Насмешка (СИ)

— Ты сейчас назвал Ренваля клеветником, — заметил Магинбьорн.
— Люблю, когда все имеет свое название, — пожал плечами Гаэрд и прикрыл ладонью зевок. — С рассветом отправляемся в Илви. Неизвестность гнетет.
— Если Лиа… — начал Ригн, но товарищ прервал его жестом.
— Думая о беде, ты сам ее кличешь, — недовольно произнес Гаэрд. — С ней все хорошо, и мы это вскорости узнаем.
— Да, ты прав, друг, — кивнул Ригнард. — Душа за сестру изболелась, все время подвоха жду.
— Идем почивать, выезжать рано, — Дальвейг встал из-за стола, дождался, когда к нему присоединиться Магинбьорн, и оба ласса поднялись в свои комнаты.
Но еще долго мужчины не смыкали глаз. Ригнард мерил свою комнату шагами, нервно тер руки и вскидывал глаза к потолку, моля Святых послать его сестре исцеление и возможность свидеться с ней. Гаэрд сразу лег в постель, закрыл глаза, но сон не шел, и мужчина сел, устремив взгляд в сторону окна, затянувшегося ледяным узором. Мысли молодого ласса унеслись обратно в замок Ренваль. Он до мельчайших подробностей вспомнил лицо благородной лаиссы. Вспомнил, как смутилась и испугалась она, когда речь зашла о медальоне, так и оставшемся у Лиаль.
Внезапная тревога сковала душу ласса неприятным холодком. Если наместник обнаружил его, не мог ли он вновь обидеть свою супругу? Что мог еще учудить сей ревнивый ласс? Унизил? Ударил? Быть может, осторожность Лиаль заставила ее оставить медальон в замке, и тогда Гаэрд волнуется зря. И все же…
— Покровители Небесные, менее всего я хочу стать вновь причиной бед этой женщины, — прошептал Дальвейг и откинулся на подушку.
Сколько еще мысли ласса кружили вокруг лаиссы Ренваль, он сам точно не мог сказать, но сон пришел к мужчине еще не скоро. Был он тяжел и тревожен, возвращая Гаэрда в ночь, когда он стал свидетелем безобразного гнева ревнивца. Сновидение наделило прошлое новыми красками, рисуя уж вовсе ужасные сцены, и когда в дверь раздался осторожный стук, чтобы предупредить постояльца о том, что наступает утро, ласс Дальвейг с благодарностью вынырнул из пут жутких видений.
Вскоре отряд покинул деревню, свернув в сторону города Илви, куда, по заверениям хозяина постоялого двора, отправился наместник Ренваль с больной супругой. Оба молодых ласса были молчаливы. Они кутались в плащи, зябко ежась под порывами холодного ветра и, выехав на укатанный тракт, пустили лошадей быстрой рысью, спеша скорей добраться до города, где их ждала радость или горе.
— К Нечистому! — вдруг воскликнул Ригнард. — У меня поджилки трясутся, будто я младенец, которого тащат на расправу за шалость.
— Да, неприятное чувство, — согласился более сдержанный Гаэрд.
К Илви отряд приблизился после полудня. Порывистый ласс Магинбьорн, не в силах и далее терпеть неизвестность, спросил у стражника на воротах:
— Мы слышали, что наместник сейчас в городе, так ли это?
— Опоздали, добрый господин, — ответил страж. — Только сегодня укатил высокородный ласс. Как рассвело, так и уехал вместе со своим отрядом.
— Не было ли каких потрясений, пока наместник оставался в Илви? — вдруг последовал примеру товарища и Дальвейг, но быстро взял себя в руки. — В добром ли здравии был наместник? Каково его настроение? Не захворал ли кто из его домочадцев?
Стражник оглянулся, проверяя не слышит ли его старший стражник, и, поманив к себе Гаэрда, негромко зашептал:
— Выезжал мрачный, как день непогожий. Уж что там у нашего наместника случилось не ведаю, но зол был точно.
Кивнув стражнику, Дальвейг выпрямился и указал Ригнарду следовать за собой.
— У стражи мы толком ничего не выведаем, нужно поспрашивать прислугу во дворце, те больше расскажут. Жди меня в харчевне, скоро буду, — сказал он Магинбьорну.
— Эй, я с тобой! — возмутился благородный ласс.
— Вы с Лиаль похожи, меня же никто не знает, да и горячности во мне меньше. Жди в харчевне, — уже жестко закончил Дальвейг.
Он указал взглядом на харчевню, стоявшую по правую руку от них, пришпорил коня и исчез за поворотом. Ригнарду ничего не оставалось, как покориться. Он дал знак ратникам, и отряд спешился. В отличие от господина, воины были довольны подобным развитием событий. После того, как они покинули постоялый двор на рассвете, отряд еще ни разу не остановился, и голод живо напоминал о себе урчанием в желудках.
 
Гаэрд Дальвейг вскоре остановился и огляделся. Города он не знал, как не знал, где стоит дворец наместника, но по закону строительства всех городов Валимара, дом главы стоял в центре, и к нему вели все дороги. Осталось только узнать, какой дворец принадлежит наместнику, а какой городскому смотрителю. Об этом и спросил Гаэрд у прохожего. Тот указал, получил медяк и благодарно согнулся.
Подъезжал к дворцу Ренваля молодой ласс с затаенным трепетом, опасаясь увидеть лиловое полотно на воротах, что означало бы траур. Но ворота не были скрыты печальным знаком, это приободрило Гаэрда. Он спешился и направился прямиком к дворцу.
— Здесь ли ласс Ренваль? — заносчиво вопросил Дальвейг. — У меня до него спешное дело.
— Господин покинул дворец еще утром, — ответил страж.
— Как покинул? Что значит покинул?! — вскричал ласс, капризно выпятив нижнюю губу. — Он не мог уехать, не повидавшись со мной!
— Того не ведаю, но господин уехал еще спозаранку. — Пробубнил стражник, сообразив, что может грянуть скандал.
Страж оценил вид штопаного плаща благородного ласса, отметил, что он одет небогато, и что меч его имеет простую рукоять, без позолоты и драгоценных камней. Мужчина сделал вывод, что господин из бедного рода, а такие часто бывают спесивы и скандальны, кидаясь на каждого, в ком им почудится непочтение к захудалому дворянчику. Верность своих догадок страж имел честь увидеть тут же.
Ласс подбоченился, вздернул подбородок и положил ладонь на рукоять своего меча, доставшемуся ему, должно быть, еще от деда.
— Ты хочешь сказать, что я слишком мелок, чтобы наместник дожидался моего прибытия? — высокомерно вопросил дворянчик.
— Нет, господин, я хочу лишь сказать, что господин покинул дворец еще утром, — вздохнув, ответил стражник.
— Но я отправлял ему послание третьего дня! Я писал, что у меня спешное и важное дело! — возопил ласс, начиная привлекать внимание прохожих. — За каким Нечистым, наместник уехал, не дождавшись меня? Отвечай мне, смерд.
— Как я могу вам ответить, добрый господин, ежели я простой ратник, а ласс Ренваль — сам наместник…
— А я, значит, пустое место?! — дворянчик низко опустил голову и засопел, буравя стража тяжелым взглядом. — Ты хотел оскорбить меня, собака, у тебя получилось. Знай, что я не спускаю подобную дерзость никому. Ходи теперь и оборачивайся, ибо мой славный меч жаждет твоей крови.
Стражник закатил глаза и воскликнул:
— Я-то что могу вам ответить, благородный ласс? Я простой стражник!
— Ты посмел орать на благородного ласса, чей род уходит корнями к самим Святым?! — дворянчик побагровел, выхватил меч и сделала выпад сквозь решетку ворот. — Убью, сволота! — заревел он, вновь кидаясь на несчастного стража.
— Господин! — воскликнул тот, отскакивая от ворот. — Угомонитесь, и я открою вам ворота. Быть может, ласс Ренваль оставил для вас известие. Ежели вы продолжите столь непотребно вести себя, я крикну других стражей, и мы свяжем вас и отправим к городскому смотрителю.
Посетитель тут же убрал меч в ножны, тряхнул волосами и высокомерно произнес:
— Открывай.
Страж поблагодарил Святых за то, что в лассе еще не весь разум перешел в родовую гордость, и открыл калитку. Гаэрд прошел мимо стража, все так же гордо неся свою голову. Дождался, когда перед ним откроют двери, и вошел во дворец наместника, сбрасывая с себя маску самодура. Правда, ненадолго. Как только послышались приближающиеся шаги управляющего, ласс Дальвейг вновь преобразился.
 
— Милости Святых, благородный ласс, — произнес управляющий, поклонившись.
— Милости, — небрежно кинул вернувшийся дворянчик. — Оставлял ли какие послания наместник?