Блондинка в бетоне (Цементная блондинка, Право на выстрел)

– Задавайте вопросы, миз Чандлер, – прервал ее судья.
– Извините, ваша честь. Лейтенант Ллойд, человек, который, как вы утверждаете, был убийцей, то есть Норман Чёрч, сам был убит только тогда, когда (уже после создания группы) произошло еще шесть убийств. Это так?
– Так.
– Что позволило ему задушить еще шесть женщин. Как же ваше управление может считать это успехом?
– Мы ничего ему не позволяли. Мы делали все, что могли, чтобы выследить этого преступника. И в конце концов выследили. По моему мнению, это как раз является успехом. Большим успехом.
– По вашему мнению. Скажите, лейтенант Ллойд, всплывало ли имя Нормана Чёрча до того момента, когда он, безоружный, был застрелен детективом Босхом? Хоть раз оно упоминалось?
– Нет, не упоминалось. Но мы связали…
– Будьте добры, отвечайте только на вопросы, которые я задаю, лейтенант.
И Чандлер углубилась в свой желтый блокнот [5]. Босх заметил, что Белк попеременно делает пометки в одном блокноте и записывает вопросы в другом.
– Ну хорошо, лейтенант, – сказала Чандлер, – ваша спецгруппа поймала предполагаемого преступника – как вы его называете – только после того, как он убил еще шестерых. Будет ли справедливо сказать, что на вас и ваших детективов оказывалось сильное давление, чтобы поймать его и закрыть это дело?
– Да, давление оказывалось.
– С чьей стороны? Кто давил на вас, лейтенант Ллойд?
– Ну, на нас давили газеты, телевидение. На меня еще давило управление.
– И как это происходило? Я имею в виду управление. Вы совещались со своими начальниками?
– У нас ежедневно проходили совещания с капитаном отдела ограблений и убийств и еженедельно, по понедельникам, с шефом полиции.
– И что они говорили вам насчет этого дела?
– Говорили, что надо поскорее решить эту проблему. Ведь люди умирали. Мне не надо было об этом напоминать, но они все равно напоминали.
– И вы передавали все это детективам из спецгруппы?
– Конечно. Но им тоже не надо было этого говорить. Эти ребята смотрели на тела убитых всякий раз, когда их находили. Было очень тяжело, и они очень хотели взять этого парня. Так что им не нужно было читать об этом в газетах или выслушивать нотации от шефа или даже от меня.
Ллойд, кажется, собирался развивать свою любимую тему насчет копа – одинокого охотника. Босх видел, что он, сам того не понимая, предоставляет Чандлер возможность загнать себя в ловушку. В конце процесса она будет доказывать, что Босх и прочие копы находились под таким сильным давлением, что Босх убил Чёрча, а потом они сфабриковали его связь с убийствами. Теория козла отпущения. Сейчас Гарри очень хотелось крикнуть Ллойду, чтобы тот заткнулся.
– Значит, все в группе знали, что от них требуют найти какого-нибудь убийцу?
– Не какого-нибудь, а конкретного. Да, давление было, но такова уж наша работа.
– А какую роль играл в группе детектив Босх?
– Он был у меня старшим в бригаде Б. Он работал в ночную смену. Он был детективом третьего класса, так что командовал за меня во время моего отсутствия, а такое бывало частенько. В принципе я был вольным стрелком, но обычно работал в дневную смену, в бригаде А.
– Вы не помните, говорили ли вы детективу Босху: «Нам надо взять этого парня», или что-нибудь в этом роде?
– Специально не говорил. Хотя такого рода слова я говорил на совещаниях группы и он там присутствовал. Но ведь это же и было нашей целью, и ничего плохого я здесь не вижу. Мы должны были взять этого парня. Будет похожая ситуация – я скажу это снова.
Босху показалось, что Ллойд старается ему отплатить за то, что он испортил ему представление и закрыл дело без него. Похоже, его слова объяснялись не столько врожденной глупостью, сколько откровенной злобой.
– Он гадит мне за то, что это не он застрелил Чёрча, – наклонившись к Белку, прошептал Босх.
В ответ Белк приложил палец к губам, подавая Гарри знак помолчать, и снова начал писать.
– Вы когда-нибудь слышали об отделе поведенческой науки ФБР? – спросила Чандлер.
 
– Да, слышал.
– И чем они занимаются?
– Среди прочих вещей они изучают серийных убийц. Составляют психологические портреты, психологические портреты жертв, дают советы и так далее.
– У вас было одиннадцать убийств. И какой же совет вам дал отдел поведенческой науки?
– Никакого.
– А почему? Они что, не смогли ничего ответить?
– Нет, мы к ним не обращались.
– Ах вот как! И почему же вы к ним не обращались?
– Ну, видите ли, мэм, мы полагали, что сами с этим справимся. Мы сами разработали эти портреты и не считали, что ФБР может нам особенно помочь. Нам помогал судебный психолог, доктор Локке из Университета Южной Калифорнии, он раньше был консультантом ФБР по сексуальным преступлениям. Мы воспользовались его опытом, и еще ему помогал штатный психиатр управления. Мы считали, что в этом плане у нас все в порядке.
– А ФБР предлагало вам свою помощь?
Ллойд заколебался. Кажется, он наконец понял, куда она клонит.
– Ну, гм, да, кто-то звонил оттуда, когда дело получило широкий резонанс в прессе. Они хотели принять участие. Я сказал, что у нас все хорошо и помощь не нужна.
– А сейчас вы сожалеете об этом решении?
– Нет. Я не думаю, что ФБР сработало бы лучше нас. Обычно они участвуют в тех делах, которые ведут небольшие управления, или в делах, которые вызвали громкий отклик прессы.
– А вы не думали о том, насколько это правильно и справедливо?
– Что?
– Я имею в виду такой вот узковедомственный подход, – так, кажется, это называется. Вы ведь не хотели, чтобы ФБР пришло и захватило бразды правления, верно?
– Да нет же! Как я уже сказал, мы и без них прекрасно справлялись.
– Верно ли, что УПЛА и ФБР издавна относятся друг к другу с завистью и подозрением, в результате чего эти два ведомства редко общаются или работают вместе?
– Нет, я в это не верю.
Верит он в это или нет, не имело особого значения. Босх понимал, что в глазах присяжных Чандлер сейчас набрала очки. Единственное, что имело значение, – верят ли в это они.
– Значит, ваша спецгруппа составила портрет подозреваемого, это верно?
– Да. По-моему, я об этом уже упоминал.
Тогда Чандлер спросила у судьи Кейеса, может ли она ознакомить свидетеля с документом, который со стороны истца является вещественным доказательством номер 1А. Она отдала бумагу секретарю, которая подала ее Ллойду.
– Что это, лейтенант?
– Это фоторобот и психологический портрет подозреваемого, который мы составили, кажется, после седьмого убийства.
– А каким же образом вы составили этот фоторобот?
– Между седьмой и восьмой жертвой был случай, когда намеченная жертва сумела спастись. Она убежала от этого человека и вызвала полицию. Работая с этой пострадавшей, мы и составили его примерный портрет.
– Хорошо. Вы знакомы с внешностью Нормана Чёрча?
– Не очень хорошо. Я видел его только после смерти.
Чандлер снова спросила разрешения у судьи и передала Ллойду доказательство номер 2А – несколько фотографий Нормана Чёрча, скрепленных вместе на одном куске картона. Свидетелю она предоставила несколько секунд для того, чтобы он с ними ознакомился.
– Вы наблюдаете какое-нибудь сходство между примерным портретом и фотографиями мистера Чёрча?
– Как известно, убийца умел изменять свой облик, а наша свидетельница – жертва, которая убежала, – была наркоманкой. Она порноактриса. Она ненадежна как свидетель.
– Ваша честь, можете ли вы дать распоряжение свидетелю, чтобы он отвечал на заданные ему вопросы?
Судья так и поступил.
– Нет, – сказал Ллойд, склонив голову после внушения. – Сходства здесь нет.
– Хорошо, – сказала Чандлер, – вернемся тогда к психологическому портрету, который у вас есть. Откуда он взялся?
– В основном его разрабатывали доктор Локке из Университета Южной Калифорнии и доктор Шейфер, штатный психиатр. Думаю, перед тем, как его составить, они консультировались с кем-то еще.