Девочка из прошлого (СИ)

— Саша… Сашенька… Милая, — он шепчет, прижавшись своим лбом к моему, — что не так!? Что я сделал не так? Напугал?
Трясу головой. Чувствую подступающие слезы. Они сейчас не к месту. Смаргиваю, чтобы прогнать ненужную пелену.
— Прости меня, девочка моя, прости меня. Ты отвечала и я… я не подумал… не понял…
Давид выглядит не лучше меня. Подавлен. В глазах страх.
Сжимаю его плечи. Оглядываюсь. Выдыхаю. Прошлое — в прошлом. Облизываю губы. Во рту пустыня. Давид ловит этот жест, наклоняется вместе со мной и достает из кармана двери бутылку с водой.
Киваю в знак благодарности, выпиваю сразу половину.
— Ты в порядке?
— Да.
Обманываю. Я совсем не в порядке. Мне стыдно и страшно. Стыдно от того, как повела себя. Страшно, что так будет всегда. Страшно, что Давиду надоест со мной возиться и его чувства сойдут на нет. Ведь мужчинам мало платонических отношений? А я… смогу ли я дать большее?!
— Думаю, нам нужно серьезно поговорить. Не сейчас, — торопливо, — когда будешь готова к разговору.
Помогает пересесть на сиденье. Пытаюсь пристегнуться. Пальцы дрожат. Давид забирает ремень, вставляет в защелку.
— Поцелуй меня, — вырывается еле слышно. Но он слышит.
Наклоняется. Наши губы смыкаются. Изгиб в изгиб. Это успокаивающий поцелуй, нежный, трогательный. Поцелуй любящего человека. Он говорит больше слов.
  
Глава 29
 
Давид.
Не успеваю уловить, в какое мгновение всё меняется. Сашины стоны сводят с ума. Стирают все границы. Выдержка трещит по швам в тот момент, когда получаю доступ к груди. Аккуратно сжимаю, не зная, чего ожидать. Тихое "аааах" оглушает. Еле слышное, оно бьет по ушам. Все органы чувств напряжены, на максимуме.
Задеваю острые пики пальцами, ловлю её эмоции. Глаза прикрыты, дыхание сбитое. У обоих. Внутри рай и ад одновременно. Столкнулись две параллельные прямые. Еще секунда и рванет. Вдох.
Поцелуй, как цунами. Сбивает с ног. Она отвечает! Отвечает! Пальчики сжимают и разжимают мои плечи, тело прижимается к телу. Как сдержаться, черт возьми? Стон. Выдох.
Не сдерживать себя. Подарить ей удовольствие. Главнее этого сейчас нет ничего. Рука движется вниз. Расстегнутая пуговица и…
… и что-то происходит. Улавливаю меняющееся дыхание малышки. Судорожные вдохи, сжаты кулаки. Её белое лицо пугает…
Не соображаю, что говорю. Кажется, зову её. Растерян так, как еще никогда в этой жизни.
— Напугал? — догадки, что, возможно, она не была с мужчиной, крепнут. Отрицательно качает головой. В глазах собрались слезы.
Прошу прощения. Шепчу, что виноват. Слишком поздно приходит осознание, чего она испугалась. Я правда думал, что она перешагнула свое прошлое. Физиология же должна была взять свое?!
Достаю воду, протягиваю Саше:
— Ты в порядке? — умник, нашел, что спросить. Видно, что нет.
— Да.
А саму трясет. Хочется успокоить, передать ей свою силу, уверенность. Но можно ли сейчас дотронуться? Когда она просит поцеловать, все встает на свои места. Все так, как должно быть. Накрываю Сашины губы своими, передавая жестами и прикосновениями силу чувств, силу мыслей… все то, что так тяжело выразить словами и так легко — оказывается — можно показать языком тела.
Выезжаем на дорогу, по — прежнему держась на руки. Моя девочка улыбается, сидя рядом. Она транслирует свою радость в окружающую среду, а я впитываю ее эмоции как губка. Заряжаюсь её счастьем и дарю в ответ свое. Биогеохимический цикл наших эмоций в пределах одной машины.
— Может, в кафе? Ты завтракала сегодня?
— Ага.
Моя же ты прелесть. Нежность затапливает изнутри.
— А если просто кофе и мороженое?
Впору гуглить, как впечатлить девочку. Волнуюсь как пацан перед первым свиданием.
— А можно просто погулять по городу? И мороженое?
Так просто?! Она явно с другой планеты. Если не из другой галактики. В привычном для меня мире даже обычное кафе не прокатит…
— Куда бы ты хотела поехать погулять? Летний сад, Невский, Новая Голландия? — мысленно перебираю, в каких местах лучшие локации для фотографий. Соцсети же наше всё, а Саша все — таки в таком возрасте, когда активно зависают в них.
 
— Я бы хотела в Таврический. Совсем не помню его, какой бывает весной. Зимой только вспоминаю. — Хихикает, — я там руку сломала, когда в первом классе училась.
Я понимаю, о чем она. В Таврический Север ее мелкую возил кататься на санках. Помню, как она упала с горки и вывихнула руку. Ночью мы вдвоем ездили с малышкой в травму, где врач наложил гипс. Она потом всю ночь просидела на стуле, боялась, что встанет и рука отвалится. Ухмыляюсь своим воспоминаниям.
Думал ли я тогда или позже, что та смешная девочка с косичками и бездонными наивными глазами станет всем смыслом моей жизни? Могли предполагать, что буду умирать вдали от нее, что ее присутствие станет сродни кислороду для тонущего?
Вбиваю в навигатор адрес парка и разворачиваю машину. Ненадолго зависаю, прикидывая, как успеть в больницу и на работу. Лишиться сейчас Сашиного общества сравнится разве что с… а ни с чем и не сравнится…
— Давид, — тонкие пальчики сжимают ладонь, привлекая внимание. — Мне кажется, парк и я, мы ведь можем подождать. Тебе сейчас у мамы нужно быть. Это… это правильнее. Мама, она важнее всего на свете.
Как тонко мы чувствуем друг друга. Особая ментальная связь: иначе как объяснить нашу встречу в клубе, мой сегодняшний приезд, Сашины слова? От пришедших в голову мыслей слегка потряхивает — мы столько раз могли не пересечься; я снова мог не успеть. Эта боль и это сожаление, что однажды не успел, никогда не уйдут из сердца. Им отведено в нем особое место. Чтобы помнил. Чтобы, пройдя через тот ад, ценить свой рай сейчас. Четко понимаю, что легко не будет. Но когда нас пугали трудности?
— Я как раз думал о том, как успеть везде. — Бросаю взгляд на свою девочку. Свою принцессу. Свою. — Не хочу с тобой расставаться. Не хочу, чтобы ты… обижалась. — Последнее слово подбираю с заминкой. Не хватало еще зарождения в ее хорошенькой головке мыслей «хочет избавиться», «не нужна» и прочих «прелестей» женской логики в действии.
— Нуууу, если ты не будешь против, я могу подождать в машине или в кафе. В больнице же есть кафе? — И не дожидаясь ответа. — И ты не торопись. Пока буду ждать, займусь работой.
Какая же она у меня разумная. Киваю, соглашаясь со всем. Вот интересно, а через пять лет меня также будет восхищать Сашино умение находить компромисс? В том, что мы будем вместе, я не сомневаюсь. За эти бесконечные дни «без» я умер бесчисленное количество раз. Еще немного и внутри была бы выжженная пустыня.
— Ой!
— Где болит? — реакция моментальна.
— Не — е—ет, — тянет с хитринкой. — Не болит. Оксане и Егору позвонить надо. Не забудь. — И бровки хмурит. Маленький сердитый ёжик.
— Из больницы позвоним.
Включаем музыку и едем в сторону клиники. Санька притоптывает ногой в такт песням, а когда попадается «Крошка моя», просит разрешения сделать громче и подпевает, вытанцовывая плечами и руками. Поистине Жуков и его хиты бессмертны. В свои 15 на школьных дискотеках мы тоже под них зажигали.
***
В клинике первым делом идем с Сашей в кафе. Пресекаю все поползновения на тему «я сама» одной фразой, что у нее есть мужчина, который полностью за нее отвечает. Эту истину я впитал с молоком матери, не иначе.
Устраиваю ее за угловым столиком, чтобы удобно было работать, и никто не отвлекал. Заказываю какао с корицей и пирожные на свой выбор. Ибо моя «мисс самостоятельность» покраснела и наотрез от всего отказалась.
Поднимаюсь к маме в палату. Отец с утра уже заезжал, собирался приехать после обеда. Если повезет, то пересечемся.
Сегодня мама выглядит лучше. Щеки уже не такие бледные, но говорить по — прежнему сложно. Прошу ее молчать, беру за руку и рассказываю о Саше. Сегодня можно. Сегодня радостью лучится каждая клетка организма и мне не жалко поделиться ею с близким человеком. К тому же в нашей семье довольно дружеские отношения; невзирая на возраст, можно прийти и рассказать о чем угодно, получив поддержку. Знаю, маме обязательно захочется познакомиться.