Злодейский путь!.. Том 7 и Том 8 (СИ)

— Подожду здесь, — сообщил он.
Шен кивнул и быстрым шагом, пока Ал не успел напускать слюней на его плечо, направился к выделенной тому комнате.
Внутри он откинул с кровати покрывало и одеяло, расчихавшись от поднявшейся волны пыли, ссадил Ала на кровать, затем аккуратно уложил и накинул сверху одеяло. Подумав немного, раздраженно фыркнул, но все же вновь наклонился и поправил одеяло, подоткнув со всех сторон. В комнате сыровато, и, хоть одеяло и казалось теплым, Шен решил, что позже нужно будет отыскать для Ала жаровню.
— Учитель… — пробормотал парень, поворачиваясь во сне и сладко причмокивая.
Шен с усталостью и теплотой посмотрел на него и тяжко вздохнул. Воспоминания о том разговоре боролись в его голове с желанием забыть его как страшный сон и верить, что еще не все потеряно. Что ОН САМ в состоянии еще что-то изменить.
Старейшина пика Черного лотоса вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
На самом деле, если бы он пересказал Муану весь их диалог с Алом у реки, вряд ли мечник отреагировал бы так спокойно. Он бы точно назвал Шена полным идиотом, если после всего этого он вновь пытается первым идти навстречу. Но Шен не хотел заканчивать все вот так.
Так ли он желал удержать самого Ала? Или просто не хотел отказываться от той мечты, в которой называет себя учителем и полноправным главой пика Черного лотоса. В которой спустя много лет ждет своих лучших учеников в гости — Ала и Аннис, теперь уже легендарных героев. В которой они с Муаном…
Но может ли Ал на самом деле остаться с ним простым учеником? Если бы все шло по оригиналу новеллы, Ал бы сейчас ушел из ордена, отправился навстречу подвигам и приключениям. Но для Шена он все еще был мальчишкой, которого боязно отпускать из дома на ночь глядя. Да, он не может умереть, но боль и отчаяние он чувствует. Оставить его здесь, в безопасном ордене, хотя бы пока вопрос с Демнамеласом и Глубинной тьмой как-то не урегулируется. Разве так уж неправильно?
Потом… когда все закончится, потом пускай ступает вершить свои подвиги. Но только расстанутся они с добрыми напутствиями, а не на той ноте, на которой распрощались у реки. Он ведь знает Ала. Если бы он ничего не сделал, не сделал этот шаг навстречу несмотря на все, что тот ему наговорил, этот парень не смог бы спать спокойно. Несмотря на его статус главного героя, как личность он еще такой… несформировавшийся. У него вечные проблемы со скачущей самооценкой и самоопределением. Если бы все закончилось на той фразе, что Шен больше не его учитель, насколько сильно он мог бы оступиться?
Шен прислонился спиной к стене, думая о том, не обманывает ли сам себя. Он беспокоится об Але или делает все это ради своего удобства? Он на самом деле не хочет потерять связь со своим экс-учеником, или просто не хочет чувствовать муки совести из-за того, как с ним обошелся?
Если бы сейчас кто-то сказал ему, что он слишком мягкосердечен, Шен бы согласился.
Если бы сейчас кто-то сказал ему, что он законченный эгоист, согласился бы тоже.
Шен отлип от стенки, осознавая, что иной раз стоит просто вершить «правильные» дела, не особенно задумываясь о собственных мотивах. А то свихнуться можно.
В намеренья старейшины пика Черного лотоса входило вернуться в чайную комнату и продолжить «напиваться-на-двоих» с Муаном, но, возвратившись, он осознал, что с этой идеей придется попрощаться. Прославленный мечник сладко посапывал, растянувшись на диванчике. Шен вздохнул, вытянул из-под ног Муана плед и накрыл им сверху. Затем подошел к столу и задул свечи. Теперь помещение слабо освещалось красными сполохами углей в жаровне и тусклым синим светом фонарей. Шен снова вздохнул.
Здесь было тепло и уютно, а мысль о том, что нужно возвращаться в холодную промозглую спальню в башне совсем не воодушевляла. Вот он дурак: нужно было разжечь там жаровню, когда заходил переодеться. Впрочем, сожалеть уже поздно.
Шен присел на ковер у жаровни, опершись локтем о диван, и решил погреться здесь еще немножко.
 
Муан! Пятно крови на светлой одежде. Дыра вместо сердца.
Шен ощутил, что держит нечто теплое и влажное в руках. Он опустил взгляд. Его руки были в крови по локти, а в ладонях был зажат трепещущий, еще теплый комок чужого — родного — сердца.
Бессердечный Муан перед ним, однако, не падал.
— Теперь ты доволен? — спокойным голосом спросил он, в то время как Шен оцепенел от ужаса. — Такая демонстрация моей искренности тебя удовлетворяет?
В этом мире не было воздуха, иначе Шен давно бы уже перестал дышать.
Муан перед ним взорвался облаком пепла. Сердце, которое он сжимал в руках, черной жижей протекло сквозь пальцы.
Руки вдруг оказались полностью чистыми. Шен уставился на них, крутя и так, и эдак, осознавая, что они изменились. Теперь это не были руки Шена, это были руки того, другого, кем он был в прошлой жизни. И тело его полностью изменилось. Должно быть, и та раздражающая родинка почти в самом уголке рта тоже вернулась.
Шен ощупал себя, осознавая, что совершенно прав в своих выводах. Снова это тело, этот мир. Шен осмотрелся по сторонам. Это место.
Маленький пруд с каменной жабой, исполняющей желания, если попасть в нее монеткой.
На нем был пиджак и светлые брюки. Горло сжимал высокий ворот водолазки. Отчего-то казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.
Шен оглянулся и увидел стоящего у парапета Муана. Присутствие мечника принесло ему облегчение.
— Муан!
Старейшина пика Славы, как всегда прекрасный, в светлых одеждах своего пика и с притороченным на поясе мечом, развернулся к нему и уставился потрясающе-синими глазами. В этих глазах не было ни капли узнавания.
— Мы знакомы?
Шен потрясенно уставился на него. Теперь приходилось смотреть немного снизу вверх.
— Это ведь я.
Муан окинул его задумчивым взглядом, словно в самом деле силясь вспомнить, когда и где мог видеть.
— Прошу меня извинить, но я не уверен, что мы с вами встречались.
У Шена перехватило дыхание. Уголок губ с этой чертовой родинкой стал дергаться. Он вечно так делает, когда его застают врасплох.
— Какого черта, Муан? Ты что, шутишь?! — зло прошипел он.
Муан смотрел на него, чуть изогнув в недоумении брови.
— Не знаешь меня? Смеешь утверждать, что не знаешь меня? Вглядись внимательнее, идиот!!
Шен почувствовал, что начинает дрожать, то ли от ярости, то ли от подступающей паники.
— Кому ты тогда клялся в любви? — зло произнес он, сократив разделявшее их расстояние.
— Я вас не знаю! — повторил Муан.
Удар его ладони пришелся прямо в центр груди. С воздухом словно вся ярость оказалась выбита из Шена. Он отступил на несколько шагов, прижав руку к груди.
Когда он выпрямился, мир перед ним словно стал ярче. Он был наполнен звуками и красками, казался очень резким, и вместе с тем расплывался перед глазами. Шен отчетливо увидел своего мечника, отворачивающегося от него, словно от кого-то чужого, не имеющего значения. Осознание этого заставило его мир пошатнуться, и он пошатнулся вместе с миром.
Взгляд выхватил плакат, наклеенный на стене приземистого здания. Слоган на плакате гласил: «Достойная жизнь складывается из ежедневных поступков. Сегодня у тебя есть шанс изменить свою жизнь». Эти плакаты были расклеены повсюду в этом монастыре. Под плакатом сидел нищий с миской монет.
Крутящийся мир перед Шеном словно замер в одной точке. Солнечный свет пробивался сквозь ветви деревьев. Звон монет в миске, что потрясывал нищий, превратился в набат.
— Шен! Шен! Шен!
Шен распахнул глаза и осознал, что все еще сидит на ковре перед диваном. Муан тряс его за плечи, пытаясь привести в сознание. Он привстал на диванчике и взволнованно смотрел на него.
Шен приложил руку к груди, пытаясь унять сердцебиение и выровнять дыхание.
— Тебя снова донимали кошмары? Снова тот демон?
Шен перевел взгляд на охватывающий его левое запястье киноварный браслет, осознавая произошедшее. Нет. На сей раз это не насланный кошмар, не дело рук Демнамеласа или Глубинной тьмы. Это его собственные страхи подсознания, пробужденные недавними разговорами, вырвались наружу.