Чернильно-Черное Сердце (ЛП)

Он замолчал, снова уставившись в пол, затем продолжил,
— Я пошел навестить ее в больнице после передозировки, и Ормонд был там, охраняя палату. Вы с ним знакомы?
— Да, встречались.
— Он сказал мне, что Эд не хочет меня видеть, и у нас возникли небольшие — ну, вы понимаете — физические проблемы. Медбрат разнял нас и попросил меня уйти.
— В ту ночь у меня в голове появилась мысль, что Ормонд — это Аноми. Я был под кайфом, — тяжело вздохнув, сказал Джош. — В то время это имело смысл. Я подумал, может, Ормонд преследовал Эди, чтобы она почувствовала, что ей нужен кто-то вроде него, ну, знаете, какой-нибудь бывший полицейский с “Форд Фиеста”, и как только он ее смягчит, он появится в Норф Гроув, чтобы всадить в нее свои крючки… но на следующий день, когда я снова стал нормальным, я понял, что это чушь… Откуда Ормонд мог черпать информацию, все эти месяцы до того, как он встретил нас?
— Мы называли его географом, — продолжал Джош, — потому что он из тех придурков, которые считают, что уметь читать карту — это какое-то огромное человеческое достижение. Мы узнали, что он преподает информатику, когда он попросил нас пойти и поговорить с его классом. Я никогда не понимал, что он делал в Норф Гроув… он из тех, кто делает все сам, понимаете? Просто хотел заниматься гребаной сваркой…
— Расскажи мне о твоей квартире на Миллфилд Лэйн, — сказал Страйк. — У Кеа когда-нибудь был ключ от нее?
— Нет, — сказал Джош. — А что?
— Полиция сказала тебе, что телефон Эди был перемещен с кладбища после того, как на вас напали, и оказался на Хэмпстед Хит, совсем рядом с твоей квартирой?
— Нет, — сказал Джош, выглядя удивленным.
— У кого-нибудь, кроме тебя, был ключ от квартиры?
— У строителей был мой единственный запасной.
— У тебя был при себе ключ, когда на вас напали?
— Нет. Как я уже сказал, меня вышвырнули, при мне был только телефон. Ключ все еще в моей комнате в Норф Гроув, вероятно.
— Хорошо, это полезно, — сказал Страйк, делая пометку. — Когда именно вы расстались с Кеа во второй раз?
— После того, как у Эди была передозировка. Я сказал Кеа, что мне нужен перерыв, чтобы прочистить мозги. Я, блядь, умолял ее не писать в интернете, что мы снова встречались… Я знал, что все фанаты скажут, что я вернулся к ней и доказал ее историю… Я такой мудак, — с горечью сказал Блэй. — Правда? Какого хрена я все это сделал? Зачем я снова встречался с Кеа? Почему я поверил в то дерьмо, которое показала мне Ясмин?
— У нас у всех есть вещи, о которых мы задаемся таким вопросом, — сказал Страйк. — У всех нас.
— Твои вещи никого не убили, — сказал Джош.
— И твои тоже, — сказал Страйк.
— Да, убили, — сказал Джош, и его изможденное лицо залилось краской. — Я никогда не блокировал Аноми, никогда не заступался за Эди — я позволил этому случиться, потому что я чертовски слаб. Я слабак, — сказал он, стиснув зубы. — Я не хотел срывать злость на фанатах. Я не хотел слушать ничьих советов, кроме Кати, потому что она говорит мне то, что я хочу услышать. Я как гребаный Брэм, только я не поджигаю людей и не бросаю в них камни. Я причиняю еще худшие страдания, пытаясь жить легкой, блядь, жизнью…
Я не должен быть сейчас жив. Я был тем, кто заслуживал смерти, и я был тем, на ком была куртка, которая не позволила ножу войти так глубоко в мою шею, как он хотел. А у меня фигня, называется situs inversus. Все мои органы перевернуты, как в зеркальном отражении. Мое сердце на правой стороне. Аноми хотел ударить меня ножом в сердце, но вместо этого проткнул легкое. Я никогда не знал, что у меня внутри все не так, как надо, никогда не нуждался в рентгене, пока все это не случилось. Situs inversus… вот такая странная штука очень понравилась бы Эди…
Робин почувствовала, что должна была догадаться, что это произойдет. Джош разрыдался. Из его носа потекли ручьи, голова запрокинулась, но он не мог закрыть лицо руками или перевернуться на спину: его тело оставалось неподвижным, как восковая модель.
Страйк поднялся на ноги, подошел к прикроватной тумбочке и взял из нее коробку салфеток. Вернувшись на свое место, он достал из коробки горсть салфеток.
 
— Нет, — задыхался Джош.
— Можешь утонуть в соплях, если хочешь, — сказал Страйк, — но если ты хочешь помочь нам поймать этого ублюдка…
— Мне помочь? — сказала Робин, не удержавшись.
— Нет, — задохнулся Джош. — Ладно, — всхлипнул он, и Страйк вытер лицо и нос Джоша так же прагматично, как если бы он чистил ветровое стекло, выбросил влажные салфетки в мусорное ведро, затем снова сел, положив салфетки на поднос перед Джошем.
— Это моя вина, что Эди мертва, — всхлипывал Джош. — Это все моя гребаная вина.
— Это вина того ублюдка, который зарезал вас обоих, — твердо сказал Страйк. — Не делай этого с собой. Не ты это сделал.
— Все — все, что я хочу сделать сейчас, это прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как гребаного Аноми поймают и посадят в тюрьму. После этого… я выпишусь.
— Нет, ты этого не сделаешь, — сказал Страйк спокойно.
— Не говори мне, что я буду или не буду делать, блядь, — плюнул Джош. — Ты все еще можешь, блядь, ходить!
— И ты все еще можешь думать и говорить. Через шесть месяцев, возможно, к тебе вернется больше функций. Через год после этого, возможно, они найдут способ исправить твой позвоночник. Они постоянно прогрессируют в этом деле. Стволовые клетки. Имплантированные чипы.
— А тем временем…
— Да, ну, это самое трудное, не так ли? Принятие настоящего. Ты должен перестать думать о долгосрочной перспективе на некоторое время.
— Если ты собираешься читать мне лекции о гребаном осознании, — яростно сказал Джош, — то мне хватает и того, что дает психиатр. К черту жизнь в моменте. Я не хочу так жить. Я вообще не хочу жить. Я, блядь, этого не заслуживаю.
— Ты не был причиной этих поножовщин, — решительно сказал Страйк. Другое человеческое существо купило электрошокер, мачете и, я сильно подозреваю, маскировку, с намерением покончить с двумя жизнями. Если тебе нужна причина, чтобы продолжать жить прямо сейчас, ты должен держаться за тот факт, что ты будешь главным свидетелем на суде над этим ублюдком, а если тебе нужна причина жить после этого, ты должен помнить, что ты был тем, кому позвонила Эди, когда она считала, что ей грозит смерть, потому что она все еще доверяла тебе то, что имело для нее большее значение, чем все остальное.
— Мне плевать на этот долбаный мультфильм, — сказал Джош, снова начиная всхлипывать.
— Ну, тебе не стоит, — тихо сказала Робин. — Недавно я встретила фанатку, чья жизнь была спасена “Чернильно-черным сердцем” — буквально. Она сказала мне, что решила продолжать жить, только чтобы продолжать смотреть его. То, что вы с Эди сделали, было необыкновенно. Корморан прав: ты единственный, кто сейчас может сделать то, что хотела бы Эди. Она бы не хотела, чтобы ты ушел. Она бы хотела, чтобы ты сделал то, что можешь сделать только ты.
— Ублюдок забрал ее телефон, — сказал Джош, слезы падали быстрее, чем когда-либо. — Вот где все ее идеи.
— Давайте позаботимся о том, чтобы найти этот телефон, — сказал Страйк, доставая из коробки салфетки и снова вытирая лицо Блэя. — Высморкайся и выпей воды.
Джош позволил Страйку вытереть его лицо и дал Робин поднести соломинку с водой ко рту. Когда Джош выпил свою норму, а Страйк выбросил вторую партию влажных салфеток, детектив сказал,
— Я хочу знать, кто знал, что вы с Эди встречались на кладбище в тот день.
— Только Мариам, — хрипло сказал Джош. — Я разговаривал с ней, пока она готовила, когда Эди позвала меня. Мариам сказала, что это хорошая идея, что мы встретимся и все обсудим. Но Мариам никак не могла…
— Мог ли кто-нибудь подслушивать?
— Не знаю… может быть. Рядом с кухней есть большая кладовка. Но я никого там не слышал.
— Кто еще жил в Норт Гроув в то время?
Нильс и Брэм.
— Ты бы ожидал, что Мариам скажет Нильсу, что вы встречаетесь с Эди?