Девичник. Тихие омуты

Нет, я не должна так думать! Я помогла многим, очень многим людям обрести себя, семью, любимых. Меня выворачивало от проблем, которые сыпались на меня, как крупный град в ненастную погоду, но какое удовлетворение я испытывала, когда ко мне приходили с благодарностью. Наивные люди, которым гораздо легче поверить, что кто-то, а не они сами, решил за них проблему! Пусть так. Многим нужно ощущение иллюзии, чтобы сдвинуть с места неподъемный груз. Он лишь кажется таковым, а человек уже пасует, уже ищет поддержки. Я старалась быть этим сильным плечом, на которое можно безбоязненно опереться. Наверное, я и сама недалеко ушла от такого состояния. Я долго пряталась за самодостаточностью, желанием совершенства. Но все меняется, и вот уже Лада становится для меня непререкаемым авторитетом. И все потому, что сделала за меня мою работу. Она решительно и безоговорочно подтолкнула меня к тому, что мне, двадцатичетырехлетней девушке, давно нужно было сделать самой. Она сделала меня лучше, немного подкорректировала мою внешность, вызвав в моей душе горячую волну благодарности. Никогда не думала, что внешнее может настолько изменить внутреннее. Теперь я нравилась самой себе. Мне была небезразлична моя внешность — новое, довольно приятное, интригующее состояние. К чему оно приведет меня?
Я все еще не отказалась от приемов, от помощи тем, кто в ней нуждается. Все еще сотни людей пытаются получить от меня бесценный совет по поводу своего будущего, проблем со здоровьем. Я не могу отказаться от всего этого только потому, что у меня стала более выразительной линия бровей. Я всегда поднималась с постели ни свет ни заря ради того, чтобы к приходу первого посетителя успеть хоть немного прийти в себя. Я думала о них, о тех, кто стоит за моей дверью, кто нервно курит на улице, ожидая своей очереди. Но с другой стороны, я не пыталась казаться лучше, чем была на самом деле. У меня были опухшие глаза от постоянного недосыпа, едва скрываемая нервозность от необходимости выслушивать столько неприятного, что происходит в отношениях между людьми. Меня раздражало непонимание, возникавшее в таких мелочах, раздувание этих мелочей до размеров бедствия. Я жевала жвачку, чтобы бороться с чувством голода и дурным запахом изо рта, потому что не могла прервать прием. Вопросы, которые мне постоянно приходилось решать, не предусматривали моих физиологических потребностей. Я словно и не существовала. Я не была жива в том смысле, как это можно отнести к обычным людям. Моя жизнь превратилась в вереницу дней помощи, скорой помощи, реанимации. Я не заметила, как переоценила свои возможности.
Вчера я вернулась от Васи. Вернулась довольно поздно, посмотрев вместе с ней отличное видео, и потом, стоя на пороге своей квартиры, первое, что я сделала, — отключила звонок. Команда поступила в мозг откуда-то извне. Никто из тех, кто придет ко мне завтра, не сможет дозвониться. Я отгородилась от внешнего мира с его бесконечными проблемами до того момента, когда буду готова снова решать их. Результат моего поступка не заставил себя долго ждать: утром я открыла глаза, сладко потянулась. Я чувствовала себя отдохнувшей, чего со мной так давно не случалось. Это было удивительное состояние гармонии и спокойствия. Но когда мои глаза остановились на часах, моему удивлению не было предела. Я вскочила с постели: стрелки показывали половину одиннадцатого! Я зажмурилась и снова открыла глаза — да, я действительно так долго спала. Медленно опустившись на подушку, я посмотрела в окно. Прекрасный солнечный день под стать моему настроению. На стенах пляшут солнечные зайчики. Это ли не есть то самое счастье, которое я желаю ощутить всем, кто приходит ко мне с жалобами на бессмысленность и безрадостность существования.
В этот момент я подумала о тех людях, которые уже приходили, звонили и остались ни с чем. Вернее — со своими нерешенными проблемами. Я снова вскочила и в пижаме, непричесанная, неумытая бросилась по коридору в прихожую. Я уже подбежала к двери, чтобы открыть ее, но вдруг остановилась: «Что я делаю?» Я не могла принимать людей в таком виде. И вообще, честно говоря, я не чувствовала в себе обычной уверенности, что могу быть полезна кому-то. Все дело было в том, что сегодня с помощью моей неугомонной подруги я хотела помочь самой себе. Я сама нуждалась в сеансе терапии, твердой руке и дружеской поддержке. Медленно отойдя от двери, я шла на носочках, стараясь ступать бесшумно. Мне нужно было поскорее оказаться в своей фиолетовой гостиной — здесь я всегда быстро успокаиваюсь. Я вошла в комнату. Пришлось даже закрыть за собой двери. Так я дополнительно отгородилась от внешнего мира.
 
Опустившись в одно из просторных кресел, я не могла освободиться от мыслей. Привычка думать всегда, везде, при любой возможности все еще была сильна. В моем сердце поселилась тревога, неприятное ощущение, когда ты не уверен в своей правоте. Имею ли я право на личную жизнь, когда столько людей нуждаются во мне? Они были моей жизнью, моим взглядом на мир. Благодаря им я получала жизненный опыт, анализировала, предугадывала, советовала, отговаривала, угрожала, предупреждала. Я привыкла к такому распределению ролей. А что же получается теперь? Я просыпаюсь в половине одиннадцатого. Мне хочется привести себя в порядок, ведь еще свежи впечатления от вчерашнего волшебства в салоне. Человеку свойственно желать продлить удовольствие. Я — не исключение. Теперь я точно уверена, что никакая я не особенная. Это было подсознательное желание казаться сильной, уверенной, всемогущей. В этом мы с Ладой похожи, только она будет долго и громко смеяться, реши я намекнуть ей на это. Лада считает меня заумным сухарем, которого угораздило родиться женщиной. Она давно поставила жирный крест на своих попытках очеловечить мой образ. В чем-то она права. Но, кажется, сегодня мне удалось удивить ее. Я не имею в виду сообщение о том, что я — дама без купальника. Я привела в хаос ее мысли, сказав, что проснулась так поздно.
— Варенька, солнце мое, — заворковала Лада, — я не могу поверить! Ты необратимо превращаешься в нормальную женщину. Я чувствую, что ты еще больше способна на это, чем я предполагала.
— Так Павлов разговаривал со своими подопытными собаками, изучая их инстинкты, — не без обиды заметила я. — И они лишь тявкали в ответ и преданно виляли хвостом. Мне кажется, будь у меня хвост, я делала бы то же самое.
— Варюша, ты, пожалуйста, не комплексуй. Я могу выразиться не так, но смысл сводится к тому, что ты — чудо! И я обещаю, что сегодня в бассейне ты будешь в самом красивом купальнике.
— Только не говори, что ты мне его купишь.
— Я тебе его подарю.
— Не слишком ли много подарков? Я не бедная родственница, которая нуждается в богатой покровительнице, — не унималась я. Мое самолюбие все еще пыталось сопротивляться напору Лады, но я чувствовала, как мне уже хочется примерить обновку.
— Варя! Если мы настоящие подруги, ты больше никогда не будешь говорить такие слова. Ты и Вася мне как сестры. Можешь считать меня не самым лучшим вариантом родственницы, но в этом случае тебя должны утешать разные гены. Я не смогу передать свою безудержную сексуальность и страсть к приключениям твоим отпрыскам.
— Да, для этого у тебя будут свои, — усмехнулась я, не представляя Ладусю в роли заботливой и рассудительной мамочки.
— Ладно, тему потомства временно закрываем. Сейчас актуален наш поход в бассейн, наше здоровье. Мы ведь заботимся о себе?
— Да, должны, — я не могла не согласиться.
— Вот и прекрасно. Я заеду за тобой в половине седьмого. Плотно не ужинай.
 
— Я вообще забыла, когда я плотно ужинала, — призналась я.
— Это образ жизни или как?
— Это наплевательское отношение к себе.
— Со вчерашнего дня все изменилось, правда? — с надеждой в голосе спросила Лада. Она явно хотела услышать это от меня еще раз.
— Кажется, что так.
— Оставайся собой, Варенька, но при этом меняйся! — Фраза Лады привела меня в замешательство. Только эта белокурая девица могла так невыносимо выражаться.