Девочка из прошлого (СИ)

Говорят, подтверждение чувств стоит искать не в словах, а в поступках, в мелочах. И сейчас я вижу искренность в том, что делает Давид. Вижу его заботу и внимание. И терпение. Это ли не оно, то самое?!
Беру мысленно себя за шкирку и буквально заставляю сесть за перевод. Включившись в работу, по обыкновению, уже не реагирую на внешние раздражители. А они есть… и еще какие!
— Не поняла. Ты здесь что делаешь?!
Визгливый голос врывается в сознание. Отрываюсь от монитора. Натали. Откуда… как она здесь?!
— Я тебя спрашиваю.
Молчу. Во — первых, я просто не знаю, что ответить. А, во — вторых, в моменты стресса на меня нападает ступор; организм не находит ничего лучше, чем притвориться статуей. Типа нет меня, проходите мимо.
Замираю на месте, а девушка обходит меня вокруг, заглядывает на экран.
— Он тебя как переводчицу что ли юзает? Даааа, надо пользоваться всем, что дают. Правильно делает.
Стучит длинными ногтями по столу и этот звук снимает с меня оцепенение:
— Что Вам от меня нужно? — Голос не дрожит, и я этим уже горжусь.
Наталья наклоняется к моему уху и даже не шепчет, а шипит:
— Пришла предупредить, чтоб ты губенки сильно не раскатывала. Пару недель максимум поиграет и выбросит. Ты знаешь, сколько таких было!? Принцесса.
Последнее слово выплевывает, как что-то мерзкое. Кожей ощущаю её негатив. Внутри просто трясет, закусываю губу.
— Сашуль, я… Да твою же мать! Тебя кто сюда пустил? — Давид, как же ты вовремя!
Берет нагло ухмыляющуюся Наталию под локоть и выталкивает за дверь.
— Всё в порядке? Она тебе ничего не сделала?
Слышу в голосе заботу и нежность. Отрицательно мотаю головой. Если открою рот что-то ответить, то сто процентов не сдержусь и расплачусь. Я не испугалась ее, нет. И не обиделась. Но фраза про поиграет и выбросит, уколола и посеяла смятение. А что если…
— Давид!? — Проглатываю комок а горле, — можешь ответить, честно? Пожалуйста. Ты просто хочешь со мной… со мной переспать?
Такой вопрос все равно всплывал в голове. Мужчина по сути своей охотник, любит добиваться и прочее-прочее. А что, если так и есть? Лучше пусть ответит сейчас, пусть лучше сейчас прекратит всё это. Потому что потом я просто не выдержу.
— Я даже не буду спрашивать, откуда эти слова. — Усталый выдох. — Иди ко мне, малышка моя. — Притягивает за плечи, поднимает за подбородок, чтобы смотрела на него. — Я уже говорил и повторю. Я тебя люблю. Очень. Дышать без тебя не могу. Веришь мне?
Хаотичные поцелуи в губы, скулы, висок, щеки…
— Веришь? — Голос срывается на шепот. — Люблю. Люблю тебя. Верь мне.
— Я… я верю…
— Так боюсь потерять тебя.
— Не потеряешь. Только… только не обманывай меня, Давид. Пожалуйста…
Пристально смотрит на меня. Держит взгляд и не отпускает. Я чувствую, как дрожат его руки на моих плечах. Меня и саму бьет дрожь. Сейчас мы говорим душой. Без слов. Тишина оглушает. Может ли тишина быть громкой? Чтобы уши закладывало? Оказывается, может.
— Если ты уйдешь, умру без тебя.
Контрольный. В самое сердце.
  
Глава 35
 
Шамиль.
— Марсово поле часто использовалось для грандиозных парадов во время празднований. Его назвали в честь древнегреческого бога войны — Марса. — Начинаю произносить заученный с вечера текст. В 1783 на нем прошли испытания воздушных шаров. Раньше оно было закрыто для посещения обычными людьми. — Пытаюсь увидеть девчонку с зеркало. Когда это удается, чувствую, что мышцы начинают расслабляться. Продолжаю: — С восемнадцатого года поле носило название "Жертв революции".
— А я думала, там похоронены солдаты Великой Отечественной, — раздаётся тонкий голосок.
— Нет, Саш. На поле захоронены в братской могиле погибшие в Февральскую революцию.
Говори, говори со мной еще. Твой голос всего за несколько мгновений усмирил всю мою ярость.
— Вы хотите прямиком на поле или сначала погулять просто? Может, кофе попьем зайдем?
— О, давай. Латте хочу, прям умираю. Санек, ты как? — Аннушка, сейчас я тебя почти обожаю. Еще б ты, зараза, сзади сесть догадалась.
 
— Мне без разницы. Как вам удобнее.
— Значит, кофе. — Смотрю в навигаторе приличное место по дороге и решаю спросить:
— Успела уже где-нибудь побывать? Нравится вообще город?
— Ой, слушай, мы уже успели на Невский, к атлантам, конечно, на Дворцовую. Сашке Казанский понравился, мы целый день проторчали. В Летний сад хотели, но погода подвела. — Анька тараторит без умолку. Как братец её терпит вообще?!
— Саша, а ты что скажешь?
— Аня права. Казанский собор впечатлил. Я много прочитала о нем. А еще Воронихинский сквер. Там такой необычный фонтан! — На секунду оборачиваюсь назад, благо красный сигнал светофора. Глаза сияют, губки растягиваются в улыбке. — Это не просто фонтан, а как бы поилка для лошадей. Вы были там?
Дергаюсь от её очередного "Вы". Надо срочно сокращать дистанцию до "ты".
— Не приходилось. Но теперь обязательно найду время, раз тебе там понравилось. Кстати, если не устанете, можно после Марсова и в Летний сад сходить. Осенью там красиво.
Тут не лукавлю. Сколько мимо проезжал, обращал внимание. Ну вот заодно и побываю. Прочитанных фактов хватит, чтобы заинтересовать.
Как раз подъезжаем к небольшому ресторанчику. Пока девочки болтают, загуглю, куда еще можно отвезти.
— Ань, тебе латте и что к нему?
— Штрудель. У них прям ням-ням. И мороженое. О нет, сорбет ягодный. Да, точно.
— Саша, а для тебя? Какой кофе ты любишь?
— Она кофе пьет почти.
— Ань, — поднимаю бровь. Мол, тебя не спрашивали.
— Поняла, руки пойду мыть. Тщательно. Долго. — Воооооот, соображаешь, когда хочешь. Но Анька не была бы собой. Наклоняется и на ухо шипит: — Только посмей обидеть, я тебе яйца оторву. Вижу, что жрешь её глазами.
— Стерва.
— Ты меня понял.
Да я сам яйца оторву любому, кто посмеет косо посмотреть на мою нимфу. Сидит, сжавшись в углу, смотрит в окно.
— Значит, кофе ты не любишь?
Молчаливый кивок.
Поговори со мной. У тебя чудесный голос.
— А что любишь? Чай?
— Какао. И немного молока или сливок.
— А пробовала какао со специями? Когда был в Мексике, впервые попробовал. Такой необычный вкус.
— Нет. Никогда не думала даже про такое.
— Попробуем?
— Да. Только не с острым. Можно, например, с имбирем или корицей, да?
— Уверен, что да. — Зову официантку: — Двойной американо, латте, штрудель, два ягодных сорбета, какао с корицей.
— Не обижал тебя? — Явилась. Я надеялся, тебя засосет.
— Нет, Анют. Мы говорили про Мексику.
Какая же у тебя улыбка. Душу сейчас готов продать, только бы также нежно улыбалась мне. Мне одному.
— Ты на него не ведись, Сань. Девчонок меняет чаще, чем носки.
— Рот бы закрыла, а, Ань?
Вот же сука. Наверное, за соседним столом слышно, как скрипят зубы.
— Я и не собиралась. Ты же знаешь.
Та — а—к, и что это значит? Надо вечером потрясти эту заразу языкастую. Всё выложит, как миленькая. Шантаж — дело благородное. Когда в благих целях. А я у меня сейчас именно такая миссия.
От планов отвлекает тихое "ммм". Только что в охотничью стойку не встаю. Апельсинка есть мороженое маленькой ложечкой, прикрыв глаза. Слизывает язычком каплю, а я закипаю. Кровь в венах не просто несется, она кипит. Плевать, что подумают окружающие, я смотрю в лицо девочки и, кажется, забываю, как дышать. Член давит на ширинку так, что порвет в клочья. А мелкая соблазнительница даже не представляет, в каком я горю аду. Она берет напиток, и цедит через соломинку. Соломинку, вашу мать!
Сглатываю. Еще несколько секунд такой экзекуции и я опозорюсь, как малолетний пацан. Но сдвинуть с места сейчас не сможет и танк!
— Вкусно? — Просто не знаю, какими усилиями выталкиваю это слово. На большее меня не хватит. Она поднимает глаза, а я понимаю, что финиш. Больше рядом не выдержу. Срываюсь с места, даже не извинившись. Слышу, удаляясь, звонкий смех: