Война этажерок (СИ)
Любуясь, как на месте их стоянки разрастается пожар от занявшихся снарядов и, убедившись, что здесь им больше делать нечего, Михаил вновь покачал крыльями и повел весь свой отряд обратно на аэродром. Вновь пролетая над расположением 10-й дивизии Келлера, один из бортов замыкающей тройки спустился вниз и с него сбросили очередной контейнер с данными о противнике и результатах бомбардировки.
Приняв из рук казака контейнер и проводив взглядом удаляющийся аэроплан, генерал вскрыл его и принялся вчитываться в слабо разборчивый текст. — Здорово же их там болтает, — покачал головой граф, пытаясь разобрать в корявых закорючках буквы и цифры.
— Позвольте полюбопытствовать, Федор Артурович, чем же нас облагодетельствовали наши новые друзья на сей раз? — к командиру дивизии подошел начальник штаба и принял в руки донесение.
— Извольте, Владимир Петрович. Судя по этим цифрам, нам придется противостоять полнокровной кавалерийской дивизии и двум батальонам пехоты, если они подтянутся из соседних сел. А ведь их кавалерийская дивизия имеет все двадцать четыре эскадрона против оставшихся у нас восемнадцати. — До прибытия на фронт второочередных казачьих полков от каждой из дивизий было отторгнуто по несколько эскадронов и сотен, для применения в качестве корпусной конницы, отчего 10-я дивизия лишилась четверти своих сил еще до начала войны.
— Зато, как минимум двух третей артиллерии они лишились, если господа авиаторы не приписали себе лишних побед. Да и за полторы сотни убитых и раненых они ручаются. А это хоть в какой-то мере уравнивает наши шансы. — Пусть летчики добровольческого полка и разбомбили все обнаруженные орудия, австрийская дивизия не лишилась артиллерии полностью, поскольку 2-я батарея вместе с тремя эскадронами драгун и пехотным батальонам были оставлены в Бродах для защиты города. Но кто об этом мог знать, кроме австрийцев?
— Что же, даже если их достижения не столь велики, как написано на сей бумаге, все равно пользу они принесли немалую. Теперь мы точно знаем, каковы силы противника, а они о нас не знают пока ничего.
Не смотря на варварскую атаку огромного количества русских аэропланов, нанесших очень серьезный урон остававшимся при дивизии эскадронам 9-го драгунского полка и полностью уничтоживших взятую с собой артиллерию, генерал-майор Эдмунд Заремба не собирался отказываться от прежних планов. Ему было поручено нанести поражение авангардным частям русской армии и, судя по информации об овладении русской кавалерией Заложце, а также основываясь на собственных предположениях о дальнейшем продвижении противника, командир 4-й кавалерийской дивизии предполагал очень скорую встречу с авангардом русских войск. Пусть даже его силы сократились еще на два эскадрона, хвала всевышнему, не все солдаты были убиты, и потому та сотня получивших ранения и контузии бойцов после выздоровления вновь могли вступить в строй как раз к моменту, когда они будут бить врага уже на его территории. А в подобном исходе Эдмунд Риттер фон Заремба нисколько не сомневался. Вот только у его визави имелись диаметрально противоположные мысли.
Поскольку авиационный полк действовал в зоне продвижения аж трех кавалерийских дивизий, не только штаб 10-й оказался осведомлен о продвижении противника. Но если для 12-й дивизии путь до австрийцев оказывался слишком большой, то 9-я дивизия должна была встретиться с ним еще ранее войск Келлера. Впрочем, так оно и произошло. Высланные вперед разъезды 9-й дивизии вступили в перестрелку с противником, когда основные силы находились на удалении от них еще в 6 — 7 километров. Примерно на таком же расстоянии находился авангард 10-й дивизии, в составе которого находился и генерал-лейтенант, предпочитавший всегда быть в первых рядах для лучшего управления войсками. Вот только если в иной истории он смог вывести свои войска прямиком на противника заслышав артиллерийскую канонаду, когда австрийцы принялись лупить по разведчикам из пушек, то ныне его направляла рука авиационных наблюдателей.
Аж целое звено было выделено Михаилом для координации действий двух дивизий и проведения дальнейшей разведки, так что, в отличие от противника, в штабах 9-й и 10-й дивизий имели представление кто, где и когда. Что удивительно, в конечном итоге войска противоборствующих сторон сошлись в том же месте — северо-западнее деревни Ярославце. Разве что артиллерию ныне начали применять русские.
Первыми под град шрапнели угодили пехотинцы 35-го ландверного полка. Продвигаясь с запада от деревни Волчковце к Ярославце, они оказались посреди убранных полей, когда заговорили обе батареи 3-го Донского артиллерийского дивизиона. Дюжина скорострельных трехдюймовок обрушили на противника столь сильный огонь, что австрийцы тут же начали откатываться назад к Волчковце, в надежде скрыться за домами от посыпавшегося с неба стального града. Удалось это совсем немногим — стоило смолкнуть раскатам артиллерийского огня, как на поле показалась лава Оренбургского казачьего полка.
Каким бы атавизмом провалившиеся в прошлое авиаторы ни считали кавалерию, в данном конкретном месте она наглядно продемонстрировала, что полностью списывать ее со счетов не стоит. Отступавший по уже убранному полю пехотный батальон оказался настигнут за считанные минуты, после чего в ход пошли пики и шашки. Если еще несколько дней назад здесь целыми пучками срезались серпами пшеничные колосья, то ныне на землю принялись опадать тела людей, срезанных пронесшимися мимо на полном скаку казаками. Естественно, австрийцы не бежали, сломя голову, куда глаза глядят. Прикрываемые со стороны Волчковца пулеметным огнем, они и сами то и дело поворачивались лицом к противнику, дабы выпустить в надвигающуюся смерть очередную пулю. Иные же зарывались в разброшенные по всему полю копны и уже из них вели огонь, надеясь остаться незамеченными хоть какое-то время. Кому-то это даже удавалось. Но, так или иначе, большая часть батальона осталась лежать на поле, вместе с несколькими десятками казаков, которых все же настигли австрийские пули.
Тем временем основные силы 4-й австрийской и 10-й русской кавалерийских дивизий из-за особенностей местности столкнулись едва ли не нос к носу. Многочисленные холмы с пологими скатами и лощины позволяли производить скрытое маневрирование даже большими силами. Но они же полностью лишали обе стороны возможности заранее обнаружить друг друга. И если бы не кружащие над головой аэропланы, с которых то и дело пускали сигнальные ракеты в сторону, где находился противник, полки 10-й дивизии вполне могли начать вступать в бой, пребывая в не организованном виде. Однако аэропланы наличествовали и помогали, чем могли.
Еще раз кинув взгляд на щеголявших парадной формой кавалеристов, выстроившихся на вершине холма, командир 4-й кавалерийской дивизии испытал чувство гордости от той силы, что была дана ему в руки. Да, их успели потрепать. Да, их лишили поддержки артиллерии в грядущем бою. И, тем не менее, под его рукой оставались три полнокровных полка, разбить которые не было по силам никому. Во всяком случае, сам он в это истово верил.
— Господин генерал-майор, взгляните! Русские! — адъютант указал рукой на вершину противоположного холма, где появилась небольшая группа всадников.
— Значит, сейчас все начнется, господа, — спокойно произнес генерал-майор. Вся тактика действий была доведена до подчиненных заранее. А поскольку непосредственно во время встречного кавалерийского боя менять что-либо не представлялось возможным, оставалось лишь полагаться на исполнительность офицеров, да крепкую руку солдат.
Русские действительно не заставили себя долго ждать. Минуты три ушло у них на построение, что уже заставило отдать толику уважения столь умелому противнику, и вскоре он вместе со всем штабом стал свидетелем того, как не менее двух русских полков начали неторопливый разгон. С одной стороны, расстояние в полкилометра являлось достаточным, чтобы вовремя и грамотно отреагировать на действия противника, с другой стороны, мчащийся галопом всадник мог преодолеть его менее чем за минуту. Да и предоставлять противнику возможность набрать большую скорость для более сильного первого удара, не имелось никакого желания. Но сперва свое слово должны были сказать пулеметы, половина которых оказалась установлена на левом фланге австрийского построения. Их огонь мгновенно принялся собирать кровавую жатву, кося русских драгун одного за другим, но тут, перекрывая рык пулеметов, ржание лошадей и звон вынимаемых из ножен сабель, в воздухе послышался до боли знакомый рокот и над русской кавалерией пронеслись четыре аэроплана. Шли они на небольшой высоте, и потому казалось, будто все четверо выскочили из-за холма, как черти из табакерки. Не успел генерал-майор поморщиться, вспоминая, что натворили эти этажерки сегодня утром, как от машин отделились черные капельки бомб, и первые ряды австрийских эскадронов буквально снесло смесью стали, земли и огня. Вдобавок с проскочивших над головами его войска аэропланов неожиданно застучали пулеметы и в стройных, но тесных рядах кавалеристов начали валиться на землю новые убитые и раненые.