Ребенок от отчима (СИ)

— Я понимаю вас, — шепчу, чувствуя слезу по своей щеке.
Действительно понимаю, каково это потерять ребёнка.
— Понимаю, что о дочери нельзя так говорить, тем более её мужу, но ты сам не первый год с ней и знаешь, какая она, — начинает, приостановив сборы. — Оля не хотела Катюшу. Аборт сделать думала, но я убедил её не делать этого. Пообещал, что мне ребёнка отдаст и может гулять. По правде говоря, думал, что одумается, как дочь увидит. Да только… не вышло. Скакала от одного мужика у другому, а потом и вовсе укатила в другую страну. Повезло, что с тобой связалась. Успокоилась. Остепенилась. И брак ваш длится долго. Жаль, что детишек нет у вас.
— Мы разводимся с Олей, — оповещаю его.
— Как так?! — восклицает, за сердце схватившись. — Столько лет вместе, и тут раз! Опять моя Оля что-то начудила? Да? Негодница! Ах! Знал ведь, что дурная голова у этой девки! Да наивно верил, что исправится!
— Буду честен, — говорю прямо и без стеснения. Пора ему уже узнать об этом. — Я не любил вашу дочь никогда, как и она меня. Оля любила мои деньги, а я то, что брак открывал мне путь ко многим проектам. Но… в моей жизни произошли кое-какие изменения, и я не могу больше быть с вашей дочерью.
— Другая появилась? — догадывается профессор, но до него даже не доходит, насколько мерзок мой поступок. — Ох, ну, значит, так богом суждено! Главное, чтобы Оля теперь по рукам не пошла… Упаси её господь от бед!
— Да, другая! Ваша внучка, и наш с ней ребёнок, — уверенно произношу, даже взгляд не отвожу. — Мы познакомились до того, как я узнал, что она моя падчерица. В ином варианте, я бы даже пальцем её не тронул! Правда! 
— Что?!
— Я понимаю, что мой поступок ужасен, но я хотел, чтобы вы узнали об этом от меня, а не от третьих лиц. Извините меня!
— Ну ты и… — издаёт злой полурык-полувздох.
— Да, мерзавец! — соглашаюсь. — Но я готов понести ответственность за свой поступок. Буду обеспечивать Катю и ребёнка.
— Здесь я сказать ничего не могу, — отходит к окну и долго в него смотрит. — Это пусть Катя решает сама. Нужна ли ей с малышкой твоя помощь. Но в любом случае, спасибо, что сказал. Катя бы никогда мне не призналась.
— Ещё раз прошу прощения перед вами, и я готов на всё!
— Значит, разводишься с Олей ради Кати и ребёнка, — заключает профессор со вздохом. — Ну что ж… как мужчина, я тебя понять могу. Катя — красивая, привлекательная девушка, и грех было не засмотреться на неё тогда. И ребёнок — это счастье, тем более, когда первый. Но как так получилось, что у вас с Олей детей не было?
— Так вышло, — пожимаю плечами. Не буду старика расстраивать окончательно. Пусть аборты Ольги останутся на наших с ней совестях. — Я попрошу Назара, чтобы он отвёз вас к Кате. Со всеми сумками.
— Со мной не поедешь? Или прогнала моя гордячка? — со смехом предполагает.
— Да нет, не прогнала, — улыбаюсь. — Завтра к ней поеду. Сегодня я хочу заехать кое-куда.
— Оля о разводе знает? Бесится, наверное?
— Кхм… бесится, — соглашаюсь, умалчивая, как именно она бесится. Не простит дочь, если узнает. — В общем, я решил, что вам с Катей лучше переехать ко мне. Так будет спокойнее не только мне, но и вам. Да и Кате лучше находится среди людей. Вы постоянно в университете. А не дай бог что? Я почти всегда дома за работой. А когда меня нет, то прислуга. Вы же знаете сами. После угрозы выкидыша лучше присматривать за будущей мамочкой.
— Согласен, — тянет, кивая. — Я попробую повлиять на Катюшу. Но если она не захочет, настаивать не буду. Тут уж извини и сам решай эту проблему. Нужно будет из университета уйду и буду приглядывать за ней.
— Конечно!
Глава 15
Проводив профессора до машины, приказываю Назару доставить его к внучке в больницу, а затем привезти домой. Дождаться, пока он соберёт все их с Катей вещи и отвезти их в мой дом.
Надеюсь, клининг к этому моменту уже все уберёт, и мужчина не догадается, что у его внучки ребёнок от психа. 
И отчего-то я уверен, что Катя всё же вернётся в мой дом.
 
Несколько минут убеждаю Назара, что поеду на такси и за руль не сяду ни при каких обстоятельствах. Даже отдаю ему водительские права, чтобы он вконец оставил и прекратил меня нервировать.
Знаю, что многое позволяю Назару, но вместе с этим понимаю, что он не со зла это делает. В прошлый раз, когда я вышел из себя и сел за руль, влетел в дерево и чудом остался целым. Перелом двух пальцев левой руки не считаю.
И всё же в тот день я мог не сам в дерево врезаться, а кого-то сбить или попасть в аварию. 
Назар прав. За руль только в спокойном состоянии.
Вызвав такси, называю таксисту адрес кладбища, которое собираюсь навестить. Но стоит выйти из машины и сделать шаг в его направлении, понимаю, что не могу и ногой туда ступить. 
Я не был здесь несколько месяцев. Свыкся за пятнадцать лет с тем, что меня там ждёт и отношусь к этому уже спокойно. Волнительно, больно, но спокойно… если так можно назвать моё состояние.
Но отчего-то сегодня не могу подойти к памятнику на могиле и вновь заговорить. Рассказать что-то Маше. Поделиться своей радостью. Тем, что происходит в моей жизни. Не могу принести ей белые розы, которые она так любила.
Чувствую перед ней вину. Всё ещё чувствую себя уродом, сломавшим ей жизнь.
А сейчас, когда в больнице лежит беременная от меня девушка, тем более…
Я не заслуживаю быть счастливым отцом. Не заслуживаю того, чтобы однажды услышать детский голос, который назовёт меня «папой».
Хотя Маша бы сказала иначе. Сказала бы улыбаться и принимать дар судьбы с распростёртыми объятиями.
Но её тут нет. 
Поэтому я сам всё решаю, что она бы подумала.
Дурак!
Резко развернувшись, возвращаюсь в такси и прошу отвезти меня к скалам. Скорее уехать отсюда.
Местное правительство хотело сделать там парк, установив скамейки, ограждения, но разворовали весь бюджет, и это стало непонятно чем. Скалой… Всё же это осталось скалой. 
Именно там я сделал своей первой жене предложение. Именно Маша показала мне это место, когда сбегала из детского дома.
Отпускаю водителя и иду к нужному выступу. С него открывается прекрасный вид на город. Я мог заехать сюда на такси, но не хочу, чтобы кто-то ещё узнал об этом месте. О моём месте.
Здесь никогда никого не бывает. Поэтому в этом месте можно выпустить свои эмоции наружу.
«— Прекрати срываться на меня, — обиженно просит Маша, надув пухлые губки. — Я не виновата, что у тебя что-то не выходит.
— Прости, — обнимаю её сзади, понимая, что вновь сорвался на беременную жену. И не по делу. — Просто эмоции требуют выбраться наружу.
— Не надо подлизываться, Карим! Кричи на воздух, если так уж хочется покричать! На нас, — гладит свой животик, — не надо! А то мы можем обидеться, и папочка долго будет просить извинения. Ясно тебе, крикливый? — ослепляет меня улыбкой.»
Вот я и кричу на воздух.
Во всё горло!
Выпуская пар в никуда.
Я должен прийти в себя к моменту, когда Катю выпишут. Я должен вернуть себя прежнего, иначе могу потерять и их. Свой очередной шанс на счастье.
За спиной тормозит спорткар и, развернувшись, я тут же его узнаю. Племянник.
Выходит из машины и, опершись о неё, молча ждёт, пока я закончу бессмысленную трату энергии. 
Не осуждает, не считает глупым и психом. Понимает, что со мной творится и как хреново мне сейчас… и поймёт окончательно, когда я признаюсь и ему в том, что совратил падчерицу.
Его подругу!
Ударит, наверное…
Заслужил.
— Зачем приехал? — спрашиваю Рустама, идя к нему и его машине. 
 
— Угадай с трёх раз, — пожимает плечами, подарив мне понимающую улыбку. — Мой дядя ушёл в себя. Рушит всё в доме, орёт со скалы, пьёт в гордом одиночестве, — намекает на бутылки от пива около обрыва. Но они не мои. — Как думаешь, зачем я приехал?
— Чтобы сдать меня в психушку? — предполагаю и тяну ему руку для рукопожатия.