Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

— Думаю, ты перепутал девушек, Хаким. Подобным тоном можешь разговаривать с брюнеткой, которую почему-то оставил скучать в одиночестве. — Прищуриваюсь, постукивая пальцем по подбородку, словно размышляю об этом всерьез. — Или она сочла тебя слишком нудным и нашла более выдающийся член на сегодняшнюю ночь?
На сосредоточенном лице Айдарова появляется подобие ухмылки, но это слишком мрачная эмоция, которая исчезает, как только он со скучающим видом начинает поправлять манжеты.
— Ты закончила?
Мудак.
— Да. — Вздох. — Хотя нет. Иди к черту.
Гортанный звук его смеха пробегается холодными мурашками по моему позвоночнику.
— Ты повторяешься.
Я не думаю, когда позволяю следующим словам сорваться с губ:
— А ты мудак.
Злость пузырится во мне, точно игристое вино в бокалах. И она становится еще опасней оттого, что Айдаров считает ее чем-то забавным. Потому что один уголок его красивых губ снова поднимается, а потом он цокает и, качая головой, переводит равнодушный взгляд на мое лицо.
— У тебя очень грязный рот, Чудакова. Но я готов потерпеть его, если ты ответишь на мой вопрос…
— Выпила ли я таблетку? — выпаливаю я, делая к нему шаг ближе. — А что, если нет? Тебя это пугает?
Он смотрит на меня как на прозрачный пузырь, который не значит ровным счетом ничего и который скоро проткнет его от скуки.
— Это не меня должно пугать. Не усложняй себе жизнь, Алевтина.
Я не знаю, почему излишняя уверенность этого мужчины раздражает меня в точности как прикосновение наждачной бумаги к коже. Но мое терпение на сегодня высосано из всех резервов. Я без брони. И устала играть в игры, правила которых мне больше неизвестны.
Так ничего и не ответив, я разворачиваюсь, намереваясь дождаться такси в другом месте, но крепкая хватка останавливает меня, вынуждая кожу под его ладонью вспыхнуть ядовитым огнем, а пульс забарабанить по вискам. Я дезориентирована. Потеряна среди десятков беспощадных эмоций. От одного гребаного прикосновения. Ненормальная реакция. Иррациональная во всех аспектах.
— Я задал вопрос.
Дыхание становится рваным и шумным, пока я борюсь с желанием совершить очередную глупость и позволить неуместным чувствам сбить себя с толку. Вот только сейчас, вопреки всем установкам не плакать, моя обида дает о себе знать не самым лучшим образом: жжением в глазах и горле. Айдаров не упускает это из вида, а я понимаю: если сейчас не уйду… то подарю ему свою уязвимость в виде слез, упавших к его стильным ботинкам.
— А ты сам подумай. Хотела бы я от тебя ребенка?
Я оставляю вопрос висеть в воздухе, когда выдергиваю руку и ухожу прочь, чувствуя, как горит кожа от ненужного прикосновения и дрожат колени, пока я каким-то чудом удерживаю равновесие на непривычно высоких каблуках. Однако мой триумф заканчивается так же быстро, как и начался… Когда я вдруг слышу звонкий смех, сменяющийся мелодичным голосом:
— Прости, я задержалась. — Звук поцелуя заставляет мои ноги замереть на месте. — Поехали?
Я не слышу его ответ и какого-то черта поворачиваюсь, практически сразу же жалея об этом.
Потому что вижу, как Айдаров кладет руку на поясницу брюнетки, провоцируя мою кровь в считаные секунды свернуться от зависти, ревности и… ненависти. Я должна была уйти раньше, чтобы не видеть того, что теперь наполняет меня зудящим раздражением, ведь в конечном итоге это дарит мне боль. Тяжелую, горячую и совершенно невыносимую.
Спал ли он с ней прежде? Или сегодня их первая встреча? Поцелует ее с такой же грубостью, как и меня, или с ней он может позволить себе быть нежным? Эта мысль проникает в мое сердце осколком льда, замораживая во мне каждую клеточку. И я не могу отогреться ни в такси, ни дома, когда забираюсь под одеяло и сворачиваюсь калачиком, мечтая, чтобы глаза перестали гореть от слез, а сердце замерзло окончательно и бесповоротно…
  
Глава 39
 
ХАКИМ
Бог смеется надо мной. Иначе я не могу найти объяснение тому, как мог встретить Алевтину в том пабе, да еще и в таком нелепом наряде.
 
Я не видел ее целую неделю, убеждая себя в правильности своего поступка. А он был чертовски правильным. У меня было семь гребаных дней, чтобы привести свой мозг в рабочее состояние и очистить его от ненужного хлама. Но вместо этого меня ждала совершенно противоположная реальность. Семь дней самых грязных фантазий с участием ее неугомонного рта. Семь дней без какой-либо сексуальной разрядки. Семь дней беспомощной ярости, после того как эта сучка заблокировала меня. Семь дней неизвестности. Семь долбаных бессонных ночей. А сегодня судьба подкидывает мне шпильку в виде этой несносной ведьмы. Вот какого черта именно сегодня она перешла мне дорогу?
Гортанный звук раздражения вибрирует в моем горле.
Мне не нравится то, в какой хаос превращается моя голова после пятиминутного общения с этой невыносимой… занозой.
Очередное напоминание о ней просачивается под кожу и вынуждает пальцы сильнее сомкнуться вокруг руля.
А ее последние слова, подобно изощренной пытке, пульсируют жжением в груди. Я даже тру кулаком беспокоящее место. Жест настолько отвлекает и раздражает, что я не отдаю отчета своим действиям, когда выжимаю газ на полную, наивно полагая, что так смогу успокоиться и переключиться на сидящую рядом девушку.
Вот только это больше ни черта не работает.
Раздраженно сомкнув челюсти, я сосредотачиваюсь на дороге, пытаясь вернуть настрой в прежнее русло. Как бы не так…
Проклятье.
Ничто, никто и никогда не нарушал мои планы так, как это делает Чудакова.
Бог мой. Почему она не может исчезнуть из моих мыслей?!
Больше всего на свете я бы хотел никогда не встречать эту девушку. Ну или хотя бы не трахать ее, черт возьми, спустя пять гребаных лет. Не лезть обратно в болото под названием «прошлое». Но по какой-то необъяснимой причине я хотел именно ее. Да, это было нерационально по отношению к ненависти, которую испытывал к ней все эти годы.
А сейчас чувствую к себе — за то, каким слабаком становлюсь рядом с ней. Точно неуравновешенный подросток, сбитый с толку гормонами.
И все же… как ей это удается?
За всю жизнь ни одной девушке не удавалось наполнить мой здравый рассудок хаосом. Ни одной не удавалось выбить меня из колеи. Потому что со мной такое никогда не срабатывало. Тем более учитывая жесткие рамки, в которые я сам себя загнал.
Никаких интрижек.
Никаких серьезных отношений.
Никакого повторного секса с бешеными сучками. Никогда. Табу.
Все, что меня волновало, — это бизнес и секс, когда это было необходимо для просветления разума.
Рамки, где каждый пункт зависел только от меня или моего желания. Всегда. Контроль был моим неизменным спутником и я, блядь, еще ни разу не забывал о существовании презерватива. И я совершенно не понимаю, почему это произошло именно с Алевтиной и какого черта мозг не смог донести до члена мысль о том, что я просто-напросто на дух ее не переношу.
Продолжай убеждать себя, идиот.
Сам того не желая, возвращаюсь мыслями в тот день, когда моя выдержка впервые дала сбой. Я до сих пор пытаюсь отыскать ответ на один вопрос. Почему я не смог проигнорировать глупый подкол Молотова, когда Алевтина скрылась за дверями бани? Пользуясь отсутствием Паши, этот ублюдок закинул удочку и пошел за ней следом. Пока я у самых дверей не схватил его за шкирку и не оттащил в сторону.
— Серьезно? Так это правда? — Он выдал издевательский смешок. — Паха тебя убьёт.
Теряя контроль, вбил его спиной в стену:
— Скажешь ему, и бизнес, который он собирается оставить тебе, достанется Худякову. Я лично поспособствую этому.
— Ладно-ладно. Расслабься. Я ничего не скажу. И не собирался, братан. Так… неудачная шутка, сорян.
Выдохнув, я небрежно оттолкнул Молотова и яростно взъерошил волосы. Сука, облизал губы, упуская сдавленный смешок. Он развел меня как долбаного лоха. По крайней мере, я так думал, пока не услышал следующее: