Больше, чем я просила (СИ)

– Тата, я собираюсь жить в Нижнем Новгороде.
– В Нижнем Новгороде? – переспросила она. – А почему не в Богородске? Я думала, что ты вернёшься в свой родной город.
– Плохие воспоминания… – произнёс он, глядя вдаль. – Хочу начать новую жизнь. И мне будет легче, если поблизости будешь ты.
Он поймал глазами её взгляд и удержал на несколько секунд. Выражение, которое Тата в них увидела, заставило её немного заволноваться. В них была надежда, причём уверенная и какая-то загадочная. Но Тата решила не заострять внимание на этих ощущениях и сказала:
– Я буду только рада. А какие-нибудь конкретные планы у тебя есть?
– Прежде всего, я хочу поступить учиться. Я изучил ваши учебные заведения и решил, что буду поступать в Педагогический колледж имени Ушинского. Хочу стать учителем истории.
– Матвей, это же так здорово! – восторженно выкрикнула она. – Как я рада!
– Всё не так просто. Нужно сначала подготовиться к экзаменам, потом сдать их… А ещё работу найти… и жильё.
– Ты сможешь! Всё обязательно будет так, как ты захочешь.
Он улыбнулся, и ветер резко дунул на него, всколыхнув его кудри как полевые цветочки на лужайке.
– Тата, ты мне ничего не говоришь о своём муже. Он пишет тебе? Какие успехи у него с бывшей женой? Я хочу быть уверен, что ты вернёшься в лучшую жизнь, чем здесь.
– Так и будет. Не волнуйся обо мне. А Артём по-прежнему борется с её болезнью.
– Как же вы будете жить?
Тата пожала плечами, но одновременно с этим широко улыбнулась.
– Наверное, я пока буду жить с родителями, и приезжать к нему.
– Тата, но это же бред, – произнёс он, морща лоб. – Разве это семейная жизнь? Ты заслуживаешь лучшего.
– Артём – уже лучшее, что со мной случилось. Прости меня… – она положила руку поверх его руки. – Я надеюсь, ты сможешь меня понять.
– Я буду пытаться, но вряд ли у меня получится, – ответил он, глядя на её руку покрывающую его.
– Матвей, я не хочу ранить тебя, но по-другому не могу. Хуже было бы давать тебе ложную надежду.
– Не нужно мне давать надежду, – он взял её руку и тщательно потёр своими ладонями. – Жизнь всё расставит по своим местам. Всё будет так, как должно быть и никак иначе. Просто, знай, что всегда можешь на меня рассчитывать.
– Конечно и ты тоже. Ты же мне как брат.
– Лучше считай меня своим другом.
– Хорошо. Кстати, в нашем городе много хороших девушек. Ты обязательно встретишь ту, которую полюбишь.
– Тата, извини меня за эти слова, но я был бы счастлив любить именно тебя. И мне сложно представить кого-то другого на этом месте.
Его слова снова были так похожи на её мысли по отношению к Артёму, когда он ещё не был в неё влюблён. Кто бы мог подумать… Теперь она сама стала причиной чьей-то боли.
– Матвей, ты должен заставить себя поверить, что я не могу быть той, которая на самом деле нужна тебе. Я знаю, каково тебе сейчас. Если бы я могла помочь тебе?..
Тата развела руками, опустив голову вниз. Какие глупые слова она только что произнесла. Она не могла ему ничем помочь, а зачем-то спросила об этом. Но как следует пожалеть о своих словах она не успела, потому что его следующие слова заставили её замереть.
– Тата, можно я тебя поцелую?..
Его мягкое выражение лица действовало на неё недолго.
– Нет, Матвей. Этого я тебе позволить не могу! – она отсела от него подальше.
– Но мы же так далеко, – его голос в сочетании с шуршанием ветра снова заставил её разволноваться, – никто нас не увидит…
– Господь всё видит! – оборвала она его и подняла руку с выставленным указательным пальцем. – Я замужем, Матвей. Я не могу так поступить с любимым человеком даже ради тебя.
Жёсткость собственного голоса напугала её. Она не хотела быть с ним жестока, но у неё было чувство, что в отношении с Матвеем в таких вопросах нельзя позволять себе быть мягкой.
– С каждым разом я всё больше убеждаюсь, что ты необыкновенная, – его голос снова стал обычным, несмотря на то, что тему он не менял, – ты такая преданная и любящая. Ты кажешься идеальной во всём. В тебе есть вообще какие-то недостатки?
 
Тата почувствовала сильное облегчение от того, что он перестал говорить о поцелуе. Она громко вздохнула и, потирая колени, стала вглядываться вдаль.
– Наверное мой самый главный недостаток состоит в том, что я всю жизнь стараюсь всё делать правильно. Иногда я сильно заигрываюсь в этом и не замечаю своих желаний. А когда мне начинают открывать на них глаза – я всё отрицаю.
Тата засмеялась. До чего же всё-таки она глупо себя вела. Но ничего не могла с собой поделать! Наверное она уже сроднилась с этим качеством и избавиться от него уже было невозможно.
– Мне по душе этот твой недостаток.
Услышав эти слова, она сразу перестала смеяться.
– Почему? – спросила она и стала лихорадочно соображать, на что он намекал.
– Нет-нет, всё в порядке, – он широко улыбнулся до ямочек на щеках. – Тата, за меня не беспокойся. Пока мне достаточно того что ты просто есть, ты рядом и ты хорошо ко мне относишься. Главное, чтобы от моих чувств наша дружба не пострадала. Ну а теперь, когда ты наконец доела свой бутерброд мы можем отправиться домой. Вставай!
Матвей поднялся на ноги и подал ей руку. Тата схватилась за неё, и он помог ей встать, подтянув её. Оказавшись напротив него, он снова заставил её остановить на нём взгляд. Ей казалось, что он чего-то не договаривал, но в его светлых глазах она видела только загадку и ничего больше понять не смогла.
***
Тата определилась, что уедет из Олонок двадцать пятого сентября. Когда до этой даты оставалось две недели, она написала об этом в письме Артёму и родителям. Через несколько дней она получила восторженные ответы. Они все очень обрадовались её скорому возвращению.
Тата сообщила о своём отъезде Алевтине, Фёдору и Матвею во время одного ужина, на который они её пригласили. Тата намеренно сказала об этом, когда они уже закончили есть. Она не хотела никому портить аппетит. Эмоциональнее всех отреагировала на её новость Алевтина. Она то и дело хваталась за свои щёки и часто повторяла, что же они теперь будут без неё делать. Фёдор осыпал её благодарностями за то, что она многому научила Семёна, и говорил, что благодаря её урокам их сын стал общительнее и энергичнее. Матвей преимущественно молчал. Тата только пару раз встретилась с его прямым взглядом. Он как будто переживал то, к чему уже давно был готов.
В знак признательности за помощь и гостеприимство Тата в этот же вечер подарила им натуральную льняную ткань с цветочным узором. Алевтина очень обрадовалась подарку Таты. Она сказала, что давно хотела сшить новые занавески для дома.
Через пару дней, когда новость о Татином отъезде распространилась по всей деревне, её ученики приготовили для своей учительницы сюрприз. Они в одной тетрадке переписали свои любимые стихи и подписали каждый своё стихотворение. Для Таты такой подарок был неимоверно приятным и очень символичным. Ведь это она научила их писать и понимать смысл художественных произведений. Теперь в её руках было четырнадцать различных стихов, написанных разными почерками. Это была память на всю жизнь.
Но особенно тяжело Тате было прощаться с Лукьяном. Последние два дня перед отъездом она не отходила ни на шаг от своего любимого пёсика. Она разговаривала с ним, как и со своей Ланой и пыталась объяснить, почему должна уехать. Тата заметила, как после её первых прощальных слов у Лукьяна сразу же ухудшилось настроение. Но она постоянно обнимала и гладила его густую серую шерсть. Её утешало только то, что Лукьян помимо неё был очень привязан к Матвею. Она надеялась, что её любимец недолго будет тосковать по ней.
С особняком Роз Тата попрощалась, когда в последний раз спускалась по ступенькам его лестницы с сумкой в руках. Она произнесла вслух:
– Спасибо за гостеприимство, Роза! Я очень благодарна тебе за приют. Прощай.