Время платить по счетам (СИ)

— Вопросы есть? — уточнил я.
— Нет, — коротко ответил за всех бывший опер.
— Сергей, предварительные наработки по Пахому, Березовскому и Патаркацишвили жду через сутки, — добавил стали в голос я.
Дружба дружбой, а корпоративную дисциплину и субординацию никто не отменял.
— Сделаю, — пообещал начальник службы безопасности.
— И ещё, Сережа, это важно, — подчеркнул голосом я. — Несмотря на то, что Филипп Денисович пообещал уладить вопрос с родителями «золотой молодежи» сбившей старика, и меня, как минимум, месяц трогать не будут, я хочу все знать о фигурантах. Фамилии, пароли, явки, чем дышат. Как о детках, дравшихся со мной, так и о предках, через следователей прокуратуры обещающих большие проблемы. Обещания, обещаниями, но там по намекам такие шишки, что могут спокойно наплевать на договоренности с Бобковым. Задействуй свои ментовские связи, выясни об этом ДТП, собери досье и компромат на детенышей, папаш и мамаш. Найди стукачей в министерствах, обиженных сослуживцев в структурах, где трудятся папаши ублюдков, подведи к мамашам пару смазливых парней, чтобы побольше наболтали о своих благоверных. В средствах тебя не ограничиваю. Даже подскажу, где и в каком направлении копать. Все понятно?
— Задача ясна, — подтвердил начальник СБ. — Сегодня же начну над ней работать.
— Вот и отлично, — хищно прищурился я. — Действуй Сережа, это тоже очень важный вопрос. Через три-четыре дня хочу увидеть первые результаты.
Бывший опер нахмурился, но спорить не стал, и сдержано кивнул.
— Что с генералом делать будем? — обеспокоенно встрепенулся Ашот. — Все эти сявки меня не сильно волнуют, да. Сколько их таких было, справимся. А вот с комитетчиком вопрос серьезный. Я никому свою долю отдавать не хочу.
— Разберемся, — спокойно пообещал я. — Пока потянем время, сделаем вид, что согласны, за неимением лучшего варианта. У нас ещё месяц есть. Придут от него люди, встречаем их дружелюбно. Но в курс дела вводим очень медленно, и с оформлением документов тянем, как можем. Сережа, ты со своей стороны, копай на них компромат. Пусть о каждом шаге на фирме тебе докладывают. Как вариант, надо поссорить их с Бобковым. Если получится, пока он этих уберет, пока новых поставит, выиграем ещё дополнительно, недели две — месяц. И то хлеб. А там как говорил незабвенный Ходжа Насреддин «Или ишак сдохнет, или падишах». Я ещё прикинул несколько вариантов действий. Главное, как всегда, верьте мне и исполняйте, что скажу. Тогда всё будет нормально.
— Не переживай, Миша, выполним всё, что скажешь, да, — с жаром заявил Ашот. — Знаю, ты придумаешь, выход.
— Можешь на нас рассчитывать, — веско заявил Олег.
— Не подведем, — добавил Саня.
Сергей и Вова согласно кивнули.
Денис улыбнулся, но глаза остались холодными:
— Жду приказов. Любых. Можешь на меня рассчитывать.
— Отлично, — я довольно ухмыльнулся. — Все будет хорошо, парни. Разберемся.
* * *
На следующее утро ровно в одиннадцать часов я был у дома Левона Суреновича. Осенний ветерок освежающей прохладой пробежался по лицу, растекся холодным воздухом по расстегнутому вороту джинсовой рубашки. И хотя во дворе было солнечно, а кусты и лозы, обвивавшие деревянные узоры веранды, радовали ещё зелеными ветками и побегами, усаживаться на плетеные стулья мы не стали. Левон Суренович встретил на пороге, дождался пока «бмв» припаркуется, радушно обнялся со мной, пригласил пройти в гостиную. Артема и Ивана Егине разместила в беседке, а вторая «бмв» сопровождения вместе с бойцами осталась за воротами.
За три года в гостиной ничего не изменилось. Все также раскинулся на полу ярко-красный ковер с длинным ворсом, сверкали и переливались золотистыми искорками хрустальные подвески огромной люстры. На середине потолка изгибаясь причудливыми лепестками-узорами, притягивал взгляд аревахач — мистический знак, символизирующий цикл бытия: жизнь-смерть-возрождение.
Левон уселся на уже знакомый деревянный стул с высокой спинкой и жестом предложил мне присесть напротив.
 
— Садись, дорогой, в ногах правды нет. Так ведь у вас говорят, Миша-джан?
— Так, парон, — улыбнулся я.
Егине появилась бесшумно как призрак. Женщина величаво вплыла в комнату с большим подносом. Расставила на столе перед нами большую бутыль с вином, закрытую наполовину торчащей наружу пробковой крышкой и бокалы. Расставила тарелки с бастурмой, сулугуни, бужениной и балыком, блюда с порезанным на кусочки рулетом из лаваша, сыра и зелени, исходящими паром горячими пирожками с говядиной, и так же тихо удалилась.
Патриарх неторопливо взял бутылку вина и поднатужился. Хлопнула пробковая крышка, выпрыгивая из горлышка. Левон Суренович отложил её на стол и неторопливо разлил рубиновое вино по бокалам.
— Я хочу выпить за тебя и твое чувство предвиденья, Миша, — торжественно провозгласил Барсамян-старший. — Ты смог сохранить много жизней моего народа. И всегда будешь желанным гостем не только в моем доме, но и в десятках тысяч домах благодарных людей. И что бы ни случилось, тебя всегда примут как родного и отдадут последнее. Ибо нет ничего дороже спасенных жизней близких. Деньги приходят и уходят, сегодня их нет, завтра есть, а вот родителей, детей, родственников, любимых никто никогда не вернёт. Спасибо, Миша тебе и твоим друзьям за помощь Армении в трудный час. Это тебе зачтётся, наш народ умеет быть благодарным.
— И вам спасибо, Левон Суренович. Без вас ничего бы не получилось, — скромно напомнил я.
Бокалы встретились на середине стола, соприкоснулись с хрустальным звоном. Я отпил глоток вина, блаженно зажмурился, смакуя терпкую сладкую жидкость с нотками лесных ягод.
— Вкусно? — по-доброму улыбнулся патриарх. — Знакомый винодел прислал. Тебе тоже пару бутылок отложили.
— Божественно, — выдохнул я, опускаясь на стул. — Симфония солнца, свежести и сочных, спелых ягод. Вино, сладкое как чувственная восточная красавица, нежное как бархатный лепесток розы.
— Вах, как хорошо сказал, Миша-джан, — восхитился Левон Суренович. — В тебе точно нет кавказской крови?
— Нет, парон, — улыбнулся я. — Была бы хоть капля, матушка сказала.
— Жаль, — чуть огорчился патриарх, — Так красиво говоришь, будто на Кавказе родился.
— С кем поведешься от того и наберешься, — я развел руками. — Послушал ваши истории и легенды и научился. Все-таки много времени в Армении провел и друзей у меня там, особенно после землетрясения хватает.
— Да, после землетрясения, тебя и твоих друзей готовы на руках носить, — улыбнулся Барсамян-старший. — Помнишь, как всё начиналось?
— Конечно, помню, это забыть невозможно, — снова пригубив вино, задумчиво ответил я.
Воспоминания хлынули полноводным потоком, заставив на некоторое время погрузиться в события прошлого и выпасть из реальности.
Примечания:
Сидявые (блатной жаргон) — отсидевшие на зоне
Стремящиеся — уголовники, живущие по воровским понятиям, желающие влиться в окружение авторитетов.
  
Глава 23
 
После памятного разговора с Левоном Суреновичем в конце лета восемьдесят седьмого события понеслись вихрем. Первым делом мы посетили Армянскую ССР. Барсамян-старший задействовал свои немалые связи. Связался с кем-то из высоких партийных работников, руководящих республикой, получил разрешение посетить Институт геофизики и инженерной сейсмологии в Ленинакане. Встретили нас как самых дорогих гостей. Сам директор ИГИСа, доктор технических наук Бадалян вместе со своим замом, приветливо улыбаясь, препроводил к учёным, занимающимся прогнозированием землетрясений.
Разговор вышел долгий и интересный. Вместе со специалистами изучили результаты глубинного исследования Кавказского хребта с выявленными сейсмогенными зонами, обозначенными вероятными местами сильных землетрясений, изучили отчеты и опыты лаборатории сейсмотектоники, образованной на базе отдела структурной геофизики ИГИСа. Мы перелопатили кучу документов, докладов ученых, инженерных и научных исследований, подтверждающих мои сведения — в ближайший год-другой в Армении может произойти сильное землетрясение.