Место под солнцем (СИ)

- Россера не трогайте – он пока не восстановился. И я бы не советовал вам покидать квартиру. Я сегодня буду в городе и посмотрю, что там творится с вашими домами.
- А то непонятно, - горько буркнул Донат.
- Всякое возможно, - уклончиво ответил Аргел, игнорируя тяжёлый вопросительный взгляд Мара.
Когда Аргел ушёл, Донат недовольно спросил:
- Ты нарочно злишь его?
- Нет, само выходит, - отозвался Мар, подходя к окну и глядя на мокрые от дождя черепичные крыши. Терракотовое море крыш… Сам он не любил подобный вид – ему нравилось смотреть на снующих по улицам людей – но тот был меньшим из того, что сейчас волновало Мара.
Не то чтобы он любил людей. И, вероятно, ради того же Доната он сам убил бы одного из них. Но что-то в отношении Аргела к ним коробило и задевало Мара – но что именно, он понять не мог, как ни старался.
Или дело было не только в людях?
  
Глава 23
 
Аргелу же было не до Мара. День – не лучшее время для поиска жертвы, и не только потому, что дневной свет любым вампирам, даже давно его выдерживающим, неприятен. Свет лишает силы – не совсем, но всё же на свету любой вампир слабеет. Это ощущение всегда мешало Аргелу, и знание того, что он всё равно несравнимо сильнее любого человека, помогало мало. К тому же, к задаче незаметно увести того, кого и хватятся не сразу, и искать будут не слишком активно, добавлялся вопрос о том, где жертву разделывать. Не тащить же её в дом! Его потом от крови не отмоешь, да и жить там будет неприятно. Насколько проще было раньше! А теперь люди везде, а укромных мест всё меньше.
Оставался Город – верней, его окраины. Были там места, где извечно проливали кровь – туда-то Аргел и отнёс уведённого из-под какого-то моста забулдыгу. Его даже усыплять не нужно было: алкоголь сделал это за Аргела. Человек спал так крепко, что даже не понял, кажется, как умер – а Аргел, сперва досыта напившийся его крови и чувствовавший теперь некоторое опьянение, принялся чистить добытый позвоночник, извлекая из него мозг. Времени на это было мало: по-хорошему, это вообще нужно было делать рядом с раненым и сразу отдавать ему кусочки мозга. Но тащить всё это в пражскую квартиру Аргел не хотел, и поэтому аккуратно складывал их в стоящую в заполненной льдом термосумке чашку. Позвонок – щелчок – открыть, достать… Сырая кость ломалась плохо, с громким и немного чавкающим звуком, каждый раз заставляющим Аргела едва заметно морщиться. Позвонок – щелчок… ещё немного, и он закончит. Тело нужно будет закопать, чтоб не портить воздух дурным запахом, а одежду и содержимое карманов сжечь – и можно возвращаться.
- А я думаю – кто тут сидит, - услышал Аргел голос за спиной и, обернувшись, кивнул удивительно бесшумно ступающему по песку невысокому мужчине с копной густых кудрей. – Приболел кто? – заботливо осведомился он.
- Подрался неудачно, - отозвался Аргел, символически приподнимаясь на секунду в качестве приветствия, но не оставляя своего занятия. – А ты как здесь, Экхард? Потерял что?
- Потерял, - кивнул Экхард, присаживаясь неподалёку от Аргела на песок.
- Как неприятно, - отозвался Аргел.
Щёлк.
- К сожалению, не я один, - вздохнул Экхард.
- Как неприятно, - повторил Аргел.
- Ты забрал печать, - сказал Экхард, прекращая эту глупую игру. – Верни.
- Кому? – поинтересовался Аргел, наклоняя голову к плечу.
Щёлк.
- Главе Совета, - терпеливо проговорил Экхард.
- При чём здесь он? – пожал плечами Аргел. – Вещь можно вернуть только тому, от кого она получена. Не Совет мне её дал.
- Не упрямься, - вздохнул Экхард. – Ты не можешь бегать вечно.
- Я не собираюсь бегать, - возразил Аргел.
Щёлк.
- Тебе не жить спокойно, пока ты не отдашь её, - сказал Экхард. – Ты ведь понимаешь.
- А я не живу, - возразил Аргел, аккуратно разделяя треснувший позвонок на части. – Я существую. Как и все мы.
- Не играй с ним, - покачал головой Экхард. – Не надо. Не все ему рады – но сейчас он выиграл. Отдай печать.
 
- Не могу, - Аргел улыбнулся.
Щёлк.
- Аргел, - вздохнул Экхард. – Я прошу тебя. Просто отдай печать.
- Я могу отдать её только тому, кто мне её дал, - Аргел повернул голову и посмотрел на Экхарда. – Если он придёт за ней – что я скажу?
- Древнейших больше нет, - тихо проговорил Экхард.
- Я не видел тела, - мягко заметил Аргел. – И печать я не отдам. Я не раздаю чужое.
Щёлк.
- Многие не рады тому, что случилось, - помолчав, сказал Экхард.
- Мне им посочувствовать? – осведомился Аргел.
- Он не справится. И недовольство будет нарастать. Ты вернёшься, - Экхард пристально глядел на Аргела.
- Так отлично, - Аргел кивнул. – Зачем тогда кому-то что-то отдавать?
Щёлк.
- Сейчас Город беззащитен, - в голосе Экхарда послышалась тревога. – Случись что – его не закрыть.
- Да, - согласился Аргел.
- Ты ставишь собственные амбиции выше общей пользы, - сурово отчеканил Экхард.
- Разве? – удивился Аргел. – Так я никуда не ухожу. Раз уж у нас тут такие перемены – почему бы вам не придумать должность, например, хранителя печати?
Щёлк.
- Это невозможно, - нахмурился Экхард. – Печать должна быть у Главы города. Так всегда было. Изначально.
- Изначально не было никаких выборов, - напомнил Аргел.
- Это не совсем так, - возразил Экхард, и Аргел, даже на мгновенье перестав возиться с позвоночником, резко повернулся к нему и спросил:
- В каком смысле?
- Такая процедура предусмотрена, - ответил Экхард. – Её практически не использовали, но Древнейшие её предусмотрели.
- В каких случаях? – губы Аргела теперь слегка подрагивали. Еле заметно.
- В случае смерти главы Совета или кого-то из его членов, - медленно проговорил Экхард. И повторил: - Отдай печать, Аргел. Послушай меня. Отдай.
- Мар всё сделал как положено, - помолчав, сказал Аргел. – Девчонке кто-то память выправил обратно.
- Это он сказал тебе?
Щёлк.
Аргел отвернулся и вернулся к своему занятию.
- Не это важно, - сказал он. – А то, кем это было сделано.
- Не торопись, - Экхард поднялся. – Тем более, что кто-то болен. Пусть поправится, - он отряхнул песок с одежды.
- Я не тороплюсь, - кивнул Аргел.
- И не опаздывай, - добавил Экхард и, уже уходя, бросил через плечо: - А только ли девчонке?
И ушёл, легко ступая по песку.
Щёлк.
Щёлк.
Щёлк.
Аргел был невероятно зол, и горе было бы объекту этой злости, не будь им он сам. Он вообще забыл о том, втором! Они все забыли. Просто потому что его имени не было в статейке. Но ведь Бальд не мог вернуть память одной девчонке – это глупо! Очень глупо. Нет, он бы так не ошибся.
Как он сам мог это упустить? Почему ни он, ни Россер, ни все остальные даже не подумали про… как его зовут? Он даже вспомнить этого не мог!
Зарыв тело в песок, Аргел облил бензином вещи и поджёг их. И когда те вспыхнули, он постоял, дожидаясь, пока пламя уничтожит их, и только потом ушёл, привычно шагнув в пустоту – чтобы выйти уже в Праге.
Донат с Маром играли в гостиной в шахматы – Аргел им кивнул и вошёл в спальню.
- Это нужно съесть, - он сел на край кровати. В комнате пахло кровью, которой щедро были забрызганы и одеяло, и подушки, а сам Россер выглядел сейчас глубоким стариком. Аргел осторожно и уверенно открыл его рот и вложил туда первый кусочек мозгового вещества. – Глотай, - велел он, но Россер то ли не послушал, то ли уже не услышал. – Росс, - требовательно позвал Аргел, зажав рукою ему рот и нос. Сначала не происходило ничего, но потом тот дёрнулся и как-то странно всхрипнул – Аргел тут же убрал руку и позвал опять: - Росс! Дыши, - велел он, наклоняясь ниже. – И как сможешь, проглоти то, что у тебя во рту. Там лекарство. Это важно. И не смей выплёвывать, - приказал он. – Мне стоило определённых усилий его достать.