Цветы белладонны (СИ)

В узкое окно темницы фокусник видит лишь часть тюремного двора. Зато самое скверное. Камера просторнее его кибитки, но все же тут так мало места и так мало воздуха.
Он видел, как вешали того несчастного. Тихо, рано утром, едва солнце успело показать первые лучи над горизонтом. Он надеялся, что и его казнят также. Лишь бы она не узнала, что его схватили. Пусть думает, что он уехал.
Он попался в руки стражи у дома вельможи, с карманами, полными драгоценностей. Со словами «Доигрался!» командир заехал ему кулаком по лицу. Дальше он очнулся на сыром полу темницы. Руки скованны цепями, слабо поблескивающими серебром. В королевстве, граничащим с лесом оборотней, даже последнего нищего готовы заковать в серебро, лишь бы не будить лихо.
«Мое последнее сокровище», — думает фокусник об оковах.
За ним приходят в полдень. Не освобождая от цепей, сажают в телегу и везут через тюремный двор мимо поедаемого воронами повешенного. Холодный пот покрывает тело, когда понимание приходит к нему. Четверг, базарный день. Его казнь — развлечение для толпы. А значит…
Среди десятков любопытных глаз и злорадных лиц он сразу видит ее. Прямая спина, скрещенные на коленях ладони. Принцесса сидит под королевским навесом чуть поодаль своего отца. Ее лицо бледнее савана, под глазами синеватые тени. Губы сомкнуты так, словно она немая. На самом деле она кричит, и ее крик слышит только он. Чем дольше он смотрит в ее глаза, тем громче становится ее крик, пока не оглушает его, перекрывая гомон рыночной площади.
Глашатай бросает в толпу слова. Толпа жадно их ловит, коверкая на свой лад. Вор, обманщик, растлитель, выродок, недоносок. Факир смотрит на них. Глаза злые, улыбка хитрая. Что ему до их выкриков. За одно только не простит их — что убивают его на ее глазах. Веревка обвивает шею факира, как недавно обвивали руки Лорелеи.
— Твое последнее слово, выродок.
— Абракадабра!
4
Только отведав королевской плоти, они избавятся от проклятья полной Луны.
Поэтому так трудно сдержаться и не разорвать ее на части. Но она предлагает нечто большее.
Она пришла с туманом, таким густым, какого не бывает в лесу. Принесла с собой желанный запах плоти и магическую силу, от которой шерсть встает дыбом. Полностью магия пробудилась в ней недавно. Слишком поздно для того, чтобы она могла спасти какого-то проходимца. Теперь она рассказывает, как король отказал ей в праве помиловать преступника, хотя оно у нее было. Как она пыталась проникнуть к нему в темницу, но что-то не позволяло ее туману попасть туда. Как она отплевывала кровь и каталась от боли по полу башни в тщетных попытках миновать невидимый барьер. Как его повесили у нее на глазах, и толпа захлебывалась довольными криками, глядя на дергающееся тело.
Вожак оборотней выше ее на две головы. Она стоит, окруженная чудовищами, и не испытывает страха. Слишком спокойная среди тех, кем с колыбели пугают детей. Она слышит мысленное общение стаи между собой. Она понимает, о чем они рычат друг другу. Каждый из них знает — ей хватит щелчка пальцев, чтобы уничтожить их.
У вожака долгая жизнь. Он помнит прабабку принцессы — с такими же черными волосами, таким же ледяным спокойствием и такой же колдовской силой. Она говорит о мести. Оборотни не могут проникнуть во дворец. Но если она пригласит их…
— Зачем тебе это нужно, принцесса? — спрашивает вожак. — Ты ведь знаешь, мы не удовлетворимся одним королем. Весь город будет наш.
— Знаю, — отвечает Лорелея. — Для моего ритуала потребуется много жертв.
Много жертв. А они — ее оружие. Марионетки в ее руках? Фигурки на шахматной доске? Но вожаку надоело зависеть от капризов Луны. Он хочет сам управлять своей силой, поэтому кричит стае:
— В следующее полнолуние мы скинем с себя оковы Луны!
***
В королевстве ежегодный праздник урожая. Пусть он совпал с полнолунием. Во дворце много стражи, стоит ли волноваться об угрозе.
К тому же король счастлив. После стольких дней хандры принцесса опять весела. Вновь танцы и уроки музыки. Вновь капризы по поводу нарядов. Она ведет себя, как любящая дочь и даже согласилась принять претендентов на ее руку.
 
— Больше королевской крови, — улыбается принцесса. И король уверен — она имеет в виду свадьбу.
Столы ломятся от яств. Зала дворца сияет от света свечей. Лорелея в белом платье, с великолепной прической. На лице — приветливая улыбка. Только украшения выбрала странные — цветы белладонны в волосах и старый египетский крест на шее. Зато любезна с женихами и улыбается отцу.
В полночь все пьяны. За танцами и выпивкой никто не замечает уснувших странным сном стражников. Сквозь гул веселья король чувствует, как затряслись стены его дворца, и слышит звуки другой, жуткой трапезы.
— Я пригласила своих гостей, папа, — с улыбкой говорит принцесса и отпирает двери залы.
5
Зачем ты идешь сюда сквозь ночь, Лорелея? Зачем тревожишь мой беспокойный покой? Одно лишь твое лицо, тронутое печатью скорби, наполняет мой смятенный дух тяжкой грустью. Подол белого платья цепляется за кладбищенскую траву. Туман стелется у твоих ног. Цветы белладонны в черных волосах. Была ли ты столь же прекрасна в то время, пока не стала пленницей мрака и одиночества?
Я невидимка, клочок тумана, оставляющий дыхание на покосившихся надгробиях. На твоем сердце я оставил печать огня.
Фокусник. Факир. Безродный пройдоха. Как осмелился я посягнуть на королевскую дочь? Но всего моего плутовства не хватило, чтобы тягаться с королевской властью.
Виселица. Веревка. Шатающийся стул. Я болтал в воздухе ногами, лишившись опоры, и видел твое обезображенное криком лицо.
Кладбище. Ночь. Сырая могила. Меня похоронили за пределами освященной земли и без гроба, лишь замотав в грязный саван. У меня не было иного выбора, кроме как вернуться. У тебя не было иного выбора, кроме как прибегнуть к черному колдовству.
Жаль, я не видел, как ты распахнула двери пиршественной залы и впустила стаю изголодавшихся оборотней. Королевская трапеза. Мне поведал об этом вожак оборотней, обгладывая голову короля. Он принес ее ко мне на кладбище в качестве трофея, но к чему призраку такие подношения.
Теперь ты идешь ко мне, моя колдунья. Королева падшего королевства. Сила твоей одержимой любви такова, что ты видишь невидимое. Но мне этого мало. Мне нужна плоть, чтобы прикасаться к тебе. Мне нужны клыки, чтобы драться за тебя.
Ты не спеша раскладываешь на моей могиле колдовские предметы. Луна озаряет тебя мистическим ореолом. Нежный голос шепчет древнее, как время, заклинание. Земля извергает из своего поруганного чрева труп. Дух не сопротивляется, дух жаждет вновь обрести тело. Я открываю глаза.
— Здравствуй, любимый.