Наказание (ЛП)

Малачи ухватился за эту возможность, как утопающий. Это означало, что он может что-то сделать во имя жертв от рук Мазикиных. Он мог освободить их. Все сражения, резня, страдания — всё это не должно было быть напрасным. И за все годы, что она его знала, он был холодной расчётливой машиной, почти идеальным Стражем, соперничающим с Такеши в силе и хитрости. Которого она научилась уважать. Они хорошо работали вместе. Однако Анна не была уверена, что верит Малачи.
Пока не забрали Такеши.
После этого она цеплялась за возможность освобождения одержимых душ так же отчаянно, как и Малачи. Вместе они почти уничтожили заразу в лице Мазикинов в тёмном городе, подпитываемые этой фантазией.
Глядя на чёрный город, скорчившийся под кислотным небом, она поняла, что фантазия была именно тем, чем и была. Они оба хотели верить, что спасут Такеши, что он обрёл покой, что они избавили его от боли и дали ему шанс быть свободным.
Они ошибались. Такеши не был свободен. Он был заложником в этом городе.
В городе Мазикиных.
Мазикины были жестокими животными, даже если они и выглядели как люди. Анна видела это по тому, как они двигались, по их повадкам четвероногих, оскаленным зубам и когтям. Она слышала их рычание и чувствовала, как их челюсти сжимаются вокруг её конечностей достаточно часто, чтобы знать, что они были выродками ада.
Выродками ада, которым отдали Такеши на их милость.
Её босые пальцы ступали по зернистому песку. Она стояла на краю обрыва. У неё был выбор:
Она могла провести свои предначертанные дни в раю. Или отправиться в ад.
Оба варианта были рискованными. Она смотрела на пустыню, как вдруг пронзительный крик привлёк её внимание к кружащимся птицам-падальщикам, у каждой из которых размах крыльев был больше человеческого роста. Краем глаза она уловила какое-то движение близ огромного поля ежевики и успела заметить, как сгорбленное существо подняло дубинку и бросилось вперёд. Она потеряла его из виду, когда оно нырнуло в какую-то нору. Там были люди, и животные тоже. Всё, что живёт в столь негостеприимном месте, заинтересовано только в одном: выжить любой ценой. Был шанс, что она никогда не доберётся до этого города, что одна из этих птиц сиганет с неба и вонзит свои когти в её плоть.
Но если она останется в Святилище, то будет настолько же обречена. Лицо Такеши будет преследовать ее вечно.
Мазикин подошёл сзади, вероятно, решив, что она беспомощная самоубийца. С таким же успехом она могла бы ею стать, несмотря на всю борьбу, которую она ему устроила. Огромный мужчина с мускулами, покрывающие крепкие, как железо кости, придавил её к земле, выжимая воздух из её лёгких, прижимая руки под неё, чтобы она не могла дотянуться до своих ножей. Чернильная паника захлестнула её мысли, и все тренировки покинули её. Внезапно она снова оказалась на грязном полу родительской лачуги, и всё, что имело значение, было вырвано.
Мазикин закричал, протяжно и громко, как ребёнок. Он скатился с неё, продолжая вопить, но звук был приглушён лязгом металла о металл и шарканьем ног. Он издал мучительный рёв, а затем пол задрожал, когда его тело тяжело приземлилось рядом с ней, с незрячими глазами.
Суровые руки обвились вокруг неё, поднимая с пола и прижимая к груди, в которой бешено билось сердце.
— Я услышал, как ты кричала, — сказал Такеши между прерывистыми вздохами. — Думаю, что всё-таки это здание не было заброшенным.
У неё не было слов. Она всё ещё пыталась вырваться из прошлого. Она обняла его за талию и крепко прижалась к нему, уткнувшись лицом в жёсткую кожу его доспехов. Он откинулся назад и приподнял её подбородок, должно быть, прочитав ужас в её глазах, потому что сказал:
— Вернись, Анна. Я здесь, — его голос был таким нежным, измученным беспокойством, но всё же твёрдым. Он крепко обнял её, поглаживая ладонями по её рукам, и ободряюще улыбаясь, тогда-то она набралась смелости посмотреть ему в лицо. — Я ждал этого. Спасибо, что дала мне шанс спасти тебя.
Так много раз, в столь разных ситуациях Такеши спасал её.
 
— На этот раз я спасу тебя, — сказала она, глядя на чёрный город вдалеке.
Она сжала кулаки и сделала первые шаги в ад.
ГЛАВА 2
Казалось, она шла сквозь водопад, сквозь податливый, но толстый барьер. И вошла прямиком в духовку. Анна прищурилась и прикрыла глаза рукой, потом повернулась и посмотрела на то, что оставила позади. Теперь она едва могла разглядеть Святилище, смутно мерцающее сквозь прозрачную серую границу. Она протянула руку, и та уклонилась от неё, унося рай за пределы досягаемости. Пути назад не было. Она сделала свой выбор. Впредь, Святилище было для неё потеряно.
И она была признательна за это. Не было лёгкого выхода. И она по полной наслаждалась, брошенным ей вызовом.
Она повернулась и устремила свой взгляд на цель, на чёрный город вдали. Мили, много миль… она понятия не имела, как далеко. Но тёмный город был огромен, и она с Такеши и Малачи патрулировали его вдоль и поперёк, непрерывно делая обходы. Или, когда Малачи был главным, непрерывно бегая. И это ничем не будет отличаться.
Она посмотрела себе под ноги. Ладно, может в этот раз всё будет немного иначе. Она была босиком. И единственное, что прикрывало её тело — простое платье, тонкая белая ткань поверх её тёмной кожи. Так не пойдёт. Она никогда не думала, что будет скучать по своим доспехам, униформе, ботинкам, но чёрт возьми.
Она начала идти, и грубый, каменистый песок заскрипел между пальцами. Ей придётся обзаводиться вещами по пути, если будет что где найти. Она взглядом следила за кружащими птицами, постепенно опускающимися к земле далеко впереди, и она задалась вопросом, что же их так заинтересовало. Она стиснула зубы и побежала трусцой.
Воздух был сухим, но он жадно слизывал пот с её кожи, мгновенно испаряя её. Её ноги скользили по рыхлому песку, отчего каждый шаг казался уже десятым, съедая её энергию и заставляя сердце биться сильнее, пока минуты превращались в часы. Удушливую тишину этого места время от времени нарушали пронзительные крики птиц, но в остальном тишина была похожа на некое существо, тесно прижавшееся к её ушам и заглушавшее звуки других живых существ. Тем не менее, она чувствовала на себе взгляды, следящие за её продвижением, и это заставляло адреналин струиться по её крови, превращая её мышцы в стальные от решимости. Ничто её не остановит.
По обе стороны от неё вырисовывались скалистые горы. Они не отбрасывали тени, только вот складывалось ощущение, что стены смыкаются, хотя каньон был не меньше мили в поперечнике. Пока она бежала, её взгляд скользил по выступам и гребням, которые оставляли шрамы на крутых скалах, и она поняла, что там были тёмные пятна — пещеры. Она могла бы поспорить на многое, что жители этого места построили свои дома в этих пещерах, прячась от жестоких языков солнечного пламени, которое, казалось, было одержимо желанием спалить всю кожу с её тела.
Рычание и лай, раздавшиеся впереди, остановили её. Заставляя своё тяжёлое дыхание замолчать, она напряжённо вслушивалась, её слух уловил скрежет зубов о кость, влажные разрывы плоти. Там, на краю каменистого холма из гравия, лежала туша. И хищник.
Анна огляделась, осматривая песчаную местность, колючие кусты и сучья безлиственных деревьев… ох. Осторожно ступая, она приблизилась к холму, стараясь расслышать хоть малейший намёк на то, что хищник уже знает об её присутствии. И когда она добралась до деревьев, то нашла идеальную подмогу — палку, гладкую, но с шипами от сломанных веток, торчащими из конца. Она взвесила её в руках и сделала пробный взмах. Она могла быть смертельно опасной, когда хотела. С мрачной улыбкой на лице Анна присела на корточки и выглянула из-за валуна, чтобы знать наверняка, что стоит между ней и какими угодно припасами, которые могут понадобиться ей в пути.
 
Волк был тощим. Лопатки его плеч торчали вперёд, когда он опирался на передние лапы. Его морда была зарыта в останках человека — мужчины, судя по его строению и форме. Вот и всё, что от него осталось. Его одежда была порвана, но на ногах… на ногах были ботинки.