Худший из миров. Книга 9 (СИ)

Чуть погодя, когда благородные банкиры отошли от первого шока, в закуток к «ужасному» зашла делегация из пяти разумных, в числе коих были ранее не знакомая близко орчанка Леран и докладчик гном, Грэм. Разговор не задался как-то сразу. Банкиры кулаки не распускали, но тон их был жесток и ультимативен. «Ужасному» высказали все и за все. От него категорично принялись требовать разное: оттого, чтоб разорвать соглашение с вольным городом Риган, до подписания каких-то основополагающих документов и допуску в святая святых — хранилище своего банка для полной ревизии материальных ценностей.
Как наш герой узнал чуть позже, бо́льшая часть требований возникла в рамках жесткой конкуренции между самими банками, а остальная же часть просто произрастала из самой обыкновенной зависти. Ну не могли банкиры прогнуть под себя правила функционирования банка в жесткой информационной системе чужих, а вот Олег Бендер — смог. Первым делом банкиры самым наглым образом затребовали закрытия коммерческого учреждения по адресу: город Риган, улица Гномьего пролетариата, дом 2. На вопрос «А с хрена ли?» «ужасному» под нос сунули соглашение с Имперским Монетным Двором, по которому он — Монетный Двор, наставительно рекомендовал не работать со свободными городами и поселениями, отринувшими политические и экономические цели его Императорского Величества Ауна. По сути, для открытия очередного филиала нужно было отписаться в имперское казначейство, назначить встречу с казначеем и, после, вежливо поинтересоваться, разумеется, за взятку, «а можно ли мне открыть отделение вот в этом городе». Если подарок был весомым, казначей мог и разрешить или же, напротив, не рекомендовать открывать отделение. Запрещать Имперский Монетный Двор ничего не мог, но эта, без сомнения, славная организация могла значительно усложнить жизнь любому банку. Ибо он мог «рекомендовать», что выражалось, в первую очередь, в работе банковских артефактов. Олегу Евгеньевичу все разжевали, словно ребенку, однако, все равно понятно не было, чего нужно бояться.
— Вы один из сильнейших держателей капитала этого мира. В ваших руках власть и деньги! — пылко продекламировала рыжеволосая орчанка, — Вы должны осознавать свою ответственность.
Проклятый богами человек скинул со стола ноги, встал и, посмотрев в глаза Леран, безразличным голосом произнес:
— Я презираю власть и деньги, — а после добавил только для Юма, — Дружище, нам нет больше смысла общаться с этими существами. Пойдем отсюда.
— Ты пожалеешь, — на прощание выдала госпожа Леран, — Мы устроим твоему банку такой кризис ликвидности, какого в этом мире еще не было.
Возвращались участники экономического форума под большим впечатлением. Юм всю дорогу к порталу стрелял непонимающими взглядами в сторону своего делового партнера, не решаясь что-то спросить вслух. Рома и Генка довольно обсуждали время, которое, как оказалось, в отличие от Олега они провели весело. Рубин встретил несколько знакомых хаев и даже мило поболтал о прошлых делишках. Его даже пытались завербовать, предлагая довольно неплохие деньги.
— Ну, и какого ты отказался? — явно забавляясь поинтересовался джинн.
— Деньги еще не все в этой жизни, — холодно ответил Роман Сергеевич, — Некоторые даже с кучей денег ничего из себя не представляют.
— Да уж, — с какими-то нотками то ли сожаления, то ли разочарования, согласился дядюшка Юм, — Олег там на собрании нечто подобное заявил.
— Да? — проявил живой интерес Татарин, — И чего же наш «чудо-мальчик» ляпнул?
— Дословно он заявил «я презираю власть и деньги», — как-то расстроено признался банкир, — А, ведь он сам есть и власть, и деньги в Эленсии. Мой племянник должен стать полноценным хозяином тех земель. И как мне теперь ко всему этому относиться?
Джинн довольно рассмеялся:
— Олежка, неужели ты меня пытался процитировать? — отсмеявшись, довольно поинтересовался Татарин.
— Ага, — не менее довольно подтвердил Олег, — Правда, цитата была неполной.
— Юм, не забивай себе голову фигней, — Татарин разом переместился ближе к идущим чуть впереди банкирам, — Полностью эта фраза звучала так: «Я презираю власть и деньги, когда они в чужих руках».
 
— А, м… — Юм аж подвис на мгновение, оценивая полный смысл фразы, затем, совладав с мыслями, лепрекон добавил, — Это полностью меняет весь смысл сказанного.
— Ага, — односложно подтвердил Олег, даже не сбавляя шага.
— Олежка, а мы вообще куда идем?
— Я к Митричу собирался, — ответил «ужасный», — Хотел пообщаться с ним. Так сказать, кофейку попить. Если у вас имеются свои планы, то занимайтесь планами, никого насильно тащить с собой не стану.
— Я с тобой, — Роман Сергеевич за время прибывания в гостеприимном городке так ни разу не убрал свою легендарную зубочистку с глаз долой, вот и сейчас он брел чуть позади с закинутым на плечо деревянным мечом.
— Генка? — поинтересовался Олег.
— А куда я денусь? — в отличие от Ромы, Татарин за небольшую гостевую сессию так и не достал свою грозовую дубину.
— Юм, а ты как?
— А! И так день потерян, — с легкой досадой сообщил мелкий банкир, — Да, к тому же я здесь по случаю приобрел весьма недурственный коньячок. Нужно будет мнение Митрича узнать, как специалиста, по данному вопросу.
— А вечер-то перестает быть томным, — довольно прокомментировал слова Юма Генка.
Вольный город встретил гостей довольно сурово. «Великий и ужасный» шагнул в портал первым, первым же из портала и вышел, да и первым же был атакован. Сейчас центральная торговая площадь сильно напоминала поле сражения — везде слышался лязг металла и с обоих ее сторон какие-то мутные личности закидывали друг друга стрелами, копьями и заклинаниями. Наш герой по выходу моментально получил стрелу в ляжку левой ноги. «Ужасный» боль не почувствовал, просто он со слегка ошарашенным видом глядел на торчавшее из ноги деревянное древко. Олег отреагировал весьма сла́бо, зато появившиеся за ним спутники проявили чудеса реакции. Рома выставил свою зубочистку прямо перед патроном, прикрыв того от нескольких заклинаний и штук пяти различных острых штуковин, которыми одни разумные часто лишали жизни других. Генка же перекатом ушел в сторону и поднялся на ноги уже с грозовой дубиной в руке. Треск разрядов разом накрыл площадь, раскидав баррикады и прекратив трепыхания бойцов на дальней стороне. А от второй стороны баррикад, тех, что еще были относительно целыми, отделилась фигура, и, спустя мгновение, эта фигура замахала руками и заорала, пытаясь остановить едва не начавшийся натиск бойцов.
Генка, осознав, что от бойцов, против которых он применил силу, почти ничего не осталось, развернулся в другую сторону и вытянул грозовую дубину в сторону еще живых бойцов на противоположной стороне.
— Стоять! — командирским тоном рявкнул «ужасный», рассмотрев выскочившую наперерез воинам знакомую фигуру.
Шаркай орал белугой, сдерживая бойцов «Жемчужных драконов». Он со своей позиции сумел рассмотреть прибывших и теперь торопился остановить цепных псов клана, пока не стало слишком поздно.
— Уважаемый Командор, я прошу прощения за нанесённую вам рану! — выбросив оружие из рук хай клана «жемчужных» двинулся в сторону портала, — у нас здесь небольшие разборки и вы совершенно случайно попали под раздачу.
Рома отодвинул свою зубочистку, открыв обзор патрону. Шаркай с виноватым видом стоял в пяти шагах и с досадой глядел на пробитую стрелою ногу. Вокруг воткнутой в плоть стрелы по ткани брюк медленно расползалось красное пятно. Генка сделал несколько шагов и присев на корточки тронул древко указательным пальцем. Боли не было, и наш герой даже понял почему. Сейчас где-то далеко в Эленсии, скорее всего, на кухне, схватившись за ногу, по столу каталась Фэйфэй.
— Генка, какого хрена ты делаешь? — холодно поинтересовался наш герой, прогнав мысли о фее.
— Да вот, размышляю, — сухо ответил Татарин, — ты мне всё запрещал делить на ноль «жемчужных». Всё твердил о том, что у тебя с ними мирный договор и они, дескать, не враги. А вот теперь стрела одного из их хаев торчит в твоей ноге. Скажи, Олежка, сейчас я могу их уничтожить?