Церемония жизни

— Ну еще бы! — понимающе кивала я. Как и всегда, когда ее слушала.
— Лучше бы ты остановила ее тогда, — ворчала мать годы спустя. Хотя примерно тогда же Куми начала рассказывать о своей прошлой жизни ближайшим друзьям, и вскоре о ее «демонизме» судачила уже вся школа.
И, хотя мы рассчитывали, что в старших классах наша фантазерка остепенится, — слишком много одноклассников из ее средней школы перешли в старшую вместе с ней, и дать задний ход у Куми не вышло бы даже при сильном желании. В итоге весь ее выпускной фотоальбом оказался исчиркан дружескими пожеланиями: «Забери меня в свой Волшебный Город, окей?», «Смерть врагам Дундиласа!» и так далее.
Может, хотя бы в вузе она возьмется за ум, все еще надеялась мать, — но я уже смутно догадывалась, что этим надеждам сбыться не суждено. Всякий раз, когда в гости к Куми приходили подружки по спортивной секции, из-за двери ее комнаты так и слышалось:
— Ох, Куми! Да ты просто гуру темных сил!
— Так и есть… Только никому не говори!
Примерно тогда же я услышала от друзей словосочетание «синдром подростковых галлюцинаций». Конечно, меня впечатлило, что для заскоков моей сестры существует определение, но термин тот оказался псевдонаучным жаргоном — и официальным названием болезни, увы, не считался.
Вот так получилось, что, даже закончив вуз и устроившись в серьезную фирму, Куми продолжала вести себя как некий медиум с демоническими сверхспособностями.
Год за годом, наблюдая за Куми, я испытывала нарастающее уважение к девчонке, которая взрослеет у меня на глазах, не сдавая при этом ни единого бастиона своего персонального мира. Тот беспардонный жаргонизм не относился к ней никоим боком. Ее мотивация была куда серьезней — и «проходить с годами» не собиралась.
В компании, принявшей сестрицу на работу, новичков не водилось — коллектив почти целиком состоял из мужчин средних лет, которые на все ее странности реагировали просто ласковыми улыбками: «А ты забавная, Куми-тян!»
В большинстве подобных контор ее ожидал бы тотальный бойкот — но, как ни странно, моей сестре очень везло на людей, ценивших ее «несусветность». Пускай их было немного, но рядом с Куми всегда оказывались друзья, готовые слушать истории о демоническом городе Дундиласе, не поднимая ее на смех.
Наша мать свою младшую дочь не понимала совсем, в общении с Куми вечно срывалась на крик, и, чтобы предотвратить очередной скандал, мне постоянно приходилось за сестру заступаться. Ладить между собой эти двое не могли никогда. Едва закончив вуз, Куми ушла из дома и стала жить в одиночку.
Тогда-то моя сестрица и пристрастилась к странной еде.
Начав готовить себе сама, тут же переключилась на пищу жителей города Дундиласа. То есть, выходя в город, продолжала уплетать обычные стейки с рисом карри — но дома, похоже, соблюдала исключительно демонический рацион.
Сестра моя выросла бок о бок со мной в унылых пригородах Сайтамы, и почему мы с ней получились такие разные — загадка для меня до сих пор. Но если ей и правда так веселей, то и слава богу.
Сама я, впрочем, кухни города Дундиласа не пробовала. Истории о нем слушала с интересом, но его «местных блюд», прямо скажем, побаивалась. Никогда, даже в шутку, мне не хватало духу запихивать в свой желудок столь подозрительные с виду субстанции.
Но если даже мне, относящейся к «иным мирам» Куми-тян с пониманием, проглотить ее «деликатесы» не удавалось, хоть тресни, — то уж попытка угостить ими родителей жениха была явно обречена на провал. Может, мне и правда стоит послушать мужа — и попытаться отговорить ее от этой нелепой затеи?
— В твои годы, Куми, пора соображать, что творишь! Прекращай немедленно! — проскрипела мать. С такой неприязнью, что я тут же сдвинула брови.
Мы сидели втроем за столиком в итальянском ресторанчике, куда затащили Куми, подкараулив ее после работы.
— Прекращать? Но что именно? — уточнила сестра.
Мать начала закипать, но Куми оставалась спокойна. Фактически мать предлагала ей исцелить себя от себя же самой, что звучало уже и правда дерьмово.
 
— Лично я не считаю, Куми, что тебе так уж нужно ломать себя об коленку, — честно призналась я. — Но не стоит предлагать другим людям свою еду, иначе тебе самой придется несладко. То, что ты готовишь для себя, не полезет в рот даже тем, кто принимает твои демонические истории. Это не та стряпня, которая способна их обмануть!
— Обмануть? — Сестра покосилась на меня спокойно, будто не сомневаясь в том, что уж я-то понимаю ее больше, чем мать. — В чем же тут обман?
— Есть приготовленную кем-то еду — значит верить в мир, которым живет ее повар. Кого бы ни забавляли твои истории, пробовать их на язык никто не решается, верно? В принципе, любая еда по-своему странная. Но лично я для своего желудка выбираю лишь ту, которой удалось меня обмануть.
Я указала на порцию пасты перед собой.
— Например, вот этой пастой с персиками и кориандром мы готовы насладиться уже потому, что ее приготовил именно в таком заведении уважаемый всеми шеф. Но если какой-нибудь первоклашка притащит нам то же самое в своем пластиковом ланч-боксе — мы, скорее всего, решим, что само сочетание «спагетти с персиком» даже звучит отвратительно, и есть такое не станем. Какую только странную дрянь мы ни тянем в рот лишь потому, что умелый повар сумел обратить нас в свою фанатичную паству!
— Да ты у нас прямо гуру, сестрица! — усмехнулась Куми.
— Неужели?
По большому счету, наша с мужем еда мало чем отличается от кухни города Дундиласа. Но компания «Хеппи фьючер» хотя бы прилагает усилия к тому, чтобы полоскать нам мозг поэлегантней. Я уверена: все наши личные предпочтения в еде — результат того, что одни воротилы фуд-индустрии обманывают нас успешней других. Но желания пробовать стряпню тех, чьи фантазии иллюзорны и неубедительны, у меня не появляется, хоть убей.
— А этот… жених уже пробовал твою еду? — уточнила мать.
— Кэйи́ти? О нет. То есть видеть-то видел, но сказал, что такое ему не по зубам.
— Вот видишь?! — опять закричала мама. Она вообще очень много кричала — и своим криком только мешала вести разговор как хотелось бы…
— Все-таки в наших инстинктах заложено: главное, чтобы пища была здоровой и безопасной, — продолжала я, обращаясь к сестре. — Поэтому все, что тебе нужно, — это убедить других, пусть даже обманом, что твоя еда прекрасна уже тем, что она безопасна. Заставь их в это поверить — и тогда, возможно, они смогут ее захотеть!
— Я понимаю, куда ты клонишь, — спокойно отозвалась Куми. — Но, боюсь, это невозможно. По-моему, в то, что Дундилас существует, не верит никто, кроме меня самой…
Я с облегченьем кивнула. Слава богу, хотя бы хладнокровие сестрицы сейчас работало на меня.
— Ну да, так и есть! — тут же согласилась я. — Так почему бы не приготовить какие-нибудь гамбургеры с рисом карри, в безопасности которых уж точно никто не усомнится?
— Потому что мой парень хочет, чтобы я угостила его родителей именно своей едой.
— Что-о?! — удивилась я. — Так это его идея?
— Ну, я-то уж точно не предлагала, — пожала плечами сестра. — Обычно еду из города Дундиласа я ем только дома — и когда я одна. Так я сказала Кэйити. Но он все равно настоял на своем…
— Хотя сам это пробовать даже не собирался? — оторопела я. — Так зачем ему это?
— Понятия не имею! — Куми снова пожала плечами. — Может, хочет, чтобы мы с ним расстались?
Я озадаченно покачала головой. Не хватало еще, чтобы жених у моей сестры оказался психом, подумала я и наконец-то вонзила вилку в свою пасту с персиками.
Когда я вернулась домой, муж смешивал очередной коктейль из минералки и голубоватого порошка.
— Привет, — сказала я. — И это весь твой сегодняшний ужин?
— Ну да! — отозвался он. — Ты не представляешь, какой он классный. С тех пор как его пью, мое тело легкое, как пушинка!
— Да что ты?
Этот коктейль я не любила за то, что он пахнет шампунем, и для себя его никогда не заказывала. Да и выкладывать за какой-то напиток по двадцатке в месяц — не в моем вкусе. Одного такого «гурмана» для семейного бюджета более чем достаточно.