Война этажерок (СИ)
Сам того не подозревая, генерал Покоряй, гнал свою дивизию в самую натуральную мышеловку, к тому же теряя по пути тяжелое вооружение и припасы из-за действий авиации противника. Если весь прежний день русские аэропланы только и делали, что бомбили авангард дивизии, то теперь они совершали налеты на все отряды вытянувшейся на добрых шесть километров колонны, при этом уделяя особое внимание лошадям. Сильнее всего доставалось четвероногим помощникам от пары двухмоторных аэропланов, планомерно расстреливавших из своих многочисленных пулеметов любую животину. Как результат, все двенадцать гаубиц и восемнадцать орудий вместе с сотнями зарядных ящиков оставленных при 22-й бригаде пришлось бросить в пути. Изможденные многими днями форсированного марша люди попросту не смогли тащить их за собой.
Словно хлебные крошки, сдвинутые на обочины орудия и зарядные ящики указывали пройденный войсками путь от Ярославце к Зборову. И по этим самым крошкам, продвигаясь от одного орудия к другому, ближе к концу дня преодолели тот же путь получившие отмашку мотострелки — то есть усаженные в грузовые автомобили бойцы рот охраны аэродрома.
В то время как кавалеристы Келлера обеспечивали фланговое и тыловое охранение, моторизованная колонна, с легкостью сминая сопротивление оставляемых при ценном имуществе расчетов орудий и пехотных отделений, принялась продвигаться к Зборову, параллельно собирая столь богатые трофеи. Более того, все машины, до которых только смог дотянуться Михаил, были взяты с собой исключительно для вывоза австрийских орудий, отчего самолеты полка и не бомбили их в этот день.
Весть об их наглом поведении достигла командования дивизии лишь глубокой ночью, когда ничего поделать было уже невозможно. А утром и вовсе стало не до потерянного столь глупо вооружения. Сначала раскаты артиллерийской канонады раздались на юго-востоке в районе небольшого сельца, где встал на ночевку 1-й батальон 58-го галицийского пехотного полка. Не успели оттуда поступить вести, как над головой прошмыгнули десятки принесших столь много бед русских аэропланов и на западе, в районе села Присовцы, где разбили свой бивак два батальона 95-го галицийско-буковинского пехотного полка, зачастили разрывы десятков бомб. Не было спокойно и на севере. Там еще один батальон 58-го полка активно отстреливался от пока еще неизвестного противника. Впрочем, неизвестным он оставался недолго. Под аккомпанемент пулеметной стрельбы и криков ужаса от разбегающихся во все стороны солдат в город по шоссе тянувшемся от Заложце ворвались полдесятка бронированных автомобилей. Игнорируя ружейный и пулеметный огонь, они за считанные минуты прошли небольшой городок насквозь и вскоре вышли в тыл батальонов державших оборону в Присовцах.
Учитывая ту какофонию звуков войны, что заполонила все пространство вокруг Зборова и факт выхода противника в тыл, было немудрено, что сопротивление в этом селе сошло на нет весьма скоро, чему немало поспособствовали и действия пары штурмовиков, раз за разом клевавших не способную найти какого-либо укрытия пехоту. В результате, уже спустя час после начала стрельбы был выброшен белый флаг и полторы тысячи уцелевших приступили к сдаче оружия.
Примерно такая же картина наблюдалась в селе Тустоголовы. Правда из него к Зборову успело отойти не менее роты, прежде чем дорога оказалась перекрыта неуязвимыми русскими бронемашинами, открывавшими огонь по каждому, кто не задирал руки вверх. Но и судьба войск собравшихся в городе оказалась незавидна. Будучи окруженными рукавами реки Стрипы и многочисленными водоемами с севера и юго-запада, а также учитывая появление русских войск, сбивших все заслоны, с востока и запада, прорыв из блокируемого города оказалось возможным осуществить только в северо-западном направлении. Но из четырех тысяч солдат и офицеров ринувшихся прочь из захлопываемой мышеловки уйти смогли не более четверти. Остальные, либо полегли на полях и холмах простреливаемого русскими с обеих сторон узкого коридора, либо поспешили сдаться.
Куда больше хлопот доставили пара рот, вернувшихся обратно в город и забаррикадировавшихся в добротных кирпичных зданиях. Этих деятелей выкуривали почти до самого вечера, не жалея снарядов и ручных гранат. Зато удалось проверить в настоящем деле тактику штурмовых групп вооруженных самозарядными карабинами и гранатами. Естественно, со стороны, как по мнению Михаила, действия бойцов охранных рот ИВВФ и спешенных казаков выглядели на двойку с минусом из-за лишней суеты и непонимания необходимых действий в той или иной ситуации. Но большим плюсом стало наблюдение за штурмом городка генерал-лейтенантом Келлером, одним из немногих командиров дивизионного уровня, кто всегда и везде выступал за постоянное развитие армии, в том числе в техническом плане. Потому, что бронемашины, что новое вооружение, что применяемая тактика, произвели на старого воина самое лучшее впечатление, ведь он, имея куда больше людей, несколькими днями ранее вынужден был уходить от вражеской пехоты, не принимая боя.
Что же можно было сказать в конечном итоге? Зборов и его ближайшие окрестности все же стали местом разгрома войск Австро-Венгрии. Только теперь это произошло не в 1917, а в 1914 году. Но итог все равно вышел тем же — уступавшие в количестве, но превосходившие в качестве тактической подготовки атакующие силы быстро смяли всякое сопротивление и принудили к сдаче тысячи солдат противника. Так внезапное нападение, неудержимый натиск, невиданное прежде оружие, применяемое со знанием дела, неуязвимость противника и вызванный этими факторами совместно шок позволил одержать еще большую победу, нежели у Ярославце, при заметно меньших потерях в убитых и раненых со своей стороны. Более того, путь в глубину вражеской территории оказался открыт. Бери, не хочу! Однако именно такой результат весьма скоротечного боя не позволил реализовать планы по дальнейшему продвижению. А все дело было в количестве пленных — свыше трех с половиной тысяч солдат и офицеров противника сложили свое оружие. Почти вчетверо больше, чем смогли общими усилиями наскрести для этой операции Михаил и Келлер! И теперь все эти тысячи предстояло каким-то образом отконвоировать на свою территорию, не растеряв никого по дороге. А ведь еще не менее полутора тысяч уже находились близ Заложце под совместной охраной бойцов 9-й и 10-й дивизий! Невероятные результаты! Невероятные результаты, которые поставили крест на возможности кавалерийских дивизий выполнять поставленную командованием задачу, ведь из разведчиков они все были вынуждены переквалифицироваться в конвоиров вплоть до подхода частей 31-й пехотной дивизии, благо ждать пришлось менее суток.
А 24-го числа, не смотря на начавший накрапывать дождик, авиационный полк в полном составе передислоцировался на новое место в районе городка Олеюв, что раскинулся примерно на полпути от Заложце к Ярославице, куда всем табором переезжал и штаб перешедшего государственную границу основными силами 10-го армейского корпуса. И то, с какой завистью военные косились на автомобильную колонну перевозившую имущество авиационного полка, вызывало у Михаила гордость за хорошо проделанную работу. Причем в этой самой колонне ныне наличествовали лишь машины, принадлежавшие непосредственно авиационному полку, тогда как временно прикомандированная техника автомобильной роты и десятки повозок оказались заняты вывозом в тыл многочисленных трофеев, что перепали непосредственно авиаторам. Воспоминания о том торге, что устроили пилот-охотник, то есть всего лишь рядовой, и целый генерал-лейтенант, каждый раз вызывали у Михаила ироничную усмешку — два великовозрастных мужика, подобно базарным бабам, торговались едва ли не за каждую винтовку. А как было не торговаться, если захваченное вооружение выражалось не столько в деньгах, сколько в высоких наградах и званиях? И ведь дураков отказываться, что от первого, что от второго, что от третьего, не было ни с одной стороны. Причем оба напирали на тот факт, что у оппонента попросту не хватит сил и средств, чтобы сохранить при своем отряде и впоследствии переварить трофейное имущество, не лишившись его указом сверху. И оба были правы, ведь штаты воинских формирований были строго определены и никаких лишних пулеметов или тем более орудий быть в них не могло. А ведь хотелось! Очень хотелось! Особенно учитывая количество того и другого взятого в качестве воинской добычи.