Диктатор (СИ)
— Тебе разве не надо работать? Твой хозяин не сделает тебе выговор за болтовню?
— В отличие от тебя, я не завожу хозяев, — ответил Майк. — А мастер Бивер не войдёт, пока мы не закончим наш разговор.
Ах вот оно что… Значит, его сюда заманили. Дело приобретало интересный оборот. Кто-то нарочно сломал его часы, вызвал сюда, устроил эту встречу. Что ж, стоит послушать.
— Не предложишь мне кофе? — включив свою фирменную наглость, частенько обезоруживающую оппонента, спросил Дженсен, и Майк отрезал:
— Я тебе не лакей. Но я могу предложить кое-что гораздо лучше, чем кофе.
— Правда?
— Я могу предложить работу.
Дженсен выгнул бровь.
— У меня уже есть работа. Я Спутник Диктатора. И боюсь, расчет взять не смогу, каким бы выгодным ни оказалось твоё предложение.
— Тебе не понадобится брать расчет. Наоборот. Ты будешь работать, не отходя, так сказать, от станка.
— Работать на тебя? — презрительно спросил Дженсен. — Да кто ты такой?
— Я Майк Розенбаум. Диктатор Тристан убил моего отца.
Эта откровенность была такой внезапной, что Дженсен на миг опешил, взглянув на своего собеседника совсем другими глазами. Майк Розенбаум! Ну конечно! Теперь он вспомнил. В самом деле, был раут по случаю юбилея асторийского губернатора, тот пригласил губернатора из соседнего Коджеса с семьёй, и Майк… ох. Да, теперь Дженсен всё вспомнил. Включая свои бесстыдные стоны, и то, как болела наутро задница. Пожалуй, Майк имеет некоторые основания говорить с ним в подобном тоне.
Или думает, что имеет.
— Диктатор Тристан — не убийца, — сухо ответил Дженсен. — Он делает то, что в его праве. А твой отец был изменником, понесшим заслуженное наказание. А сейчас, будь любезен, упади на колени и умоляй, чтобы я не выдал тебя дворцовой охранке.
— Я ни перед кем не встаю на колени, — спокойно сказал Розенбаум. — В этом отличие между нами. А может, и нет. Дженсен, скажи, неужели тебе правда нравится быть подстилкой тирана?
Дженсен сцепил зубы. Нет. На провокации он не поддастся. К тому же своими словами Розенбаум выдал, как мало на самом деле он понимает.
— Ты ничего не знаешь о Джареде.
— О Джареде, вот как… очень мило. Может, ты и прав. Но я многое знаю о тебе. Больше, чем ты думаешь, — добавил Майк, когда Дженсен хотел возразить. — Я говорил со многими людьми, которые хорошо тебя знали. Включая твою семью.
Дженсен вздрогнул. За прошедшие месяцы он не написал домой ни одного письма, и никто из родных не попытался послать ему весточку. Они вычеркнули его из своих жизней, а он вычеркнул их. Хотя всё равно не оставлял мысли однажды поквитаться с теми, кто сделал с ним это. Сделал это с его родом.
— Они скучают по тебе, — вполголоса сказал Майк. — И верят, что ты понимаешь: наследник древнего рода Эклзов достоин большего, чем до скончания дней быть постельной игрушкой самопровозглашённого королька. И ты тоже в это веришь. Ведь так? Ты именно с этой мыслью принял своё позорное назначение.
Он говорил с Дженсеном так прямо и так жестоко, как уже очень давно не говорил никто. Дженсену одновременно хотелось развернуться и выйти прочь, не дожидаясь, пока появится мастер Бивер — и сказать, что да, чёрт возьми да, Майк совершенно прав, он не подстилка, никогда ею не был и никогда не станет, что бы о нём ни думали и как бы ни втаптывали в дерьмо. Он Эклз, и этим всё сказано. Он не позволит.
— Вот так, — с неожиданной мягкостью проговорил Майк. — Так лучше. Теперь я тебя узнаю.
Он говорил, как старый друг, обнаруживший неприятную перемену — но потом с облегчением понявший, что погорячился с выводами.
— Чего ты хочешь? — спросил Дженсен.
Майк вынул из глаза лупу. И сразу стал выглядеть как-то ближе, проще. Понятнее. Просто сын, который мстит за отца.
— Для начала — обещания подумать. Я не буду тебя торопить, мы оба понимаем, что если ты согласишься, дороги назад не будет. И если ты скажешь «да», обещаю, что никогда не потребую от тебя невозможного.
Это значит, что его не попросят перерезать Джареду горло во сне? Что ж, уже кое-что.
— Я должен знать твои цели. Чего ты добиваешься в конечном итоге и…
— Цели, мотивы. Всё это так запутано. Мы это обсудим позже, когда ты захочешь.
— Если я захочу.
— Когда ты захочешь, Дженсен, — повторил Розенбаум с улыбкой.
Его самоуверенность начинала действовать на нервы.
— Мне пора идти, — резко сказал он. — Тебе повезло, что я пришёл без охраны.
— О да! Мне очень в этом повезло, как и в том, что у тебя сломались часы.
Чёрт, неужели он продумал даже это? Что Дженсен отпросится у Джареда… что он единственный, кто мог у Джареда вот так отпроситься. Чёрт. Он умён, этот Майк Розенбаум. Не исключено, что именно он, а не его отец спланировал то похищение. А губернатор просто взял на себя вину, спасая сына ценой собственной жизни. Неудивительно, что Майк теперь так рвётся отомстить. Вот только должен ли Дженсен ему помогать? Чего он добьётся?
Всё это следовало хорошенько обмозговать.
— Если надумаешь, — не дожидаясь, пока он что-либо скажет, продолжил Майк, — найди в отделе пневмопочты девушку, которая работает с письмами. Её имя Данниль. Она будет нашим связным. И, Дженсен… подумай над тем, что я тебе сказал.
Над чем именно? Слишком многое было сказано, и в то же время — чересчур мало. Розенбаум добился своего, Дженсен был заинтригован. И по крайней мере должен был узнать, что стоит за всем этим — только ли банальная жажда мести или что-то ещё.
Что-то, что он сможет использовать в своих целях.
Он ничего не сказал, но Майк, словно по сигналу, встал и подошёл к двери во внутреннюю мастерскую. Когда он проходил мимо Дженсена, его окатило запахом, и он вспомнил с ещё больше остротой их единственную, первую и последнюю ночь. Чёрт, как же давно это было… он никогда не думал, что ему придётся оплачивать этот долг.
Майк постучал и тут же вернулся на своё место. Через минуту показался мастер Бивер, держа за цепочку часы старого лорда Эклза.
— Всё оказалось проще, чем я думал, — беспечно проговорил он. — Туда просто забилась пыль. Это деликатный механизм, его следует протирать и смазывать еженедельно. Если хотите, сэр, я мог бы заняться этим, в те дни, когда занимаюсь дворцовой коллекцией.
Дженсен не сказал, что и сам справляется с этой задачей. Как не сказал, что в последний раз протирал механизм всего несколько дней назад, и там неоткуда было взяться пыли. Всё, что он сказал, было:
— Так сколько я вам должен?
И мастер Бивер улыбнулся ему отеческой доброй улыбкой, сморщив своё бородатое немолодое лицо:
— Нисколько. Всё, что угодно, и в любое время для наших друзей.
Дженсен молча кивнул, забрал часы и покинул мастерскую.
========== Глава седьмая ==========
*
— Я понимаю, какое тяжёлое это решение, — говорил Джеффри Дин Морган, пока Джаред, хмурясь, постукивал по финансовому отчёту наконечником костяного пера. — Тем более что в этом месяце мы уже поднимали налоги. Но другого выхода я не вижу. Командор Феррис скажет вам то же самое, Я предвидел ваши возражения, поэтому говорю вам сейчас, накануне заседания.
— Вы правы, Джеффри, — сказал Джаред, не отрываясь от столбиков цифр, которые он понимал уже намного лучше, чем полгода назад, но всё ещё гораздо хуже, чем ему бы хотелось. — То есть в том, что показали мне это заранее. Я должен всё хорошенько обдумать. Новая транспортная пошлина… о, а что если облегать ею только грузы, стоимость которых превосходит, ну скажем, тысячу ликов? Чтобы не пострадали беднейшие слои населения.
Морган собирался ответить, но тут в кабинет постучали. Джаред с Морганом подняли головы одновременно: обычно никто не беспокоил Диктатора во время работы. Разве что Дженсен, но Томас должен был сказать ему, что Джаред сейчас не один.
— Войдите, — сказал Джаред.