Холодное блюдо

– Как поживает Майра?
– Насколько я знаю, она наслаждается Парижем, половиной состояния Омара и отсутствием его самого.
Вик забрала пустую чашку из-под кофе и зашагала к своему кабинету.
– Вот бы Глен был богатым.
Я представил богатую Вик. Она и так была заносчивой, а с деньгами ее точно никто не смог бы выносить. Я поплелся за ней и спросил Руби, ответил ли ей Ферг.
– Нет. Наверное, все еще клюет.
– Видимо, придется мне ехать к Эсперам.
Руби замерла и посмотрела на меня.
– Вряд ли. Думаю, Ферг рыбачит на севере города; как только он выедет на шоссе, то получит сообщение и заедет к Эсперам. Ему по пути.
– Есть еще стикеры?
– Вик все забрала.
Я немного постоял.
– Может, надо карандаши поточить?
– Поговори с Эрни Брауном, Местным жителем. Он звонил уже шесть раз со вчерашнего дня. – Она снова начала что-то печатать. – Может, он боится, что его арестуют.
Я бросил на Руби суровый взгляд и вышел из офиса, поджав хвост.
– Мне позвонить и сказать, что великий и ужасный едет к нему, раз уж тебе все равно нечего делать?
Я не стал хлопать дверью, потому что это унизительно. Погода ни капли не испортилась, поэтому я решил дойти до «Дюран Курант» пешком – один квартал и еще немного. Пусть они там удивятся.
Мы с Омаром быстро обсудили практические аспекты того, что я все еще не хотел считать убийством. Кто мог это сделать? В чем смысл стрелять из винтовки почти 50-го калибра почти в пятистах метрах? У Омара была теория.
– Я могу сузить круг поиска почти до десятка человек, которые легко могут совершить такой выстрел.
– В стране?
– В стране. – Он погладил свою козлиную бородку и потянул за длинные волоски на конце. – Я, ты, Роджер Рассел из Паудера, Майк Рубин, Кэрролл Купер, Дуайт Джонсон из Дюрана, Фил ла Ванте, Стэнли Фогел, Арти Короткая Песня из резервации, твой друг Генри Стоящий Медведь и…
Он пожал плечами.
– Давай пока остановимся на «и».
– Тихоня. Тот, кто в этом хорош, но никто о нем не знает.
– Тогда перейдем к тебе.
Омар без улыбки перевел взгляд на тыкву.
– Я мог бы и смолчать, но я не лжец и не идиот. У меня есть навыки и есть оружие, но нет мотива.
– Ты не против, если я проверю пули в твоей винтовке?
– Иначе я бы обиделся.
– Я.
– Да.
– Роджер Рассел умеет стрелять?
– Да. Слышал про это состязание в стрельбе по индейке на Типперери-роуд? – Я кивнул. – Он выиграл его три раза подряд.
Последний раз я видел Роджера Рассела в «Рыжем пони» в ночь происшествия. Надо спросить Генри, как часто Роджер у него бывает.
– Майк Рубин?
– Лучший оружейник в штате, он бы смог.
– Кэрролл Купер?
– Он с ума сходит по реконструкциям, как и Роджер. В Литтл-Бигхорне много чокнутых.
– Дуайт Джонсон?
– Пьет, но раньше был чертовски хорошим стрелком. В конце семидесятых он состоял в команде национальной стрелковой ассоциации.
– Филу ла Ванте семьдесят два года.
– Но этот старый баск до сих пор хорошо стреляет.
– Стэнли Фогел? Дантист?
– Он стрелок.
– Арти Короткая Песня?
– Я мало знаю про парней из резервации, но он с Генри сразу же пришли на ум. Мне нравится Арти, раньше он мне помогал. Он хорош, и на состязаниях все любят индейцев.
– Генри? – сжал я челюсть.
– Я знал, что тебе это не понравится, но он определенно мог бы это сделать. Боже, Уолт, этот засранец был в тылу врага в Лаосе и приводил офицеров на допрос. Ты никогда не думал, сколько из них не пережили эти допросы?
Да, я думал об этом.
– Как считаешь, сколько человек из этого списка способны на убийство?
– Половина. – Омар не задумался даже на секунду.
– Мы входим в эту половину?
– Один из нас – да, – взглянул он на меня.
Я повернул на углу моста, борясь с желанием заскочить на ранний обед в «Пчелу», перешел улицу и спустился с холма к маленькому зданию из красного кирпича, в котором «Курант» обитал с начала прошлого века. Когда я толкнул старинную дверь со скошенным стеклом, звякнул колокольчик.
– Я хочу поговорить с редактором этой вшивой газетенки!
Эрни посмотрел поверх своих трифокальных очков и улыбнулся. Я подошел к его поезду. В нашем округе о нем знали все, потому что он проезжал по точной копии нашего города, направлялся в горы, где исчезал в лабиринте туннелей, а потом снова появлялся на восточных равнинах, следовал за течением реки Паудер и возвращался в город. Я наклонился над Дюраном, рядом со своим офисом, где я выходил из Пули, и посмотрел на небольшое предприятие не так далеко от гор.
 
– Что-то новенькое.
Эрни встал и протиснулся ко мне.
– Вряд ли.
Я взглянул на грузовики, миниатюрную лесопилку и маленьких лесорубов.
– Похоже, это ответственные рабочие, если только не вырубают слишком много.
– Пожалуй… – В голосе Эрни слышалась неуверенность, но он встретился со мной взглядом. – Прости, что беспокою, Уолтер. Я понимаю, что ты сейчас занят. – Он улыбнулся. – Не хочешь сесть?
– Спасибо, Эрни, но если это не займет много…
Он легко махнул рукой.
– Всего лишь пара заявлений.
Эрни подошел к столу и вернулся с маленьким блокнотом на кольцах и карандашом, который был заточен, наверное, еще со вчерашнего утра. Я не мог не улыбнуться из-за серьезного выражения лица Эрнеста.
– У меня пара вопросов. – Он поджал губы и занес карандаш над блокнотом. – Как продвигается расследование?
Я щелкнул переключателем и перешел в режим оратора.
– Мы очень довольны сотрудничеством с Отделом уголовных расследований Шайенна и с Федеральным бюро расследований Вашингтона…
А откуда еще-то, из Африки, что ли?
– …нам удалось добиться значительного прогресса в расследовании дела с помощью лучших баллистических лабораторий страны.
– Это чудесно. Люди будут спать спокойнее, зная, что этому инциденту уделяют должное внимание.
Я взглянул на Эрни, чтобы убедиться в отсутствии сарказма на его лице.
– Мы направили все средства на это дело и делаем все, чтобы оно было закрыто как можно скорее.
А что еще я мог сказать? Что нас в отделе всего три с половиной и мы будем тянуть это дело до последнего, чтобы нам было чем заняться? Я боялся этих продолжительных монологов, которые неизбежно приходят с публичными заявлениями, и жил в страхе, что однажды из моего рта выскочит правда. Пока что этого не произошло, и это меня не успокаивало. Когда я снова поднял взгляд, Эрни замолчал.
– Прости, Эрни.
– Все в полном порядке. Я даже представить не могу, сколько у тебя всего на уме. – Спасибо хотя бы и на том. – Есть какие-то новости по делу?
– Я ничего не могу сказать, пока расследование не будет закрыто.
– Разумеется.
– Никто не говорил ничего интересного?
Эрни моргнул от неожиданности; возможно, я сбил его с толку, задав вопрос. Я наблюдал, как он следит за маленькими железнодорожными путями.
– В отношении этого молодого человека было сделано несколько неприятных заявлений. Но это же несчастный случай, верно?
Я задумался.
– Да. Пока что нет достаточно весомых улик, чтобы мы считали иначе.
Это было вполне себе официальным заявлением. Я уже повернулся к двери.
– Это все?
– А, да.
Погруженный в свои мысли, Эрни постучал по блокноту огромным розовым ластиком на другом конце карандаша.
– Тебе не кажется, что мир утомился, Уолтер? – Я замер, не зная, что на это ответить. Эрни, казалось, смутился. – Прости. Иногда я забываюсь и сыплю философскими высказываниями.
Я подошел к двери, открыл ее и ненадолго задержался, прислонившись к дверной раме.
– Не знаю насчет мира, но я точно утомился. – Он улыбнулся, я улыбнулся в ответ и ушел. Было всего лишь одиннадцать сорок пять.
Я поднялся на холм, повернул за угол на главную улицу и тут же забыл об усталости. У обочины сразу за книжным магазином стоял маленький красный джип. Я подошел и сел, прислонившись к бамперу. До офиса еще долго идти, мне нужно было отдохнуть. Вонни вышла примерно через три минуты.