Дети всегда правы

Мелани создала целое сообщество — и это не пустые слова. Это реальность. И она была центром этого сообщества. В мире, где царит жестокость, это много значило. «It means a lot» — так однажды сказала Ким Кардашьян в своем «Инстаграме», и была права. С самого первого дня Мелани обращалась к подписчикам не иначе как «дорогие мои», потому что хотела, чтобы они чувствовали ее любовь. Потому что она ими дорожила.
Они столько ей дали.
Все.
«Дорогих» было так много, что она не могла их представить по отдельности. «Дорогие» стали огромной безликой семьей. Стирая границы поколений, эта дружная и добрая семья объединила взрослых и детей. Мелани нравилось думать о публике, которую нужно ублажать, радовать, которой нужно доставлять удовольствие. Ей нравилась мгновенная награда, теплая и восторженная, которая незамедлительно находила Мелани, стоило только появиться в Сети. Она нуждалась во внимании. В комплиментах. Благодаря подписчикам Мелани чувствовала себя уникальной, удостоенной заслуженной славы. И в этом не было ничего постыдного.
Мелани ужасно истосковалась по дочери. Воспоминания о крошечном теле Кимми, прижавшемся к бедрам, когда она комочком сворачивалась рядом с матерью и обнимала ее за талию, были невыносимы. Ее красавица Кимми. Независимая, буйная. Она так не похожа на девочку, которой была Мелани в детстве. Она вообще не похожа ни на одну знакомую Мелани девочку.
Конечно, иногда Кимми капризничала. Или плакала. В последнее время она постоянно хмурилась, отказывалась снимать некоторые ролики. Но все это не потому, что ей не нравились съемки, а потому, что некоторые одноклассники смеялись над девочкой. Мадам Шевалье пригласила однажды Мелани, чтобы обсудить проблему. Учительница расспрашивала о съемках: как они проходят, в какое время, как часто — она хотела все знать… Сколько времени уходит на съемки «Веселой переменки», а сколько остается на игры и скуку. «На скуку? Кимми никогда не скучает!» — гордо ответила Мелани. «Веселая переменка» была всей ее жизнью. Этой женщине никогда не понять. Мадам Шевалье говорила, что Кимми начинает многое понимать, например то, что ролики смотрит множество людей, с которыми девочка не знакома. По словам учительницы, этот факт беспокоил Кимми. Она считала, что девочка устает и даже впадает в депрессию. «Эта женщина спятила», — подумала Мелани. Эта женщина и понятия не имела, о чем рассуждала, она говорила об одних только впечатлениях, которые произрастали исключительно из предрассудков. Однако учительница продолжала: якобы Кимми затыкает уши на школьном дворе, стоит только одноклассникам заговорить о «Веселой переменке». Некоторые ученики постарше обзывали ее «грязным младенцем» и «плюшевой девочкой». Однажды Кимми расплакалась, потому что один мальчик на год старше слово в слово повторял за своими родителями мерзкие фразы: «Твою мать подведут под ювенальный суд».
В тот день Мелани вежливо выслушала учительницу, а затем расставила все точки над «i»: и речи быть не может, чтобы о ее детях распускали подобные сплетни. Она отдала детей в частную шкоду именно для того, чтобы избежать подобного рода ситуаций, так что, если Кимми и Сэмми стали жертвами травли и насмешек, корень которых явно кроется в зависти, то учителям и администрации придется принять соответствующие меры.
Так она ответила мадам Шевалье, решительно и бесповоротно.
Следующие недели Кимми стала еще непослушнее на съемках — настолько, что Мелани начала подозревать, что учительница наплела всякого девочке. Приходилось уговаривать Кимми на все. Она забывала текст, не слушала инструкции и делала вид, будто ничего не понимает. Камнем преткновения стала одежда, которую девочке нужно было надеть на съемки. Шестилетняя Кимми наотрез отказывалась носить юбки, платья, колготки и, если честно, любую женственную одежду. Она и слышать не хотела о розовом цвете, кружевах и рукавах-воланах. Поведение дочери выводило Мелани из себя: ведь накануне выхода «Холодного сердца — 2» она подписала серьезный контракт с «Диснеем». Компания отправила им ворох одежды, игрушек и мерча, которые обязательно нужно было показать в роликах и соцсетях. Кимми так и не согласилась надеть ни платье Эльзы, ни ее плащ, и Мелани пришлось самой сниматься в короне, шелковых перчатках и сережках.
 
Что уж говорить о том дне, когда Кимми заперлась одна в ванной в гостиничном номере. У ребенка не могла появиться такая изощренная мысль. Кимми точно где-то этого нахваталась — явно от сердившейся на Мелани учительницы, которая хотела лично отомстить матери. Эта женщина завидовала ее успеху, одежде — жизни в целом. Это сразу бросалось в глаза. А то выражение, с которым она смотрела на Мелани каждый раз, когда та забирала дочь из школы. Эта высокомерная насмешка. Да куда она вообще лезет?
Мелани даже собиралась встретиться с директором школы, чтобы пожаловаться на мадам Шевалье, но Брюно ее отговорил: разгорится скандал, а у Мелани никаких доказательств. Она согласилась с мужем. Брюно не был таким вспыльчивым и эмоциональным, как Мелани. И ему удалось успокоить жену.
Конфликты и воспоминания, от которых сердце кровью обливалось, сами будто нарочно лезли в голову. Но Мелани не могла позволить негативным мыслям овладеть ею — ровно так же, как она старалась не принимать близко к сердцу слухи. Она должна быть сильной, как и всегда.
Брюно ждал сигнала от полиции, чтобы перевести деньги на счет организации. Деньги не заботили Мелани — она отдала бы вдвое больше, если бы понадобилось.
Светало. Мелани раздвинула шторы, чтобы понаблюдать за улицей. Люди сновали туда-сюда, разговаривали, приходили и уходили — это зрелище успокаивало ее.
Вдруг она вспомнила, что не поблагодарила своих «дорогих» за многочисленные сообщения. Вот уже несколько дней она не отвечала никому. Ни разу. Их нельзя так оставлять, без новостей и комментариев.
Тогда Мелани схватила телефон и написала: «Спасибо всем и каждому за поддержку и лучи любви, что вы посылаете. Вы — наши звездочки в темной ночи, наш маяк посреди всего этого испытания».
Она добавила с десяток эмоджи ладоней, сложенных в молитве, воздетых к небу, и рожиц со звездами вместо глаз.
Через несколько секунд посыпались первые сердечки и смайлики с поцелуями. За считаные минуты Мелани получила семьсот восемнадцать лайков.
И улыбнулась.
* * *
Долгое время Клара задавалась вопросом: можно ли быть полицейским и вести нормальную жизнь? Та нормальная жизнь, которую она себе представляла, ясно отвечала, что нет. На самом деле она жила жизнью полицейского, в жилом комплексе для полицейских, разговаривала с полицейскими о проблемах полицейских. Многие полицейские вокруг создавали свои полицейские семьи, однако Клара упустила полицейского своей жизни.
К такому заключения она приходила в «голубые» вечера, как говорила ее мама, когда Клара была маленькой, и всегда старалась уточнить оттенок от самого светлого до насыщенного темного — так врачи просят оценить боль по шкале от одного до десяти. В такие «голубые» вечера студенческая подруга Клары, Хлоя, всегда была занята и не могла пойти в бар. В дни нормальных цветов Клара относилась к своей жизни более снисходительно.
В тот вечер ей очень хотелось, чтобы дело вдруг приняло неожиданный оборот. Чтобы Кимми Диоре нашлась целой и невредимой. Огромное количество государственных и частных предприятий ручались за организацию «Детство в опасности», а те, в свою очередь, согласились на все условия. В течение дня версия о том, что кто-нибудь из сотрудников ассоциации может быть замешан в похищении Кимми Диоре, также потерпела крах. Президент лично пообещал следовать инструкциям полиции, в том числе вернуть деньги, если потребуется. Брюно перевел сумму вечером, а Седрик Берже убедил семью Диоре опубликовать доказательства на следующее утро.