Гнездо черного сокола: Потерянное дитя (СИ)
Когда она поинтересовалась у Шляпника, что он думает по этому поводу, то он ответил:
— Если что-то выглядит как утка, ходит как утка, крякает как утка — принято считать, что это и есть утка. Маглой ты не выглядишь: ты ничему не удивляешься, как будто этот мир тебе привычен. Тебе легко дается магия, и периодически проскакивают заклинания далеко не для первого курса. Ты вставляешь дельные замечания, которые демонстрируют, что ты ориентируешься во многих областях. Это мы с тобой знаем, какая за этим стоит работа, для остальных — это естественное поведение человека, выросшего в магической среде. У тебя статусные вещи: та же портупея, как бы ты ее не прятала, заметна для тех, кто знает, куда смотреть. Много они видели маглов, которые были дальше лавки Олливандера? Маглы носят палочки в руках, в карманах, вовсе забывают их на тумбочке в спальне. Даже твой блокнот с авторучкой на этом фоне воспринимается не как улика, а как блажь. В общем, Мышь, крякай дальше, не расстраивай публику. Хотя, кто тебя сироту реально знает, откуда ты мне на голову свалилась.
***
В факультетской гостиной сразу же обнаружилось сокровище в виде шкафов с книгами, но в самом Хогвартсе была еще и общая библиотека c десятками тысяч фолиантов, часть из которых представляла собой дубликаты учебной литературы, но встречались и жемчужины, представленные в единственном варианте. Клэр читала, выписывала, вырисовывала, конспектировала, пробовала. Учебник истории лишился своей обложки, выяснилось, что как только другие ученики видели бессмертный труд Бэгшот, то сразу теряли всякий интерес. Таким образом, Клэр могла замаскировать любую книгу, правда для особо громоздких фолиантов пришлось выучить раньше времени заклинание уменьшения.
В некоторые субботы Шляпник уходил в Хогсмид, но в воскресенье при хорошей погоде — на озере, а так — в пустующем классе показывал основы боя и тренировал различные чары.
На уроках Керриган неизменно пользовалась своей официальной палочкой — Огнелисом, к тому же лучше справляшимся с трансфигурацией и бытовыми чарами, отрабатываемыми самостоятельно. В шуточных дуэлях с Шляпником блистал Гром. Он же начинал внезапно искрить, стоило кому-то постороннему двинуться в их сторону, что давало возможность вовремя спрятать запасную палочку или вовсе ретироваться от греха подальше от неуместного внимания Филча, его кошки и учителей. Сами же сражения представляли из себя обливания водой из палочки, снежные битвы зимой и прочую ерунду. Квиринус учил ее уклоняться и отбивать, ни разу не применив в ее адрес ничего серьезнее чар щекотки.
========== Глава VII. Лето 1988 года ==========
Клэр успевала с запасом по всем дисциплинам, разве что у нее как-то не особо сложилось с полетами и зельями. Нелюбовь к полетам объяснялась просто. На школьные метлы, которые видимо в мерлин знает каком году отбили в неравном бою у использовавших их по прямому назначению маглов, нельзя было взглянуть без слез, не то что жизнь доверить. Поэтому Клэр выполняла лишь необходимый на зачет минимум элементов на самой низкой высоте и скорости. Шляпник метлы тоже не жаловал, а с ними заодно и квиддич. Было вообще что-то неправильное в том, чтобы тащить с собой в небо эту жуть. Вот если бы просто летать… Без костыля. Один на один как птица — ты и небо.
— Аппарация как?
— Испытания — ерунда.
— А по ощущениям?
— До сих пор мерзко… Но в общем, как и все интересное в магии — одно зельеварение чего стоит. Зато какие перспективы…
А вот с зельями было сложнее. Материал она знала, инструкции тоже, если сосредоточиться и не отвлекаться на нервного и злоязыкого педагога, могла выдать приличный результат. Но стоило Снейпу зависнуть где-нибудь поблизости, как процесс летел в тартар, Клэр совершала нелепые ошибки одну за другой. А еще, Квири сказал, что нет в ней огонька, той искры, которая ведет к внутреннему пониманию того, что происходит в котле. Так что Керриган приняла как факт, что зельевара из нее не выйдет, и надо развивать сильные стороны, а не пытаться прыгать выше головы в этой узкой области. За счет прекрасного владения теоретической частью она вытягивала оценку по предмету на стабильное «Выше ожидаемого».
***
Пролетели первые экзамены, объявили результаты. Оказалось, что вот они — летние каникулы.
— Не скучай, Мышь, переживешь ты два месяца без магии.
— Тебе хорошо говорить. У тебя-то никогда не было этих «двух месяцев без магии». А теперь и вовсе совершеннолетний с лицензией на аппарацию — вообще вольная птица.
— О, да! И я собираюсь этим воспользоваться. Мышь, воспринимай все как тренировку воли, медитируй, познавай себя. Пара месяцев пролетят, ты и не заметишь.
— Это-то да. Там меня ждут-дожидаются учебники по магловским дисциплинам.
— Ну, тем более, будет тебе, чем заняться. Прошвырнись по Косому, посиди у Фортескью. Выше нос.
— А ты сам что делать будешь?
— Смотаюсь на месяц на континент. Один. Давно хотел.
Их вновь разделили. Первокурсников выдали Хагриду, и обратный путь снова лег через озеро. Дорога до платформы погожим летним деньком была не в пример легче, хоть и приходилось взбираться на пригорок.
Поезд прибыл на платформу, и они загрузились внутрь. Клэр умудрилась юркнуть в пустое купе и запереть его. Конечно, взломать защитное заклинание не составило бы никакого труда, но в этот раз она ехала, как положено, в вагоне первокурсников, которым подобные подвиги были не по силам, дверь несколько раз подергали и на этом все.
Керриган смотрела в окно — перелески сменялись полями, мимо проплывали магловские городки — и думала, как же этот железнодорожный путь не в одну сотню миль умещается среди обычной Великобритании, не пересекаясь с этим миром, не борясь за окна в расписании движения, не вызывая вопросов? Как оба мира взаимно проникают друг в друга, оставаясь при этом настолько разорванными во времени, культуре, законах и самосознании? Что будет, если чары спадут, и британцы обнаружат, что рядом с ними существует скрытый столетиями мир? Не в мифах и легендах о Мерлине, не в туристических достопримечательностях, а виде армии волшебников с палочками и возможностью влиять на волю, подменять воспоминания, что вовсе не считается чем-то некорректным. Если вопрос о ценности и неприкасаемости жизни маглов, так или иначе был предметом обсуждения, то ментальное воздействие считалось единственно верным и социально одобряемым методом воздействия даже у заядлых гуманистов. И сейчас этот мир выплевывал ее с поражением в правах относительно большей части сверстников, едущих в соседних купе, надзор за которыми больше представлял формальность, возлагаемую на гибкую совесть их магических родственников. А декларируемая Статутом магическая безопасность сводилась скорее не к тому, чтобы не возбуждать умы маглов неподходящим зрелищем или поберечь их от очередной порции магической психотерапии, а в том, чтобы сократить количество вызовов того же Кирана. Ну и, если в Хогвартсе Клэр отстояла свой статус, то теперь наедине с собой могла полностью прочувствовать всю прелесть бытия грязнокровки — неумолимого летнего отлучения от магии.
Откуда вообще появляются грязнокровки? Может быть, это маги просто избавляются от ненужных никому детей, внушая маглам, что они им родные? Но это как-то не бьется с желанием сохранить традиции магического мира. Зачем выкидывать детей, чтобы они возвращались, принося с собой дух иного мира? Или это как раз ход прогрессоров, чтобы заставить магический мир, хоть с заметным опозданием, но тянуться за общим ритмом планеты? Но какими тысячелетиями исчисляется тогда прогрессорский заговор, если проблема маглорожденных привела еще к конфликту Основателей?
И кто она сама? Кто такая Клэр Керриган, родители которой вовсе неизвестны. О своем происхождении она знала только то, что имя с фамилией ей дали не соцработники — именно с этим именем она появилась в их поле зрения изначально.
***
Поезд прибыл на секретную платформу вокзала Кингс-Кросс. Ученики сгрудились у багажного вагона, разбирая свои сумки, архаичные сундуки и чемоданы разной степени раритетности. Добыв ценный груз, они расползались по встречающим. Клэр взяла саквояж и отправилась на выход. Тот же самый служитель выпускал их в магловскую часть вокзала неприметными партиями по 2-3 человека.