Девочка из прошлого (СИ)
— Потом в машине.
Не хочу терять время. Вижу, что нервничает. Беру его за руку, когда выходим из дома и шепчу:
— Я тебя люблю.
На мгновение прижимает к себе, целует в макушку:
— Спасибо, малышка.
Сама забираюсь в машину, пока Давид о чем — то разговаривает с ребятами из охраны. За руль он садится, уже держа у уха телефон:
— Да… Десять минут… Давай, брат.
— Мы заедем за Игорем? — Наверное, сейчас надо помолчать. Но на нервах пробивает на разговор. В тишине сейчас слишком явно начнет ощущаться свалившееся горе.
На Игоря страшно смотреть. По — моему, он не с первого раза понял, что с Давидом в машине кто — то есть. Хочу выйти и пересесть назад, чтобы Игорь сел к Давиду. Но мужчина останавливает меня:
— Сиди. Ему бы поспать. — Выходит из машины и приносит мне на колени пакет с лекарствами. — Какие из них успокоительные тебе назначали, помнишь?
Вытаскиваю белую упаковку, выдавливаю две таблетки из блистера. Давид передает капсулы другу и протягивает воду.
— Подожди, — останавливаю, — их надо под язык, не запивать.
— Давай, слышал? Под язык и попробуй заснуть.
Игорь вырубается практически мгновенно. Именно по этой причине я не хотела принимать препарат. Судя по взгляду мужчины, он это понимает.
— Включить тебе музыку?
— Нет, что ты. Нет. — Я даже как — то пугаюсь. Мне кажется, что я совершу преступление по отношению к семье парня, спящего сзади.
Какое — то время едем молча, каждый думает о своем.
— Игорь сильно привязан к папе?
— В последние пару лет они не общались. Поздравления с праздниками не в счет.
— Но он… — хочу сказать, что он в таком состоянии. У него лицо серое.
— Игорь не мог простить, когда отец привел в дом новую жену. Мать умерла еще когда он в универ поступил.
— Посчитал, что папа предал память мамы?
— Посчитал, что девчонка двадцати лет не может полюбить возрастного мужчину. Игорь тоже поздний ребёнок, его отцу было почти шестьдесят, когда стал жить с этой девицей.
— Ого! Получается, сорок лет разница. Ну как — то… я не знаю… Наверное, бывают же чувства?
— Наверное. Но девушка свалила в туман, когда поняла, что завещание на Игоря и переписывать его никто не собирается. Недолгая такая любовь, как видишь.
— Давид, — у меня даже холодок по спине от догадки, — она же с ним… ну как женщина…
— Спала? — Усмехается. — Конечно. И с ним, и к Игорьку в постель залезть пыталась.
— Фу — у.
— Ну вот из — за такого "фу" они с отцом и перестали общаться. Папа не хотел верить, сын бесился.
— А кем работает Игорь? — Срочно нужно перевести разговор. Тема про чужие отношения слишком зыбкая: нельзя осуждать людей, не зная мотивов их поступков, но из меня прямо — таки вырывается злость по отношению к этой… этой… девушке.
— Игорек у нас первоклассный юрист. Ас, можно сказать. Молодой, но с мозгами все очень и очень прилично. И только когда работы касается. Потому что в остальном там хаос.
— Ты про его свадьбы?
— И про них тоже.
— А что у него произошло с той девушкой, которую он любит?
— Сам дебил — отпустил. Умный, а мозгов удержать не хватило. Обида плохой советчик, а он сам обиделся, ее обидел, и как снежный ком понеслось. Первые месяцы думали в дурку отъедет. Артур у него поселился даже. Ну а потом бесконечные подруги пошли.
Давид уверено ведет автомобиль. Я не очень люблю скорость, тем более, ночью. Но на платной дороге нет встречки, да и в принципе машин мало.
— Сейчас будет заправка, не хочешь какао или в туалет? Следующая будет нескоро потом.
— А ты хочешь заехать?
— Давай остановимся. Немного разомнемся. — Подозреваю, он это говорит только из — за меня, и волна нежности затапливает изнутри.
Пока я бегаю в уборную, Давид покупает напитки и сигареты. Сегодня он много курит, успокаивая нервы.
— Постоим немного на воздухе?
Притягивает к себе, накидывая сверху куртку.
— Ты замерзнешь.
— Поверь мне, нет.
— Ты сердишься? — Заглядываю в любимые глаза.
— Как я могу на тебя сердиться? Понимаешь, мужчине часто приходится быть сильным или казаться таковым. Но только в сказке мы такие супер — герои, а по жизни всегда сильным быть очень сложно. Поэтому мужчины снимают напряжение… кто — то с помощью выпивки или разных веществ, кто — то при помощи…, — задумывается, — секса.
— А ты?
— А мне повезло, что есть ты. Когда ты вот так рядом, мне спокойно и напряжение отпускает.
Сейчас наш поцелуй отличается от предыдущих. В нем безмолвная поддержка друг друга, немое признание в любви.
Глава 41
Шамиль.
Дым обжигает лёгкие, понемногу снимая возбуждение. Сердце ловит привычный ритм, а мысли начинают приходить в норму. Что на меня нашло? На меня, человека с железной выдержкой, со стальными нервами!? Как можно было завестись от одного вида девчонки!?
М*дак. Настоящий м*дак. И если для девчонок можно придумать оправдание, но перед самим собой тупо стыдно.
Подкуриваю вторую сигарету сразу за первой. Надо остыть и подумать. Что в ней такого цепляющего, заставляющего мозги плавиться? С виду же обычная. Миловидная. Но как посмотрю в ее глаза, теряю вообще все ощущения реальности.
Саша. Александра. Красивое имя. Строгое.
Интересно, что случилось с ее родными, раз девчонка оказалась в интернате? Неблагополучная семья? Тогда странно, что такая скромница. А она точно такая, глаза прячет, краснеет. Не играет. Это я чувствую.
Пора возвращаться. Черт бы побрал идею с кофе. Гуляли бы уже спокойно, и не было бы этой дикой боли в паху. Сам виноват, чего уж тут.
— Прошу прощения, дамы, срочный звонок заставил на время вас покинуть.
— Дальше бы разговаривал, дал бы нам посекретничать.
Анька, я тебя почти люблю. Сейчас тебе можно язвить на любую тему.
— Продолжаем экскурсию? Саша, ты всё? — Показываю глазами на бокал.
— Да, спасибо большое. — И в сторону подруги поворачивается, — пойдем, Анют.
Пропускаю девушек вперёд, а сам любуюсь со спины на интересующую меня особу. Идет, словно вязь выводит — плавно, волнующе, не замедляясь и не ускоряясь. Снова замечаю интересное сочетание в цветах ее одежды. Чаще всего девочки любят розовый или красный. А у Саши акцент на огненном.
Непростая девочка. Очень непростая.
— На чем мы остановились? — спрашиваю, когда все устроились в машине.
— Вы рассказывали про тех, кого захоронили на поле.
— Умница. Слушайте дальше. — Спасибо тебе, Алиса, за помощь. Когда докуривал, нашел, чем заинтересовать девушку. — В древности это место считалось проклятым, потому что, по поверьям карельских народов, в полнолуние здесь собиралась вся болотная нечисть. Легенды эти дошли до Екатерины первой, чей дворец располагался рядом с Царицыным лугом. Это раньше так поле называлось. Так вот, Екатерина посмеяться посмеялась над поверьями, но дворец решила покинуть.
— А почему место переименовали? Про революцию понятно, но тогда логично же назвать Поле Революционеров, например?
— Тебе в логике не откажешь. — Как бы мне хотелось видеть ее покрасневшие щечки сейчас. — Поле назвали в честь бога войны Марса, я уже говорил. В начале девятнадцатого века на площади установили первый памятник некоронованной особе. Догадаетесь кому?
— Марсу?
— Ань, ты Капитан Очевидность. Но нет.
— Екатерине?
— Нет. Суворову в образе Марса. Потом памятник на Троицкую площадь перенесли. Были там?
— Нет. Я только читала про Троицкий собор, кажется.
— Значит, завтра туда поедем.
— А я завтра не могу, мы с твоим братцем в клинику едем. Будем здоровье проверять.
— Анна батьковна, какое счастье, что вы так заняты. Саша, ты не против поехать со мной вдвоем?
— Я… Я не знаю, мы же с Аней…
Хватит лепетать, моя ты хорошая, я уже всё решил.
— Я же обещал показать город. Значит, завтра по плану Троицкая, а потом посмотрим.