Я буду рядом (СИ)

Развести в тесной пещере огонь, чтобы согреть воды или приготовить горячую пищу, не представлялось возможным: нельзя сжигать кислород. Сухие галеты, печенье, шоколадные батончики да сухари – вот и весь запас еды. Насте в горло не лезло даже это, зато нестерпимо хотелось пить. Однако она держалась, не надоедала Мураду нытьем о том, как ей тут страшно, как ей хочется поскорее выйти на свежий воздух.
Просидев под землей еще день, Мурад решил выбраться из их убежища к ночи вторых суток.
– Я не останусь здесь одна, – мотая головой, резко сказала Настя, услышав предложение Мурада.
Он хотел вылезти один и разведать обстановку, но Настя категорически отказалась оставаться под землей в одиночку. Если там, наверху, их поджидал убийца, то лучше уж умереть вместе с Мурадом, чем здесь – от ужаса и темноты. Как он ее ни уговаривал, Настя согласилась только на одно: она дойдет с ним до самого выхода из расщелины в скале и позволит ему одному выглянуть наружу, но сидеть внизу она не будет. Мураду пришлось ей уступить. Выбираться решили, когда опустится ночь. Если тот, кто поджег дом, все еще там, то среди развалин дома у Мурада с Настей будет больше шансов оставаться незамеченными. Мурад лишь надеялся, что все предосторожности окажутся лишними и убийца давно покинул эти места.
И вот снова они шли вдоль извилистой узкой расщелины, где можно было протиснуться лишь боком, следуя друг за другом, а потом ползком. Мурад двигался впереди, освещая путь маленьким карманным фонариком. Настя вцепилась в него, боясь отпустить и остаться одной в кромешной тьме. Вскоре Настя почувствовала, что потянуло сквозняком. Мурад остановился.
– Выйти бесшумно не получится, – сказал Мурад. – Тут завал.
Мурад несколько раз ударил ногой по какой-то обугленной рухляди, загородившей выход из их спасительного убежища. Что-то треснуло. Раздался скрежет металла. В окружающей темноте этот звук прошумел громом.
– Настя, оставайся здесь, – бросил Мурад и скрылся во мраке.
Она послушно осталась стоять, зажатая между двумя скалами. Пара шагов за поворот – и она окажется на свободе. Но нужно дождаться Мурада.
Он вернулся через пару минут.
– Все тихо, пойдем.
Они выбрались на пепелище. Ночь стояла светлая. Черный небосвод был усеян россыпью ледяных звезд. Прямо надо их головами мерцал неполный круг Луны. Настя с ужасом осмотрелась. Дом выгорел полностью. Даже каминная труба, видимо, от взрыва осыпалась градом обугленных кирпичей. Удушливо пахло гарью и влагой. Как и говорил Мурад, прошел обильный дождь, затушив пожар. Над останками дома уже не взвивался дымок догорающей ветоши. Ничего не осталось. Ничего. Настя судорожно втянула в себя воздух и взглянула на Мурада. Его лицо было непроницаемым, но она могла представить, как больно ему было осознавать, что его дома больше нет.
– Прости, – прошептала Настя.
Она увидела его недоуменный взгляд.
– За что?
– Это все из-за меня.
– Ерунда. – Мурад взял ее за руку. – Это всего лишь дом, Настя. Главное – мы оба остались целы.
Настя порывисто обняла Мурада, прижавшись щекой к его груди. Потом он отстранился, застегнул молнию на ее куртке, поднял воротник.
– Нужно убираться отсюда.
– Машина же тоже сгорела, – с ужасом осознала Настя.
– Пойдем пешком.
– Пешком? Куда?
– Сначала поднимемся выше в горы. Там есть одно место…
– Ты же говорил, что здесь в округе никого нет на десятки километров.
– Есть один человек. – Мурад задумался и добавил: – А если его нет, то по крайней мере есть его жилье. Мы найдем там теплую одежду и еду. А если он и сам на месте, то поможет найти нам машину. Идти в деревню с тобой я не рискну.
– Думаешь, наш убийца может быть там?
– Если не сам, то наверняка он поговорил с кем надо, чтобы, в случае чего, ему сообщили о нас. – Мурад взглянул на Настю. – Нам ни в коем случае нельзя попадаться на глаза хоть кому-то, кто мог бы передать твоему отцу, что мы оба остались живы. Пойдем.
Мурад дернул Настю за рукав, и они двинулись к густо растущим у самой скалы деревьям.
 
– Дорога же в другой стороне, – почему-то шепотом сказала Настя.
– Нам и не нужна дорога, мы пойдем совсем в другом направлении.
– Это далеко? – Настю все больше охватывал ужас.
– Прилично, но если ты будешь паинькой и напряжешься, то к обеду завтрашнего дня дойдем.
– К обеду! – ахнула Настя. – Мы же околеем от холода.
– Не околеем, если ты пошевелишься, – строго сказал Мурад и скорым шагом пошел вперед.
Насте ничего не оставалось, как поплестись за ним. Она попыталась взять себя в руки, убедить себя: Мурад знает, что делает. Оставаясь здесь, на пепелище, они ничего не дождутся. Но впереди лес, взбирающийся по склону горы, и волки.
– Там волки, Мурад, – пискнула Настя.
– Нет там никаких волков, – возразил Мурад. – Здесь так полыхало, что наверняка отбило охоту у какого бы то ни было зверья подходить близко.
Ночь стояла тихая, почти безветренная. Лишь изредка одинокий порыв ветра колыхал ветви низеньких молоденьких елей. Настя не чувствовала холода. Видимо, адреналин или инстинкт самосохранения отключили все ощущения. Нужно просто идти за Мурадом. Он их выведет.
– А этот человек, к которому мы идем… Почему ты уверен, что наш поджигатель не нашел его первым.
– Даже если и нашел, этот человек не станет ему помогать. Он не любит чужаков.
– А тебя он знает?
– Знает.
Больше вопросов Настя задавать не стала. Они молча шли весь остаток ночи, лишь на рассвете остановились на привал. Из подземного убежища Мурад прихватил с собой рюкзак, в котором оказалась вода и упаковка сухарей. Они присели на трухлявый пенек, чтобы перевести дыхание и подкрепиться. Насте казалось, что у нее отнялись ноги и она уже никогда не сможет подняться, тем более – идти дальше. Хорошо хоть, в пылу пожара Мурад держался лучше нее и не паниковал. Он не только успел схватить верхнюю одежду, но и заставил Настю обуться в крепкие ботинки на толстой подошве. В кроссовках было бы холодно, слишком скользко, и они давно бы промокли. Выпавший несколько дней назад необильный снег из-за оттепели почти полностью растаял, а прошедший дождь смыл его остатки. Между деревьями хлюпало, иногда ноги попадали в вязкую грязь, отчего идти, тем более в гору, было еще тяжелее.
Мурад плеснул водой на носовой платок и помог Насте стереть с лица сажу и грязь. Она старалась держаться, но когда Мурад наклонился и сухо поцеловал ее в губы, глаза наполнились слезами. Настя зло их смахнула ладонью.
– Еще чуть-чуть, скоро придем, – пообещал Мурад.
Настя кивнула и послушно встала, но после короткой остановки каждый шаг отдавался в теле ноющей болью. Насте казалось, что конца не будет ни этому подъему, ни этой боли. Прошлая жизнь осталась где-то далеко, будто ее и не было никогда. Стараясь ни о чем не думать, кроме следующего шага, Настя угрюмо передвигала ноги, держась за Мурада. Казалось, что ее телохранитель совсем не устал и сдерживала его только Настя. Однако с лица его не сходила хмурая туча, а в глазах плескалась злость.
Они шли в гору. Подъем был не очень крутым, но все равно Настя каждой мышцей тела ощущала, как высота набирает обороты, как разрывает легкие от усталости, как обжигает щеки сырым холодом. Когда Настя, сбившись с дыхания, споткнулась и только крепкая рука Мурада не позволила ей упасть, тут же подхватив под локоть, когда Настя уже подумала, что больше не сможет сделать и шагу, они вдруг остановились. Подняв глаза, Настя с облегчением и удивлением заметила крепкую хижину, притулившуюся у скалы. Деревья здесь росли плотно, и только потому, что сейчас они были лишены листвы, удалось заметить домик. Летом через плотную зелень его наверняка сразу не разглядишь.
Мурад толкнул дверь, но она не поддалась. Он стукнул несколько раз костяшками пальцев. Тишина длилась долго, и Настя решила, что хозяин этого жилища, видимо, ушел, а дом запер. Однако дверь беззвучно отворилась, и на пороге возник старик. Он был широкоплечим и высоким, лишь чуть уступая Мураду. В черных волосах и густой бороде мелькали белесые клочья седины. С морщинистого, будто продубленного лица смотрели с прищуром черные пытливые глаза.