Ненавижу магов (СИ)
Маг встал и подошел к шкафу, открыл его и достал другое полотенце, вернулся ко мне и протянул его без лишних слов. Руки у меня плохо слушались, так что, взяв полотенце, я уронила его на мокрый пол. Его сильные руки схватили меня за плечи и подняли на ноги, хотя я и сама, наверное, могла встать, просто слишком стеснялась своей наготы. Вероятно, для той, что, раздевшись, сама пришла в его номер и его изнасиловала, это выглядит более чем странно. Он достал еще одно полотенце из шкафа и, не спрашивая ничего, набросил его мне на спину, хотя мне хотелось сначала прикрыть срам спереди. Стоять так мне было тяжело не только потому, что стыдно, но и потому, что я была без корсета. Боль в спине усиливалась, но от моего корсета, как и от моей одежды, остались лишь клочья. И в чем, спрашивается, я домой пойду? Хотя сейчас меня больше интересует, как я это сделаю, с этой чертовой спиной. Ну и, наконец, самый сложный для меня вопрос, что я вообще здесь делаю?
Огляделась: шикарная ванная комната. Просторно, зеркальные, запотевшие от горячего пара стены. Хорошо, что хоть в них ничего не отражается, иначе мне было бы еще более некомфортно здесь находиться. Он стоит в шаге от меня, молча, я в нерешительности, не могу поднять на него глаза. Стягиваю полотенце со спины на грудь, чтобы прикрыться, не чувствовать смущения перед ним. Кажется, немая пауза затянулась и длится уже целую вечность. Он тоже мокрый, черная рубашка и штаны прилипли, позволяя мне видеть все рельефы его тела и со стыдом вспоминать ту роковую ночь.
– Зачем ты это сделала? – спрашивает он, и я поднимаю на него растерянный взгляд.
Знаю, о чем он говорит, вижу, с каким выражением лица он смотрит на меня. Мне нечего сказать. Не хочется оправдываться в своем поступке, не хочется отвечать за то, что, возможно, разрушила его жизнь, разлучила с любимой невестой. Чувствую боль от этой мысли, опускаю глаза, пряча за мокрыми волосами свои чувства. Мои действия понимают по-своему, маг поворачивается и, расстегивая мокрую рубашку, направляется к выходу из ванной.
– Прости меня! – слова вырываются сами, я не чувствую вины за свой поступок, но чувствую что-то более гадкое. Настолько гадкое, что я даже самой себе не могу признаться в этом.
Маг останавливается у самой двери и медленно поворачивается ко мне.
– Прости. И за кольцо прости, мне не стоило так поступать с тобой, – опускаю голову еще ниже, нервно прижимая полотенце к себе.
– Да? И почему же ты так со мной поступила? Зачем? – в его голосе ирония, думает, что сделает мне так больно?
Молчу, не собираюсь отвечать на его вопросы. В ту ночь мной руководило зелье, оно затуманило мой мозг, запутало чувства, все, кроме одного, самого гадкого, прилипчивого и ранее мне не свойственного: чувства собственности. Как бы ни странно это звучало, но мне казалось, что он безраздельно принадлежит только мне, хотя фактически не должна иметь на него никаких прав. Несмотря на ту чертову Милу, я чувствовала, считала, что он мой, как игрушка, как вещь, как мужчина. При этом я не нуждалась в нём, он мне не нужен. Но от мысли, что маг будет принадлежать кому-то другому, меня брала такая злость и ревность, что… я чувствовала себя маньяком, насильником, с больным равнодушием к чувствам своей жертвы. Ведь мне было действительно наплевать на то, что он чувствует. Иногда во мне проскальзывала искорка вины за свой поступок. Но она таяла, сгорая в огне злости, стоило мне вспомнить, как он называл меня ее именем. Я бы сказала, что это даже не ревность, а что-то намного хуже, что не подлежит описанию словами.
Маг подходит ко мне и больно хватает за плечи и шею, заставляя посмотреть себе в глаза.
– Ты не чувствуешь раскаяния за свой поступок. Я всегда распознаю ложь, тебе лучше запомнить это на будущее, – я почувствовала облегчение, уж лучше, когда он такой, чем каким казался раньше, хорошим, что ли. Пусть будет для меня плохим, так легче ненавидеть его, так легче обвинять во всем его, так легче разобраться в своих чувствах.
– А чего ты хочешь от меня, маг, зачем я здесь? Хочешь отомстить? Так ты уже достаточно отомстил, – поднимаю правую руку, касаюсь его щеки и позволяю себе разозлиться. Синий огонь охватывает мою руку, в этот раз, причиняя мне не только боль, но и зуд. Ему он совсем не навредил. – Этот огонь терзает меня с той ночи. Не знаю, почему он появляется, стоит мне разозлиться, но он достаточно мучил меня.
Он смотрит мне в глаза, изображая непонимание.
– Забери его! – зло шиплю, отдергивая от него руку, и нервно машу ею, пытаясь сбить пламя, которое не поддается. Эта гадость приносит мне боль, я все еще злюсь, и из-за этого огонь не исчезает. Холодная рука сжимает мою пылающую ладонь до боли.
– И как я, по-твоему, должен его забрать? – в голосе явно издевательство, он разозлился в ответ.
– Не знаю, он же твой! Забери! Я вообще не понимаю, почему он у меня! Я же замуж за тебя не выходила! – выдернула руку и прижала к мокрому полотенцу, послышалось шипение, и от мокрого полотенца повалил пар, моя злость усиливалась, как и боль во всем теле. Взглянула на свою разорванную одежду, здесь не было моей сумки с зельями, а мне так понадобилась бы заживляющая мазь.
– Не выходила? – услышала странную интонацию из уст мага, но не обратила на нее внимания, так как дверь в ванную с грохотов открылась.
– Вальтер, я еще долго буду ждать, пока вы тут будете расслабляться?! Я принесла одежду для твоей оборванки. Вкус у тебя, конечно, не очень, но и для такой «красавицы» у меня нашелся балахон, так что хватит уже рас… – протараторила его сестра, держа в руках что-то похожее на платье, и запнулась на полуслове, взглянув на нас.
– Повтори то, что ты только что сказала, – прошипел он мне в лицо, больно подняв меня за подбородок.
– Вальтер… – сестра мага сделала несколько шагов к нам и выронила из рук женское платье. – Вальтер, ты что наделал? Да как ты мог, брат?! Я знала, что ты на многое способен, но на такое?! Надругаться над бедной девушкой?!
После этих странных обвинений маг резко меня отпустил и, быстрым шагом подойдя к сестре, схватил за руку и буквально выволок ее за дверь, оставив меня одну. Надругался? Над кем? Надо мной? Это кто еще над кем надругался! О чем она вообще? Она говорила о чём-то, понятном только им, и смотрела на что-то позади нас. Повернулась туда, куда она смотрела, но не увидела ничего, кроме чуть запотевшего, уже почти чистого зеркала. В нем отражалась я, голая, мокрая, вся в царапинах – жалкое зрелище, честное слово. Мой взгляд скользнул по отражению спины, наткнувшись вместо ужасных, но почти привычных шрамов на то, чего там раньше не было, на какие-то черные завитки. Они были похожи на узор тату, но стоило мне приглядеться, как завитки, словно живые, начали двигаться на коже, проявляя надпись. Читать, что было написано на моей спине, в зеркальном отражении было сложно, но стоило мне уловить смысл слов, ноги вконец ослабели, и я свалилась на холодную плитку, больно ударившись попой. Я все не могла оторвать взгляда от отражения своей спины, с трудом пытаясь дотянуться до нее искалеченными руками.
Что это? Что это такое? Магия какая-то? Что это за дрянь?!
На моей спине красивым, несколько вычурным от обилия завитком каллиграфическим почерком красовалась надпись: «Пенелопа Скот. Графиня Синего Огня».
***
Насилие, это всегда насилие. Какими бы словами, поступками или верованиями его бы ни пытались оправдать. Так еще несколько столетий назад все прокляли некромантов и, прикрываясь религией, начали их истреблять. Мол, они поступают вразрез с волей Спасителя, воскрешают из мертвых, представляют себя богами.
Но представляли ли сами некроманты себя богами? Их магия существует не для того, чтобы воскрешать тех, кто умер. А для того, чтобы давать жизненную энергию для тех, кто без нее умрет.
Просто какой-то момент истории один из них решил, что вместо спасения еще живых, можно возвращать мертвых, и после этого образ некроманта стал ассоциироваться с чем-то плохим. Но были ли люди, маги и остальные, правы, когда убивали детей, повитух, что, пользуясь этим даром, не раз спасали младенцев? Были ли они правы, считая, что могут решать, кому стоит жить, а кому нет? Не возомнили ли себя богами, убивая некромантов?