Лавандовые тайны (СИ)

— Не обращай внимания, — отмахивается Тойво. На миг его пальцы замирают, но потом ускоряют бег, расстегивая рубашку до конца. Он стаскивает ее с сильных плеч, и Тимира придвигается ближе, чтобы погладить их ладонями и коснуться губами гладкой кожи. — Иржи любит болтать своим подружкам про войну. На словах он бы каждую вторую взял на рубежи. Дамочек это будоражит, кровь быстрее бежит по венам, они загораются, а ему только этого и нужно.
— Думаешь, он хотел меня соблазнить? — смеется Тимира.
Глаза ее блестят все сильнее, в голосе игривость, она прислоняется к его мускулистой спине щекой и обхватывает его руками.
— Думаю, он хотел пробудить в тебе боевой дух. — Очень ровно говорит он.
— Наверное, — вздыхает Тимира, перебираясь к нему на колени и обвивая руками шею. — Я ни разу не слышала про военных водяных магов.
От ее пушистых волос пахнет цветами, от кожи — свежестью и лавандовым мылом, а под кожей на запястье все быстрее бьется теплая жилка.
Тойво кладет ладони поверх ее тонкой ночной сорочки, чувствуя под ней жар кожи и начинает тянуть ее вверх, все выше и выше.
— Просто вода — слабая стихия, — бормочет он, забираясь руками под ткань, пока голову ведет от женского мягкого тела под ней.
Он и сам не соображает уже, что говорит.
— Но у меня же силь… на… я-а-а-а-а-а… — Тимира откидывает голову и стонет, когда муж прижимает ее к себе особенно сильно.
Он не отвечает.
Он горячий… Такой горячий, такой ласковый. Его тепло обволакивает ее снаружи и изнутри, его горячие пальцы ласкают ее тело, а огонек в фонарике то разгорается, то угасает в такт его движениям. Карета раскачивается на рессорах, вскрики Тимиры особенно слышны в вязкой тишине пустыни и дозорные тихонько ухмыляются в усы.
Эх, молодость, горячая кровь!
Но так приятно видеть, что первый советник — такой же человек, как все. И нежно, безумно нежно любит свою жену.
  
Глава 4
 
Черная крепость показывается на горизонте только ближе к ночи.
Тимира знает, что в пустыне закаты особенно красочные — природа словно компенсирует однообразие пейзажей и разворачивается во всю ширь.
Но целый день в душной карете, то и дело вязнущей в песке, упорно и неизбежно наползающем на твердую корку дороги, вымотал ее до предела. Окутывающая ее тяжелая тошнотворная муть заставила даже отказаться от обеда и ужина.
Тойво днем заглянул ее проведать, и вид обычно энергичной жены, безвольно прислонившейся виском к обитой вышитым шелком стенке, наполнил его сердце жалостью.
Увы — все, чем он мог помочь — принести воды с лимонным соком и приказать ускориться, оставляя самые медленные экипажи позади, чтобы добраться до крепости поскорее.
Когда карета наконец останавливается, и не временно, чтобы сопровождающие успели расчистить дорогу перед ней, а достигнув места назначения, Тимира даже сразу этого не осознает. В полузабытьи ей все еще грезится, что ее качают песчаные волны, шуршит под колесами растрескавшаяся земля и перекрикиваются охранники, едущие по сторонам от вереницы карет и экипажей.
Только услышав, что голоса стали громче, а свет огней — ярче, она находит в себе силы выпрямиться, провести ладонью по покрытому испариной лицу и осторожно выглянуть в занавешенное окошко, чтобы узнать, что происходит.
Темная громада крепости вздывается к беззвездному небу так высоко, что кружится голова. Верхняя часть теряется во тьме, зато въезд — массивные ворота, стоящие нараспашку, колонны, увенчанные статуями горгулий и уходящая в глубину мощеная черным камнем дорога — хорошо освещены.
На это здесь не скупятся: кроме фонарей с живым огнем за стеклом и треножников с чашами, наполненными маслом, в воздухе висят гирлянды магических шаров, сияющих ярким белым светом. Тени от него получаются резкие, черные, похожие на восточных телохранителей, вошедших в моду в столице.
Те укутываются в темную ткань с ног до головы, оставляя открытыми только глаза — да и их подводят углем. В полумраке их можно не заметить, тем более, что двигаются они совершенно бесшумно.
 
Кажется, что у людей, стоящих в воротах Черной крепости, за спиной прячется по такому телохранителю.
Среди суетливых встречающих и деловитых приехавших только два человека недвижны  — стоят друг напротив друга.
Тойво в темно-сером простом камзоле, украшенном лишь сложно завязанным шейным платком.
И…
В первый момент Тимира его не узнает, хотя сердце сразу начинает биться суматошно и нервно и тянет где-то в глубине души предчувствием беды.
Иржи. В пыльной и поцарапанной пустынной броне темно-песочного цвета. С щегольскими наплечниками и резными наручами, но все же отчетливо помятой, побывавшей в бою.
Она отшатывается в глубину кареты и вжалась в спинку, быстро дыша. Словно он мог заметить ее, уличить в том, что она подглядывает.
Значит, не зря вспомнился он, когда фрейлины сплетничали о командующем крепости. Он такой один на всю империю. Слишком молодой, слишком дерзкий и как всегда замешанный в скандалах с дамами.
Тимира была уверена, что он все еще на северных рубежах. Почему? Она ничего о нем не узнавала. Давно.
С того дня, когда она сдала свой экзамен и стала полноценным магом, прошло столько времени! Тогда, после ее триумфа, встретив наконец Тойво и покаявшись перед ним, она вернулась в Экзаменациум и вошла в кабинет господина Э.
«Что вам нужно, Тимира Майро? — устало спросил он тогда. — Вы уже вынули всю душу из каждого служащего в нашей канцелярии. Неужели решили принести нам пирог и цветы за нашу работу и поблагодарить?»
«Я пришла потребовать пересмотра дела Тойво».
«Опять? Дорогая… — господин Э поднялся из-за стола и подошел к ней, чтобы по отечески приобнять за спину. — Что вам осталось непонятным? Радуйтесь жизни, шейте новые платья, танцуйте на балах, ищите себе занятие по душе, столица открыта таким юным девам как вы. Пусть никогда больше эти темные залы не…»
Тимира шарахнулась от его объятия, почуяв в нем неуместную фривольность.
«Скажите, господин Э, почему вы так упорно не даете нашей с Тойво истории выйти наружу? Вы ведь дружили с моим отцом?»
«Именно. Именно. И не собираюсь позволять вам марать его имя. Тем более, что никаких свидетелей той истории, кроме вас, не осталось. А вам было шесть лет, сами понимаете, не самое надежное…»
«Хватит!»
Тимира никогда в жизни не грубила взрослым. И, тем более, мужчинам. Как минимум, это было опасно в ее положении — сироты с запретом на магию.
Но с недавних пор она чувствовала за своей спиной силу куда более мощную, чем вся человеческая власть. Дикую, непредсказуемую — и заботящуюся о ней. Цунами, пришедшее к ней слишком рано.
У других магов сила легко поддается контролю, потому что открывают они ее в разумном возрасте. Со стихией, которой, как и ее носителю четырнадцать, шестнадцать, восемнадцать лет, можно договориться. Стихия, которая впервые приходит после двадцати — неустойчива и может быть опасна, но все равно слаба, потому что загрязнена эмоциями и запретами.
Но ее волна цвета бутылочного стекла так и осталась невероятно мощной — и с разумом шестилетней девочки. Очень обидчивой девочки, которая сейчас готова была защитить Тимиру. Даже не понимая, от чего.
Господин Э взглянул в ее глаза, где отражался отсвет цунами, и сощурился.
«Госпожа Тимира…» — начал он издевательским тоном.
«Господин Э… — Тимира перебила его. — Все, о чем я прошу… — она подчеркнула это «прошу». — Это позволить Тойво пройти экзамен и получить обратно свои гражданские права. Положенные ему по рождению и по владению одной из самых сильных техник».
Господин Э подобрался. Исчерченной морщинами рукой, унизанной кольцами, он сжал край своего стола. Он слишком много встречал в своей жизни чересчур эмоциональных магов. И мог отличить пустую браваду от реальной угрозы.