадцать старался не читать до второго завтрака официальных бумаг, чтобы не портить себе аппетит и желудок, уже и без того загубленный холостяцкой жизнью. — Его только что принесли. А в чем дело?
— В пакете находится сообщение Интерпола.
— Кого?
— Да что вы там, у себя в Лиепае, — задрожала от негодования мембрана в трубке, — не знаете о существовании международной организации уголовной полиции, созданной в тысяча девятьсот двадцать третьем году для совместной борьбы с преступниками?!
— Ну и что надо этой организации от нас?
— В Интерпол поступила информация о том, что в Латвии может объявиться один международный преступник, кстати, уроженец ваших мест. Возможно, он постарается изменить свою внешность, фамилию, но в сообщении указаны его антропологические данные, приметы, привычки. Жаль, конечно, что нет отпечатков пальцев. Будьте осторожны, это очень опасный человек. От него можно ожидать всего. К вам на помощь должен вылететь представитель Интерпола.
Гутманис положил телефонную трубку и нехотя вскрыл конверт. Из него выпала фотография и несколько отпечатанных на машинке листков. Едва следователь успел с ними ознакомиться, как вновь раздался стук в дверь.
— Извините, — сказал все тот же дежурный полицейский, звонили из дома господина Куна. — У них, кажется, произошло убийство. Я уже выслал туда наряд полицейских.
— Почему «кажется»?
— Звонил доктор Гарозе. Он сказал, что это очень похоже не на обычную смерть, а на убийство.
Следователь встал, положил в карман фотографию из конверта и приказал все еще стоящему в дверях полицейскому:
— Вызовите мою пролетку.
Дом Куна находился сразу же за старым еврейским кладбищем. Большой, с огромной застекленной верандой и высокой черепичной крышей, он стоял в глубине цветущего фруктового сада. Гутманис прошел по выложенной керамическими плитками дорожке к особняку и, поднявшись по широкой лестнице, постучал. Дверь мгновенно распахнулась.
— Прошу вас, — сказал полицейский сержант, показывая на приоткрытую дверь. — Он там.
В комнате, уставленной всевозможными восточными безделушками, нервно прохаживаясь, следователя поджидал врач.