Лавандовые тайны (СИ)

Даже днем залы освещены магическими шарами, дающими холодный белый свет, похожий на дневной. Но кое-где окна достаточно чистые, чтобы солнечного света хватало — например, для освещения стен, расписанных яркими когда-то фресками.
На них куда лучше, чем на витражах в бальном зале или гобеленах, видно, с кем и чем сражались в былые времена защитники крепости.
Воронки смерчей с черными раструбами, засасывающими в себя скудную пустынную растительность; клубящиеся облака песочных бурь, идущих стеной на крепость, к которой прилепились десятки домишек; конница — воины, по глаза замотанные в белые платки, несущиеся во весь опор, воздев над головой знамена.
А еще — чудовища, немного похожие на драконов. Только они не изрыгают огонь ни на одной из картин — Тимира осмотрела все, что нашла. У них короткие недоразвитые крылья, дым из ноздрей и огромные пасти, заполненные острыми клыками.
Глаза у них узкие, прикрытые тяжелыми веками, под которыми видна только чернота.
Нарисованы они неумело, куда хуже конницы или пыльной бури, но почему-то от этого страшат еще сильнее. Словно те, кто их видел, — уже не могли нарисовать, а те, кто рисовали, — делали это по рассказам видевших чудовищ лишь издалека.
Тимира долго разглядывает одного такого песочного дракона, изображенного у самых ворот крепости. Он сохранился лучше всех, и чернота в его глазах пугает не на шутку.
— Так вот ты где! — Голос за спиной заставляет ее вздрогнуть и внутренне заметаться, словно она застигнута за чем-то неприличным. Но Иржи всегда так общается с ней, будто она постоянно занята неприличным. — Твои фрейлины поставили на уши всю крепость!
Она поворачивается к нему, и он вдруг останавливается, словно ударившись о невидимую стену, не дойдя до Тимиры несколько метров. Его взгляд впивается в нее сотней отравленных игл, и она наконец понимает, что же ей напоминали черные глаза пустынных драконов на фресках.
Тот самый взгляд. Темный, страшный.
Взгляд Тойво, когда она убивала своего отца.
Взгляд Иржи… всегда.
— Петра! — вдруг гаркает Иржи так, что эхо отозвалось в самой дальней части замка.
Глаз от Тимиры он не отводит, даже когда из коридора быстрым шагом выходит девушка…
Тимира бы не поняла, что она девушка, если бы не густые пшеничные волосы, собранные в толстую косу, перекинутую через плечо.
Но вместо тяжелого, вышитого зачарованным золотом и серебром платья в пол, какие носит большинство боевых магичек, на девушке песчаная броня, вроде той, в которой их встретил Иржи. Наплечники, закрытая куртка с пластинами из чешуи дракона, обтягивающие кожаные штаны и высокие, выше колена, сапоги с цепочкой стальных пряжек до самого верха.
Перчатки у нее тоже кожаные, словно и не магичка… а вдруг не магичка?
Но Тимира отгоняет эту глупую мысль. Обычную женщину никто бы не взял служить на рубежи.
— Я тебе или не тебе поручил госпожу советницу? — недовольным тоном интересуется Иржи, так и не поворачиваясь к ней.
Петра вздергивает голову, бросает яростный взгляд на Тимиру и медленно, нарочито медленно обходит Иржи — поворачивая голову к нему, как подсолнух к солнцу. Из-за этого кажется, что она танцует какой-то из старинных танцев.
Вчерашнего бала ей было мало?
Им. Потому что демонстративное игнорирование Иржи этой девушки тоже о многом в их отношениях говорит. Даже если он смотрит при этом на Тимиру. Тем более если он смотрит на нее.
Тимира опускает глаза. Не ее дело, что там у него с этой Петрой. Они оба —свободные воины. Девушка вольна распоряжаться своей жизнью как угодно, если она не принадлежит к аристократическому роду. А Иржи… А Иржи ничего нельзя запретить. Он всегда был таким.
Когда она снова поднимает взгляд, Петра стоит рядом и смотрит на нее с легким отвращением на лице, а в коридоре никого нет.
— Идем… те, госпожа, я покажу вам внутренний сад. — Видно, что язык у ее новой проводницы не особенно приучен к вежливому обращению с вышестоящими. Тимира не удивлена, что Иржи жестоко гоняет своих подчиненных, когда дело касается их обязанностей, и мало обращает внимания на этикет.
 
— Я бы хотела пообедать, — отвечает Тимира, стараясь догнать широко шагающую Петру, говорит ей вслед Тимира.
— Там уже все накрыто, — бросает та, и у Тимиры словно крылья на ногах вырастают.
Заинтересовавшись фресками, она совсем забыла о голоде, но теперь он напомнил о себе с новой силой.
— А что такое внутренний сад? Я не видела ничего похожего во внутреннем дворе, — пытается она завести беседу, поравнявшись с Петрой и даже обгоняя ее. Почему-то идти быстро, не так, как положено степенной госпоже, доставляет Тимире какое-то радостное, детское удовольствие. В кои-то веки ее никто не придерживает, а наоборот, торопит!
Петра косится на нее, но после паузы отвечает:
— Это тайный сад. В южных замках часто кроме общего двора есть еще один, скрытый. Говорят, это для того чтобы господин мог поселить там любовницу.
— Почему не в городе? — любопытствует Тимира.
— На юге города и крепости разбросаны далеко друг от друга — у оазисов, которые встречаются нечасто. — Петра потихоньку разговаривается. — Когда приходит буря или нападает песчаный монстр, люди прячутся в стенах крепости, их дома все равно будут разрушены. Нет никаких городов, куда можно бегать тайком. Есть временные хибары.
— А почему именно двор?
— Зачахнет сидеть в четырех стенах… — ухмыляется Петра. — В общий двор не выйдешь погулять, служанки сразу доложат госпоже о молодой девице. Вот и строят так, что внутри замка есть маленький тайный двор и покои вокруг него. Обычно там разбивают сад, чтобы не скучать по зелени. Вот как здесь.
Петра распахивает двойные двери, и Тимира щурится от заливающего пространство солнечного света. Когда она наконец открывает слезящиеся глаза, то видит перед собой маленький дворик, посреди которого журчит фонтан, окруженный ярко-изумрудной зеленью.
  
Глава 13
 
Как ни странно, во дворике довольно тенисто — не только от деревьев, но и — Тимира поднимает голову — от фигурных балок, сплетающихся высоко над двором. На некоторых из них висят полотнища ткани, которые спасают от слишком яркого солнца.
У самой воды, под раскидистой узловатой яблоней, накрыт маленький стол с двумя стульями рядом с ним.
— Яблоня! — Ноздри Тимиры трепещут, улавливая запах еды со стола, но она не может не удивиться. — Странно встретить ее здесь.
— Да, кто-то из бывших владельцев привез саженец издалека. Когда командир велел мне ухаживать за садом, яблоня уже почти высохла, но я сумела вернуть ее к жизни. — В голосе Петры чувствуется гордость своими умениями. А вот вторую часть она добавляет уже без особого энтузиазма: — Вы, госпожа, можете приходить сюда в любое время, чтобы поесть, почитать или вздремнуть под шум воды. Я буду где-нибудь неподалеку.
Тимира проходит к столу и присаживается за него, с трудом удерживаясь от того, чтобы накинуться на песочные корзиночки с паштетом и холодное мясо с овощами, так силен ее голод.
Посередине истекает паром чайничек из сервиза, что они привезли с собой, и ждут чашечки с блюдцами. Надо бы намекнуть Петре, что в такую погоду Тимира предпочла бы лимонад или огуречную воду, но сейчас ей не до этого.
— Прикажете позвать кого-нибудь из фрейлин? — интересуется Петра, стоя в дверях и слегка склоняя голову. — Чтобы составить вам компанию?
— Нет. — Тимира откусывает бутерброд с мясом и кивает на второй стул. — Садись, я хочу пообедать с тобой.
Петра медлит так долго, что это становится неприличным.
А потом делает шаг к столу и дергает к себе второй стул таким раздраженным движением, что Тимире становится совестно. Может быть, следовало сначала узнать, нет ли у той других дел?
— Здесь красиво, — говорит она, запивая горячим чаем салат из печеных овощей и закусывая его шоколадным печеньем. Она старается есть помедленней, чтобы не показывать, насколько голодна, но получается с трудом.