Метод галактической агрессии (СИ)

Но и это было ещё не все.
Созданные сверх-чувствительными к псионике, бакэнеко первыми ощутили приближение ужасной угрозы извне. Колебания, порожденные аурой безумия и голода, расходящиеся волнами в океане темного потенциала, мгновенно взбудоражили всю сеть бакэнеко, как только возвышенный явился во Внутренний Космос. А когда древняя ненасытная тварь напала на Город Свободы в Чёрной Звезде — подняв псионный шторм страха и боли, кошкадемоны взяли и… исчезли.
Во всех мирах, во всех колониях, в один момент не стало ни одного зверька, таких привычных в обычное время. Ни взрослой особи, ни котенка, никого. Напуганные приближающейся опасностью, созданные "Единством» универсальные биороботы одновременно все разом применили одну из своих способностей — «фазовый шаг». Этот псионный дар, не встречающийся у людей, давал кошкадемонам возможность совершать микро-телепортацию в пространстве, делая их самих чем-то вроде живых прыжковых двигателей. Обладая ко всему прочему способностью выживать в открытом космическом пространстве, бакэнеко покинули ставший смертельно опасным Внутренний Космос, множественным каскадом последовательных «фазовых шагов» переместившихся к одной только им известной цели, ища для себя убежища.
Не было центра принятия решения, их бегство было продиктовано спонтанным порывом, спровоцированным единой на всю стаю эмоцией страха и желанием спасти себя и свое потомство. Самая прямая и самая первобытная из возможных, демократия на уровне инстинктов сработала идеально и мгновенно. Вся биотическая сеть бакэнеко, восприняв импульс безумного ужаса, распространившейся по всей цепочке, от особи к особи, совершила пространственный прыжок.
Но как и для человеческих кораблей, кошкадемонам нужны были точные координаты места для выхода из прыжка.
И этими координатами стали координаты Омау — единственного мира во Внешнем Космосе, где побывала одна из особей бакэнеко. Это была Сметанка, во время своего путешествия с Хелом и Суон в поисках Алекса Дарка. Альтернатив Омау попросту не было, вне Внутренних Систем кошкадемонам был известен только этот мир, если не считать каменного мирка, спаленного радиацией жестокой молодой звезды, где в глубоких пещерах находились иссохшие мумии древних ящеров. Но этот выжженный радиоактивный мир вселял даже большую тревогу в стайное сознание бакэнеко, чем Омау, поглощенный Белой Смертью. Если бы место эвакуации, например, рассчитывали киборги Улья, они бы возможно избрали иной вариант для их нового дома. Но кошкадемоны не умели выбирать или анализировать. Инстинктивное восприятие подсказывало им единый путь, и они бросились туда, без колебаний.
Так получилось, что к моменту прибытия бакэнеко на Омау, новообразованные Хелы уже полностью захватили этот мир, победив в своей собственной эволюционной войне. Планетарное тело Белой Смерти, смешавшись с новообразованными формами своих орбитальных частей, претерпело новую волну глобальных изменений. Как гораздо более организованные формы, Хелы имели максимальное преимущество перед инертной массой основного тела Белой Смерти. Растворяясь и перемешиваясь друг в друге, отражаясь и резонируя на псионной уровне, части Белой Смерти стали новым существом.
И имя ему было — Хел.
Хелы преобразовали всю оставшуюся Белую Смерть по своему образу и подобию. Этот мир отныне принадлежал им, точнее они сами теперь были этим миром. Полная и безраздельная власть!
Но это была власть над умирающим миром.
Омау, ранее подверженный хаотичному влиянию низкооранизованной недоразвитой Белой Смерти, был разрушен на псионном уровне. Все биотические формы жизни, подвергнутые хаотичному резонансу, медленно угасали, и теперь даже Хелы не могли оживить их обратно, не знали, как это сделать… Попав в точку неопределенности и увядания, в беспомощности, на грани опасности снова потерять смысл — Хелы с радостью встретили внезапно появившиеся стаи кошкадемонов.
Это появление дало новый толчок к движению и новый проблеск смысла бытия.
Эти оба вида жизни, Белая Смерть Хел и бакэнеко-кошкадемоны, такие разные, но такие похожие были как будто созданы друг для друга. При первом же контакте они слились в синхронном псионном отражении — у Хелов снова появилась цель! Псионным резонансом восприняв память Сметанки и её страх, ставшими общими с памятью и страхом всей стаи, Хелы наконец-то поняли, что значит "Суон" и "Ириска". И где они находятся. Хелам нужно было срочно отправляться туда!
 
Но как?
И в этом снова помог внезапный симбиоз обоих существ. Ведь их восприятие было взаимным — и бакэнеко впитали в свою очередь ту цель, которая была запечатлена в Хелах на уровне основ. Спасти Суон и Ирис! Если во вселенной могло существовать чудо или аналог его — то это было именно оно. Две независимые ветви эволюции чуждых друг другу существ непредсказуемо переплелись и отразились друг в друге, дав новый импульс уже совместному движению. Никаких расчетов, никаких рефлексий или построения планов.
Только хаос и эволюция.
И вот уже кошкадемон Сметанка, как маленькая пушистая ракета, летит четко в цель, сворачивая пространство в произвольную точку. А за ней, по эху её колебаний, псионной волной в потенциальном поле темной энергии, быстрее скорости света, один за другим летят все имеющиеся подвижные части Белой Смерти.
Они успели как раз вовремя.
В тот самый момент, когда внутри обесточенной станции «Роза» распухшая груда псионного мяса уже готова была покончить с Суон и Ирис, у Возвышения внезапно появился новый неожиданный противник. Точнее, сразу много новых противников. Все Хелы, рожденные на орбите Омау и от того имеющие способность к передвижению — разом явились сюда.
Армия псионных существ, неуязвимая физически, обладающая единым сознанием и единой целью по имени Хел ворвалась в казавшимся безнадежным бой. Свободно просачиваясь сквозь толстую броню крепости, куски Белой Смерти последовали за своим проводником-Сметанкой, храбро вставшей на защиту своей хозяйки. И сами стали щитом.
Сильная боль и кровотечение лишили Суон сознания, и она не могла бы дальше сражаться с ужасным врагом — но Хелы могли!
Псионное мясо, ещё не зная, кто или что находится перед ней — просто ударило в скопление белых фигур псионным разрядом, чтобы разложить и сожрать наглого пришельца. Розовые дуговые молнии засверкали, отражаясь в полумраке отсека и впились прямо в ряды Хелов.
Ничего не произошло.
Хелы стояли, как ни в чем не бывало, только немного раздулись с виду.
— Где моя гидроферма, хамло? — деловито осведомились Хелы, переглянувшись, хмурясь и подводя вердикт, — Оно не Хел… Не Хел!.. Хел — красавчик! А оно… Оно противное! Оно гадкое!
Но безумная плоть только бурлила и пузырилась, никак не отвечая на их возгласы, что не характеризовало его с хорошей стороны. По шевелящейся груде мяса пошли судороги, и страшное существо тут же разразилось ещё большим количеством отростков, намереваясь усилить дозу псионного воздействия. Хелы меланхолично наблюдали за его приготовлениями, и только плотнее сомкнули строй, закрывая собой Суон, Ирис и Сметанку.
Еще раз, то же самое?
Хелы, усмехаясь, снова переглянулись.
Они впитали первый разряд псионики возвышенного, не потеряв ни одной совей части. Но это было неприятно. Разряд нес в себе исключительно разрушительный потенциал, никакого импульса к эволюции. Отвратительно, нехорошо, неструктурно! Но все же пришлось впитать его в себя, чтобы эта мерзость не достигла Суон.
И снова оно начинает! Эти псионные волны хаоса, чего доброго, разнесут упорядоченные тела Хелов на куски — их силу он почувствовал на себе. Опасно. Очень опасно. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы этот псионный хаос попал на Суон, Ириску или Сметанку. Ни за что!
— Нужно проглотить его! — разозлившись, выпалил один из Хелов. — Сделаем его Хелом! Научим настоящей эволюции!
— Но мы не можем! — тут же возразил другой, — Оно не поглощаемое! Слишком большое! Слишком сильное! Слишком хаотичное! Оно отбросит нас назад, в хаос!