Танцующие пылинки (ЛП)

— Да?
На мгновение воцарилась тишина, а затем прозвучало:
— Скай?
Звук голоса Мики вызвал волну воспоминаний. Эти воспоминания казались принадлежащими другому человеку, другой жизни, и тот факт, что я чувствовала себя так далеко от этих воспоминаний, было мучительно болезненным.
— Мики?
— Да, это я, — выдохнул он. — Впустишь?
Я нажала на кнопку домофона и сняла с входной двери цепочку.
Опершись ладонью о дверь, я застыла. Пока ждала, когда Мики поднимется на лифте, мое дыхание становилось все более поверхностным.
Несмотря на то, что я услышала приближающиеся шаги, я все равно подскочила от громкого стука в дверь.
Дрожащими пальцами я отперла и медленно открыла ее.
Золотисто-зеленые глаза впились в мои.
— Мики.
Каждый дюйм моего тела болел. Это было похоже на… тоску.
Выражение лица Мики, казалось, было наполнено теми же эмоциями.
И я напряглась, наблюдая, как эта тоска превращается в гнев.
Когда Мики внезапно бросился ко мне, я напряглась, полностью замерев, но он просто прижал меня к своей груди. Поняв, что Мики обнимает меня, а не убивает, я обняла его за спину и не отпускала.
От него не пахло Мики. От Мики пахло травкой и пивом. Иногда духами и потом. Были редкие моменты, когда можно было почувствовать запах мыла и шампуня под другими ароматами, которые более чем намекали на его образ жизни.
Но сейчас я чувствовала только запах мыла и шампуня.
— Мики, — пробормотала я, уткнувшись ему в грудь.
Он крепко сжал меня, а затем мягко отпустил, только чтобы обхватить мое лицо руками и посмотреть в глаза.
— Я не знаю, убить тебя или поцеловать, Скайлар Финч.
Поскольку целоваться нельзя, а убивать нежелательно, я осторожно высвободилась и закрыла дверь.
— Нам о многом нужно поговорить, — сказала я.
Мики кивнул, его взгляд скользнул вниз по моему телу и снова поднялся.
— Брэндон кое-что мне рассказал.
— Почему ты не подождал его, чтобы прийти сюда?
Мики недоверчиво посмотрел на меня.
— Потому что нам с тобой нужно поговорить наедине. Для Брэндона и Остина ты ушла из группы. Но для меня… ты бросила меня.
— Это не так, — ответила я, отходя от него по коридору.
Я слышала, как он шел следом за мной. Даже после всего этого времени, Мики так ничего и не понял.
— Брэндон и Остин были моей семьей. Они мне как братья. Я тоже их бросила.
— Это не одно и то же.
Он провел рукой по волосам, рассеянно осматриваясь, затем снова обратил внимание на меня. Лицо Мика было небритым, и это каким-то образом добавляло ему великолепия. Когда-то давным-давно, лишь стоило только взглянуть на него, и у меня начинали порхать бабочки. Хотя сейчас, глядя на него, я чувствовала многое, но того влечения не было. Его привлекательность казалась скорее фактом, чем чем-то, что вызывало во мне другие чувства, кроме ностальгии.
Действительно ли между нами была любовь или просто влечение?
— Где Остин? — спросила я.
Я боялась, что Остин ненавидит меня, и именно поэтому не прилетел.
Мики, казалось, был раздражен этим вопросом.
— Он покоряет дикую тропу. Мы не можем с ним связаться.
— Что покоряет?
— Дикую тропу. Помнишь ту книгу. Или это был фильм. Что-то связанное с пешим походом по тропе Тихоокеанского гребня, — сказал он. — Его девушка, Селина, уговорила его на эту затею.
Я улыбнулась при мысли о том, что Остин делает что-то для девушки. И он, и Мики были парнями на одну ночь. Брэндон всегда отличался отношениями. Только длительное время — до Хизер — ни одно из его отношений не длилось долго. Она была стилистом, с которым он начал встречаться еще до смерти моей мамы. По данным СМИ, сейчас они помолвлены.
Остин, казалось, никогда этого не хотел. Я ничего не нашла в интернете о его девушке.
— Селина. Они давно вместе?
— Пару месяцев. — Мики пожал плечами. — Мы можем обсудить это позже, а сейчас поговорить о миллионе гребаных извинений, которые ты мне должна?
Мой ответ последовал незамедлительно.
— Прости меня. Прости меня, Мики. Прости, что убежала. Прости, что наказывала тебя годами. Прости, что переспала с тобой и на следующий день оставила, исчезнув с лица планеты. Я сожалею больше, чем ты можешь себе представить.
 
Мгновение Мики пристально смотрел на меня. Наконец, махнул рукой.
— Гейл сказала, что тебе приходилось нелегко. Что все было непросто. Но ты выглядишь лучше, чем когда-либо. Мне нравятся твои волосы, — сказал он, его большие щенячьи глаза были наполнены обидой и обвинением.
Я провела пальцами по коротким прядям.
— Об этом я и хочу поговорить. Однако, сначала хочу услышать о тебе. Я слышала, ты был на реабилитации.
Его красивые губы искривились в усмешке.
— Ты следила за нами, пока мы оставались в неведении относительно тебя?
Очевидно, его гнев не исчезнет в ближайшее время, и я это поняла. Так и есть. Я указала, чтобы Мики сел на диван, пока сама садилась на стул. Мики раскинул на нем свое шикарно тело и стал ждать.
— Я только недавно узнала о вас. У меня не было доступа во всемирную сеть, и еще несколько дней назад не было желания выходить в интернет.
— Тебе было все равно?
— Конечно, мне было не все равно. Именно поэтому я не проверяла, как вы. Мне было не все равно, и это убивало меня. Все убивало меня, и единственный способ выжить, который я принимала — это оттолкнуть ту жизнь. Какое-то время я на самом деле думала, что вас больше нет. Как призраки. Но… но то существование больше было похоже на то, словно я сама была призраком. Как будто я умерла и оставила свой мир позади. И мне нужно, чтобы это было так. Это был единственный способ пережить горе.
— И, кажется, ты сумела. Как получилось, что ты можешь справиться с горем сейчас, а тогда не могла?
— Время, — ответила я так же, как и Гейл. — И я завела здесь друзей. Встретила того, кто знает, каково это — потерять родителя.
Мики ударил себя кулаком в грудь, его лицо покраснело от досады.
— Я мог бы быть тем другом. Я вырос в гребаной системе приемных родителей, ради всего святого, Скайлар!
Я вздрогнула, но отказалась отклоняться от его ярости.
— Это не одно и то же, — сказала я как можно мягче. — У тебя совершенно другая боль, которую я никогда не смогу понять. А моя… Ну, я хотела бы, чтобы ты знал, каково это — иметь родительскую любовь и поддержку, но у тебя никогда не было этого, Мики. У моего друга была семья, и он понимает, какую боль я испытываю, какой гнев и сожаление живут внутри меня. Это никогда не проходит, независимо от того, как, где и с кем ты двигаешься дальше.
— Значит, ты позволяешь незнакомцам помогать тебе исцеляться? Прекрасно.
Я позволила злости Мики накатить на меня, стараясь не дать негативу овладеть мной.
— Разве ты это не делал? Когда проходил реабилитацию?
Мики задумался.
— Я также ходил на психотерапию.
Мики был достаточно храбр, чтобы сделать то, чего я не смогла.
— Я рада.
— Я занялся этим не только потому, что ты сбежала. Хотя это и стало катализатором. После того, как ты исчезла, мое пьянство вышло из-под контроля. Брэндон выдвинул ультиматум: либо реабилитация, либо я ухожу из группы. Я не мог потерять группу. Поэтому я лег на реабилитацию, начал терапию, и это очень помогло. Я понял, как в детстве ты сильно ранила меня, когда ты предпочла группу нам.
Слезы вины и сожаления затуманили мое зрение.
— Я знаю. Мне так жаль.
— Это было… Ты была первым человеком, которого я позволил себе полюбить. Я перестал любить людей, когда был ребенком, потому что они всегда меня бросали. Но я позволил себе любить тебя — я верил, что ты любишь меня в ответ. Что ты не бросишь меня.
Слезы выступили на глазах.
— Я не пытаюсь причинить тебе боль. Мой психотерапевт сказал, что я должен быть честен с людьми в своей жизни. Ты причиняла мне боль, Скай. Поэтому я наказывал тебя. Потому что знал, что ты любишь меня, и я ненавидел, что этого недостаточно. Но этого было достаточно, чтобы причинить боль в качестве расплаты.