Жажда мести

– Постой, постой, а что же Таня? – озадаченно спросил Волгин.
– А что Таня? Ничего Таня. Ты думаешь, я ей что-то должен?
  
IV
 
Кандидат филологических наук Людмила Октавиановна Самсонова имела репутацию человека, знающего цель, к которой надо идти и идущего к ней с целеустремленностью Наполеона или героического Павки Корчагина. Она была женщиной своего времени: умной, красивой, строгой в отношении с мужчинами, партийной, знавшей толк в людях, правильно оценивавшей собственные возможности. Ей исполнилось тридцать три года. Была замужем, но мужа никто из сослуживцев не видел. Активно готовилась к защите докторской, занималась общественной работой.
Третьего сентября она явилась на сборный пункт к высотному зданию МГУ, одетая в длинную толстую, серого цвета юбку, затянутую в талии, и такую же толстую шерстяную кофту и грубые ботинки.
Волгин заметил ее издали и поздоровался.
– Здравствуй, Володя, – сказала просто она. Самсонова уже всех ребят и девушек в студенческой бригаде знала по имени, и здесь, на работе, с ними она была на «ты». – Ты что ж один? Не обзавелся друзьями?
– Нет пока еще, – ответил Волгин и залез в автобус. Ее внимательный взгляд скользнул по нему с головы до ног. Он присел у окна. Людмила Октавиановна карандашиком ставила галочку напротив фамилии прибывавших.
Он и не заметил, как тронулся автобус.
Часа через два они приехали на место. Колхоз «Первомайский» находился недалеко от Истринского водохранилища.
Было три часа дня, когда студенты устроились по своим местам и отправились обедать бесплатно в колхозную столовую.
После обеда она позвала студентов к себе, разбила их на «пятерки», назначила командиром одной из пятерок Волгина.
Первое, что сделала Людмила Октавиановна: убралась в своей комнатушке, разложила вещи. Она задумалась о муже, полковнике государственной безопасности, о своей жизни. Она дала в свое время себе слово: никаких связей на стороне с мужчинами! Как только выясняется, что существует интимная связь у какого-нибудь успешно идущего вверх ученого или чиновника, лучший предлог подставить ему ножку – написать об этом анонимку. Затем она вспомнила Волгина и почувствовала, почти физически ощущая, что все у нее катилось по плану именно до тех пор, пока не встретила человека, который мог ответить на ее чувство. Как только Самсонова увидела его на экзамене, она стала замечать за собой, что постоянно думает о любви, и поняла, что никогда не любила, а ее жизнь с мужем, который месяцами пропадал в командировках, к любви не имеет никакого отношения. Но Самсонова также понимала: она, замужняя женщина, у нее хорошо оплачиваемый муж, о котором в университете начальство наверняка знает по докладной первого отдела, иначе не имела бы она такого уважительного к себе отношения.
Вечером, когда солнце окрасило в розовый цвет все небо, она сидела на скамейке под разлапистой ивой у реки и думала о Волгине. Студенты затеяли игру в волейбол, и одна из девушек пронзительно кричала – когда бежала подхватывать мяч. Волгин одиноко прохаживался вдоль речки. Самсонова, заметив его высокую фигуру, отметила, что он предпочитает уединение. Вечером она пригласила всех руководителей «пятерок» к себе и предупредила, что завтра в восемь завтрак, в девять – начало работы. Когда совещание окончилось, спросила у Волгина:
– Вам нравится здесь?
– Деревня и деревня, – отвечал спокойным голосом он. – Коровы, гуси, куры.
– А женщины? – поинтересовалась она.
– То есть те, которые бабы, они везде одинаковые.
– Не скажи, – неожиданно для себя с игривостью проговорила Самсонова. – Женщины везде разные.
– Не знаю, – уронил он.
– Вы откуда сами-то?
– Из Сибири.
– Я просто интересуюсь. Понимаешь, ребята из глубинки более приспособлены к жизни, хотя условия жизни в столице лучше, а поскольку бытие определяет сознание, а человека формирует социальная среда, то, выходит, кругом одна провинция, даже в правительстве, и я не могу объяснить это.
– А что объяснять. У сельских ребят есть желание жить лучше, меньше развращены роскошью, что тут понимать…
 
– Интересно, – удивленно сказала она. – Я не думала…
– Что думать, так ясно, иначе быть не может, воля определяет все.
– Выходит, чувства ничего не решают?
– Нет, они тоже часть воли, и чувства – это как бы ветер над землей, а ветер – тот же воздух для жизни.
– Как все просто, – засмеялась она и, подняв глаза, встретилась с широко распахнутым взглядом юноши. – Идите, а то вон уже оглядываются, о чем мы так долго беседуем.
– Да пусть, – сказал он, но все же направился к речке, прошел скошенное поле; за рекой открывалось широкое зеленое пространство с красивыми округлыми рощицами, освещенными заходящим солнцем. Он подумал о красоте, к которой питал пристрастие, о том, что ему со студентами действительно скучно и что когда заходящее солнце освещает поля и рощи, особенно явственно ощущается красота здешних подмосковных мест.
«А ведь она необыкновенно красива; лицо ее так мило, как эта земля под заходящим солнцем, – подумал неожиданно он о Самсоновой и засмеялся своей мысли, соображая, как бы поизящнее выразить при случае ей эту мысль. – У нее очень белое лицо и очень черные волосы. Черноволосые женщины всегда самые таинственные. В них – энергия любовной страсти, оборотная сторона которой – ненависть! А тонкие белые пальцы рук – словно затаенный код любви, будто музыка одухотворенной страсти». – Все в ней его притягивало. Она – сама птица любви.
  
V
 
Было еще только семь часов утра, когда она проснулась; в соседней комнате, где спали студентки, из-под двери тянулся легкий холодок раннего утра. Самсонова сделала зарядку и пошла чистить зубы. Ей очень хотелось до подъема ребят приготовиться, одеться, привести в порядок волосы. Она часто вставала рано, лишь для того, чтобы навести красоту. Но когда она вышла к умывальнику, то увидела – вдоль реки маячила знакомая фигура Волгина, время от времени взмахивающего руками, словно он собирался взлететь.
Она вернулась в свою комнату и принялась в окно наблюдать за Волгиным. «Он какой-то очень взрослый и серьезный, – подумалось ей. – Совсем не похож на обычных наших студентов-щелкоперов». При воспоминании о нем в груди забилась трепещущая жилочка, и она поняла: он ей нравился!
«Нет, – сказала она себе, – чушь какая-то, я не могу влюбляться, я не девчонка сопливая. Он сказал, что воля – главнее. Я же очень сильная и сила воли у меня есть».
Она направилась будить девочек, которые, в свою очередь, должны будут разбудить ребят, а затем все вместе отправиться на завтрак в столовую.
В девять приступили к работе. В предыдущие поездки Самсонова, используя свое право руководителя, не работала и ходила от одной бригады к другой, присматривалась, делая замечания студентам. В этот раз, сама не зная почему, принялась вместе со студентами собирать еще вчера вывороченную из земли картошку.
После работы Самсонова отправилась на реку, присела на берегу и заплакала. Она вспомнила свое первое знакомство с лейтенантиком Николаем Свинцовым в парке культуры имени Горького. Лучше бы в тот день они с подругой не пошли гулять в Нескучный. Как только они поженились, начались его командировки за границу. Вначале он сопровождал советские делегации в капиталистические страны, затем начал там оставаться – все чаще, а потом не появлялся иногда по полгода. Она имела только одну возможность узнать что-нибудь о нем – позвонить по данному ей Николаем телефону, чтобы на том конце провода ответили спокойно, бесстрастно:
– Товарищ Свинцов находится в служебной командировке.
Образ жизни Людмилы Октавиановны диктовал принцип поведения: все для работы! Работа – тот самый щит, с которым она пройдет по жизни. Но ей хотелось обычного женского счастья, когда можно положить на плечо друга голову и сказать: мне хорошо с тобой. Она вступила в партию, защитила кандидатскую.