Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10 (СИ)

– Ваше сиятельство, почему же вы сразу не признались в таком невинном прегрешении, а стали мудрить, морочить мне голову и нанимать лжесвидетелей? – укоризненно спросил следователь.
– Да так как-то, постеснялся признаться. Боялся, не поверите...
– Что ж, опасение обоснованное. Я еще проверю ваши слова, будьте благонадежны, господа! – пообещал следователь.
– Полагаю, князь не меньше вашего заинтересован в том, чтобы вам удалось установить истину, – заметил Колычев. – Но вернемся к Боришанской. Сопоставляя все данные, я пришел к мысли, что эта молодая дама и неизвестная девица, напавшая в вагоне на княгиню, – одно и то же лицо. Но интуицию к делу не подошьешь... Требуется дополнительное расследование, и, как говорится, тут уж вам, господин следователь, карты в руки. Но если позволите, мне хотелось бы дать вам несколько дружеских советов, как коллега коллеге...
– Что ж, я – весь внимание, Дмитрий Степанович. Вы доказали, что ваши советы дорогого стоят.
– Во-первых, следует побеседовать с соседками Заплатина, – начал Колычев. – Там есть две весьма откровенных и разговорчивых дамы. Вход в жилище Заплатина из внутреннего двора по открытой деревянной лестнице. Соседи, похоже, всегда осведомлены, кто к нему пришел и кто ушел. Пресловутая вечеринка сильно раздражала соседей, мешала им спать, кто-то из них наверняка выглядывал в окна и, возможно, видел, как Боришанская уходила со двора и вернулась уже наутро. Дворник дома тоже может оказаться важным свидетелем. Сам Заплатин будет утверждать, что он и Боришанская провели ночь вместе, но, напившись с гостями, Алексей крепко уснул и проснулся только к полудню. Боришанская могла успеть обернуться. Я сам не стал детально углубляться в этот вопрос просто потому, что побоялся ее спугнуть. Стоило мне один раз поговорить по душам с женщинами во дворе Заплатина, как в тот же вечер на меня в безлюдном месте напали два громилы, обещавшие укротить мое любопытство, отрезав длинный нос. У Боришанской есть знакомства среди темных личностей, и я уверен, что укорот мне руками этих громил решила задать именно она. Но громилы не так страшны, хуже было бы, если бы, почуяв опасность, она отбыла под покровом ночи куда-нибудь за кордон. Ищи-свищи потом... Так, теперь второй вопрос, тем более, раз уж заговорили о темных личностях, – мне стало известно, что Боришанская, как и Заплатин, имеет связи с контрабандистами...
– Да, об этом поговаривают, но за руку их пока не поймали, – грустно заметил следователь.
– Боюсь, даже и не пытаются поймать, – не удержался Колычев. – Впрочем, в данном случае контрабанда не имеет прямого отношения к делу. Важно то, что у Боришанской есть надежные знакомства среди моряков, не гнушающихся, так сказать, особыми поручениями. Местные рыбаки говорили, что шхуна контрабандистов ночью вышла из города и направилась на Ай-Шахраз. Как я выяснил, морем дойти туда можно очень быстро. Это удобный путь, чтобы добраться до железной дороги и сесть в петербургский поезд, которому предстоит еще немало попетлять, пока он подойдет к этим местам с другой стороны. Надеюсь, господин следователь, вы найдете возможность опросить рыбаков и моряков и здесь, и в Ай-Шахразе по поводу данной шхуны. Главным образом, о том, была ли у них на борту пассажирка. Ну и наконец третье и самое основное – предъявить свидетелям в лице проводника поезда, Тесленко и Коноплянниковой мадам Боришанскую на предмет опознания и составить примерный хронометраж преступления – во сколько в вагоне появилась мнимая горничная, во сколько происходила ссора в тамбуре между двумя дамами и во сколько господин Тесленко прихватил на полустанке растрепанную барышню с дрожащими руками. Полагаю, все встанет на свои места.
– Да, Дмитрий Степанович, на ближайшие дни дел вы мне наметили невпроворот. Но с другой стороны, я должен принести вам благодарность – пока ваш покорный слуга прохлаждался в столице, вы ухитрились проделать здесь за меня всю основную работу. Вот что значит – московская хватка! Собранные вами документы прихватить позволите? Благодарю. Честь имею кланяться.
   
Глава 22
 
Прошло несколько дней, наполненных ожиданием. Дмитрий наконец смог позволить себе наслаждаться покоем, гуляя по парку. Но роскошь южной природы уже оказалась тронутой увяданием. Во всем чувствовалось дыхание близкой осени. Вода в море по утрам была холодной и прогревалась лишь к обеду на мелких местах. На аллеях парка садовники заметали опавшие листья, но к вечеру желтая листва вновь покрывала дорожки. В саду буйствовали осенние цветы – георгины и астры, а роз на кустах становилось все меньше, и к тому же они измельчали...
Через три дня после визита следователя мадемуазель Коноплянникова была вызвана для опознания предполагаемой преступницы в губернский город, затем от ворот парка исчезла ставшая уже привычной охрана, а еще через день в имение Рахмановых пришла телеграмма. Следователь сообщал, что снимает с князя обязательство не покидать пределы собственного дома и приглашает Дмитрия Степановича Колычева посетить из профессионального интереса допрос арестованной Боришанской.
Колычев засобирался в губернский город. Феликс, слишком долго просидевший в четырех стенах и наконец обретший долгожданную свободу, решил его проводить, а заодно пригласить Веру в какой-нибудь хороший ресторан, чтобы отметить благоприятный для него поворот событий.
Пока Вера наряжалась в своем флигеле, а Феликс на конюшне давал перед отъездом распоряжения слугам, Дмитрий ожидал их в гостиной, коротая время за беседой с княгиней Рахмановой.
– Ах, Митя, я боюсь, что Феликс снова готов увлечься смазливенькой барышней, – жаловалась княгиня. – Я, конечно, очень благодарна мадемуазель Коноплянниковой за ее участие и откровенные показания по делу об убийстве, но теперь, когда все уже позади, можно было бы и проводить эту особу восвояси. Согласитесь, девица Коноплянникова – совершенно неподходящее знакомство для моего сына, наследника одной из самых блестящих российских фамилий... Но мой мальчик, увы, настолько легкомысленное существо, что совершенно не желает учиться даже на собственных ошибках. Уж казалось бы, история с первой Верой должна была привить ему больше серьезности, и вот, извольте видеть, опять сплошные глупости на уме...
– Дмитрий Степанович, экипаж готов, – доложил лакей. – Его сиятельство просят вас спуститься в парк, пора в дорогу.
Попрощавшись с княгиней, Дмитрий вышел на парадное крыльцо особняка, возле которого стоял экипаж. Феликс и Вера, одетая в роскошное шелковое платье и шляпу умопомрачительных размеров, шептались о чем-то, поглаживая коней по холке.
– Ну что, Феликс, в путь? – спросил Колычев.
– Одну секунду, друг мой, – Феликс перехватил у садовника букет из самых лучших осенних роз и галантно преподнес его Вере. – Вот теперь можно трогать!
– Митя, – осторожно сказал Рахманов, когда они поднимались на верхнюю палубу уже знакомого парохода «Державин», – ты ведь по прибытии пойдешь в Окружной суд на допрос Боришанской? Ты не обидишься, если мы с Верочкой не будем тебя ждать, а сразу, так сказать, предадимся веселью? Мы тут так натосковались оба, а у тебя важные дела и они могут затянуться...
– Ну конечно, зачем тебе терять драгоценные часы свободы, – согласился Колычев. – Не будем привязывать наши планы к делам друг друга. Я, освободившись, могу вернуться в имение, а вы развлекайтесь. Не хочу вам мешать. Мне даже кажется предпочтительным такой вариант, после судейских допросов пение ресторанных шансонеток обычно не увлекает.
 
– Еще бы, иначе в этом было бы нечто извращенное, – Феликс не мог скрыть довольной улыбки. – К тому же, я вижу, ты уже понял, что мне хочется побыть с Верой наедине... Митя, вот за что я тебя всегда ценил – ты умеешь понять гораздо больше, чем тебе говорят словами, и умеешь не обижаться, даже если друзья бывают бестактными. Умение понять и простить – главная добродетель человека!
Произнеся эту сентенцию, Рахманов скрылся за дверью каюты, где они с Верой уединились до конца поездки.