Мой Истинный Альфа (СИ)

Но иногда и магия оказывается бессильна. Только чудо. И сейчас самым близким к нему синонимом было безумие.
— Марлок, — я пошевелил обожжённую разодранную тушу, — ты должен обернуться. Иначе мы не затащим тебя в машину.
Марлок глухо заскулил и отвернул морду. Я не мог прочесть его мысли, но и без того знал, о чём он подумал: у него нет сил даже на то, чтобы дышать, о трансформации и заикаться не стоит.
— Ты должен, — повторил я. — Ты должен, Марлок. Поднимайся.
Рина почти беззвучно плакала. Конечно, людские слёзы — всего лишь вода с капелькой соли. Не пройдёт и пары месяцев, как эта человечка забудет о своём великом горе. А Марлок останется привязан к ней навсегда, пока он дышит. Смоей стороны было бы гуманнее сделать так, чтобы дыхание его остановилось как можно скорее.
Но я упёрто твердил:
— Марлок, ты должен. Ты должен ради Рины. Вставай.
С тихим жалостливым воем он начал подниматься с соломенной лежанки. Я потянул его за лапу, привалил на себя.
— Готов?
Марлок заскулил. Ему больно. А сейчас будет ещё больнее.
Когда ты — урождённый волколак, быстро привыкаешь к боли трансформации, перестаёшь её замечать. Однако ранение в бою мгновенно возвращает и усиливает все болезненные ощущения.
— Давай на счёт «три», — сказал я, подпирая Марлока плечом. — Раз… Два… Три!
Я сделал подсечку и дёрнул волколака, чтобы он кувыркнулся через голову. Если бы Марлок струсил, то все мои потуги оказались бы напрасны, к тому же от боли бы это не уберегло. Так что Белый поступил совершенно правильно. И через несколько секунд на полу распласталась его человеческая ипостась.
— Скоро отнесу тебя в машину, — подытожил я финал этой душераздирающей операции и немедленно пошёл собирать хоть какие-то вещи.
— Спа..сибо… — прохрипело за моей спиной.
Я не ответил. С человечками, не спускавшими с меня глаз, говорить тоже не хотелось. Ни с кем не хотелось говорить.
Вытащив из закромов первый попавшийся мешок, я вытряхнул его содержимое на пол: кое-какие травы, порошки, несколько готовых зелий, приобретённых у Ашат, но ничего, что могло бы помочь Марлоку хотя бы не слишком быстро подохнуть. Пока рассматривал предметы на полу, заметил, как в поле зрения появились уже знакомые спичечные ножки. Хозяйка оных конечностей, как ни странно, молчала.
— Собери еду, — велел я, не поднимая головы. — Всю, какую найдёшь.
— А далеко живёт эта колдунья?
— Недалеко. Но, если мы к ней доберёмся и даже сможем после этого выжить, нам предстоит долгий и вряд ли лёгкий путь.
— Может, у тебя есть хотя бы что-то болеутоляющее?
Я выдохнул и отрицательно помотал головой.
— Ну, придумай что-нибудь… — тихо прошептала Маша. — Пожалуйста… Ты же можешь.
Я медленно поднял голову. Теперь она смотрела на меня умоляюще и вот-вот могла расплакаться. Я опустил взгляд.
Ещё раз проверил запасы в мешке, взял одну старую банку, отвинтил крышку и понюхал. По моим данным, срок годности порошка уже был на исходе, но, наверное, в данном случае стоило попытаться.
— На, — я протянул Маше банку с порошком. — Разведи водой до сметанообразного состояния, капни туда пару капель крови и размажь по самым глубоким ранам.
— Это поможет?
— Не знаю, — я не стал врать. — Но другого ничего нет.
Маша кивнула и ушла готовить лекарство.
  
Глава 32. Сагарт
 
Сборы отняли намного больше времени, чем мы могли себе позволить. А если по-хорошему, мы вообще нисколько себе позволить не могли. В любую секунду Белые были способны напасть на след Горана и заявиться целой Стаей. Потому я не переставал принюхиваться к окружающему пространству, но ничего не засекал.
Впрочем, это вовсе не значило, что можно расслабиться и преспокойно укладывать вещи. Горана я тоже засёк только, когда он прорвал защиту. В итоге он справился один — слишком уже мощной магией обладал. Появись на его месте кто-то другой, и всё было бы иначе. Но именно Горан сумел отыскать моё укрытие. Видимо, у него на то имелись веские причины.
Однако размышлять об этом мне было сейчас некогда. Я быстро вернулся на то место, где бросил пойманную добычу. Как обычно, не слишком шикарную — полёвки, зайцы, пару лисиц. Уложил их в пакет, бросил на заднее сидение, которое полностью разложил, совместив с багажником. Получилось что-то вроде постели. Набросал всяких тряпок, тулупы, шкуры — всё своё скудное добро. Вытащил палатку, походную утварь, спички, газовую горелку. Нагрёб по шкафам всё, что оставалось из съестных припасов.
 
Пожалуй, самыми драгоценными в моём имуществе были травы, которые я собирал в основном сам, а кое-чего приобрёл у Ашат. В том числе и обманки — четыре флакона полынного дурмана, который при благополучном стечении обстоятельств убережёт автомобиль и всех пассажиров внутри от преследования.
А может, и не убережёт.
Сейчас Ашат обитала на территории Белых, а раньше это место находилось под эгидой Серых. После бегства Нетарха и новой делёжки территории Дилар разрешил старой травнице остаться там же и даже сохранить свой статус. Формально Ашат всегда пребывала сама по себе. Эдакая «Швейцария» в нашем жестоком и суровом волколачьем мире. Но, как и у любой человечки, у неё имелись свои симпатии и антипатии.
Нетрудно догадаться, что теплее всего она относилась к Нетарху и его методам правления. Меньше всего ей полюбились Белые с их извечной заносчивостью и высокомерием. Хотя и это никогда не мешало ушлой старухе продавать свои зелья всем, кто готов заплатить. Являясь по сути обычным человеком, она была вольна перемещаться по разным территориям. Так что Ашат знали все волколаки, насколько бы далеко они не находились от Столичной Вотчины.
Даже помня об этом, Дилар всё равно не трогал старуху. Хотя наверняка его предшественники не одобрили бы такого решения. Однако молодой Альфа Белых с самого начала затеял какую-то свою игру, то ли подражая славе Нетарха, то ли учась на ошибках своих предков. Как бы то ни было, с таким подходом вряд ли ему суждено ещё долго властвовать.
Насколько мне было известно, именно Горан являлся его главным конкурентом за титул Альфы. И именно Горана мне пришлось сегодня оставить в живых.
Несомненно, это было ошибкой. Серьёзной и глупой ошибкой, которая запросто могла перерасти в тотальную. Но пока что Горан пускал слюни на полу и не представлял особой опасности.
Маша занималась ранами Марлока. Тот старался вести себя тихо, но мне и воображать не хотелось, какие муки он испытывает на самом деле.
— Что ты с ним с делал? — спросил я, пнув поверженного Белого, который не реагировал вообще ни на что.
— Стёр ему память.
Я усмехнулся:
— И что он теперь будет помнить, если очнётся?
— Последние сутки он вряд ли запомнит, но… — Марлок поморщился от боли, когда Маша нанесла травяную кашицу ему на бедро. — Но в любом случае Горан поймёт, кто с ним это сотворил.
— Надо было стирать всё подчистую, чтобы даже, как оборачиваться, забыл.
Марлок слабо улыбнулся:
— Было бы побольше сил, я бы смог.
М-да… Он, что называется, таял на глазах. И если мои прогнозы верны, следующий рассвет Марлоку уже не суждено увидеть.
— Закончила? — спросил я у девчонки.
— Закончила, — проворчала Маша и переключилась на подругу. — Давай я твои ладони смажу.
— Спасибо, — поблагодарила Рина, затем глянула на меня: — И тебе спасибо.
Я посмотрел ей в глаза долгим взглядом.
Видимо, Рина была из того малочисленного сорта людских женщин, которым очень нравится страдать из-за любви. А малочисленные они как раз потому, что долго не живут из-за собственной дурости.
И всё же Ринина самоотверженность не могла не восхищать. Конечно, она — идиотка. Просто храбрая идиотка. Вопрос только в том, что в итоге в ней победит — храбрость или человеческий прагматизм. В первом случае ей тоже вряд ли доведётся увидеть много рассветов. Во втором случае ей лучше было прямо сейчас свалить домой. Без неё Марлок сгинет за пару часов, и никакие лекарства уже не помогут.