Белая гвардия, путь твой высок...
Такое отношение сложилось еще до революции. Да и как еще можно расценить деятельность людей, желающих во время войны поражения своему отечеству, особенно с точки зрения боевого офицера и патриота? Тем более что большевистская агитация на глазах разлагала армию, натравливая солдат на офицеров. Особенно усилился этот процесс после Февральской революции. На, фронте ежедневно происходили расправы с офицерами — избиения и убийства. Осенью положение офицеров еще более ухудшилось. Для иллюстрации того, как чувствовали себя сами офицеры, стоит привести хотя бы рапорт от 28 сентября 1917 г. командира 60-го пехотного Замосцкого полка М. Г. Дроздовского начальнику 15-й пехотной дивизии: «Главное считаю долгом доложить, что силы офицеров в этой борьбе убывают, энергия падает и развивается апатия и безразличие. Лучший элемент офицерства, горячо принимающий к сердцу судьбы армии и родины, издерган вконец; с трудом удается поддерживать в них гаснущую энергию, но скоро и я уже не найду больше слов ободрения этим людям, не встречающим сверху никакой поддержки. Несколько лучших офицеров обращались ко мне с просьбой о переходе в союзные армии. Позавчера на служебном докладе о положении дел в команде закаленный в боях, хладнокровнейший в тяжелейших обстоятельствах офицер говорил со мной прерывающимся от слез голосом — нервы не выдерживают создающейся обстановки. Я убедительно прошу Ваше превосходительство довести до сведения начальства и Временного правительства, что строевые офицеры не из железа, а обстановка, в которой они сейчас находятся, есть не что иное, как издевательство над ними и сверху, и снизу, которое бесследно до конца проходить не может. Если подобный доклад приходится делать мне, командиру полка одной из наиболее дисциплинированных, в наибольшем порядке находящейся дивизии, то что же делается в остальной русской армии?» Рапорт этот тем более красноречив, что его автор — тот самый Дроздовский, который после развала армии, собрав несколько сот добровольцев, пешком отправился с ними из Румынии на Дон, где стал одним из виднейших руководителей Добровольческой армии.
Большинство офицеров, да и других патриотически-настроенных кругов, справедливо воспринимало деятельность большевиков как удар в спину и считало их предателями. Эти настроения и воплотил в своем выступлении Л. Г. Корнилов писавший одному из своих ближайших сподвижников, генералу А. С. Лукомскому, что «пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить… и если выступление большевиков состоится, то расправиться с предателями родины как следует».
Что касается программы белого движения, то ее центральным положением был созыв Учредительного Собрания, перед которым руководители движения единственно считали себя ответственными. В политической программе Корнилова, которая не была обнародована, но, как явствует из переписки его сподвижников, была хорошо известна в их кругу (она представляет собой один из документов, которыми был снабжен посланный Корниловым в Сибирь генерал Флуг, и была опубликована во Франции Н. Н. Головиным в книге «Российская контрреволюция в 1917–1918 гг.»), основное место занимали восстановление гражданских свобод, свободы промышленности и торговли, права собственности, а также полное исполнение обязательств перед союзниками и доведение войны с немцами до победного конца. «Учредительное Собрание как единственный хозяин земли русской должно выработать основные законы русской конституции и окончательно сконструировать государственный строй». На разрешение Учредительного Собрания передавался и аграрный вопрос. Что касалось трудового законодательства, то программа гласила: «За рабочим сохраняются все политико-экономические завоевания революции (Февральской — С. В.) в области нормирования труда, свободы, рабочих союзов, собраний и стачек, за исключением насильственной социализации предприятий и рабочего контроля, ведущего к гибели отечественную промышленность». За народностями России признавалось право на широкую местную автономию при условии сохранения государственного единства.
Те же принципы отстаивались руководителями белого движения и в дальнейшем. Декларация Деникина «За что мы боремся?», опубликованная весной 1919 г., содержала следующие положения:
1) Уничтожение большевистской анархии и водворение в стране правового порядка.
2) Восстановление могущественной Единой и Неделимой России.
3) Созыв народного собрания на основе всеобщего избирательного права.
4) Проведение децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления.
5) Гарантия полной гражданской свободы и свободы вероисповедания.
6) Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.
7) Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.
В обращении Врангеля 20 мая 1920 г. говорилось:
«Слушайте, русские люди, за что мы боремся.
За поруганную веру и оскорбленные ее святыни.
За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь.
За прекращение междоусобной брани.
За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом.
За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси.
За то, чтобы русский народ сам выбрал бы себе Хозяина.
Помогите мне, русские люди, спасти Родину!»
Всех собравшихся поздней осенью в Новочеркасске объединяла идея, прежде всего продолжения войны с Германией. «Их цель была, — писал Я. А. Слащев, — собрать новую армию взамен разложившейся старой и продолжать борьбу с германским нашествием, причем большевики рассматривались как ставленники немцев, как иноземные элементы». А. И. Деникин определял цели Добровольческой армии так: «Создание организованной военной силы, которая могла бы противостоять надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию». Впоследствии он писал: «Сохранение русской государственности являлось символом веры генерала Алексеева, моим и всей армии. Символом ортодоксальным, не допускающим ни сомнений, ни колебаний, ни компромисса. Идея невозможности связать свою судьбу с насадителями большевизма и творцами Брест-Литовского мира была бесспорной в наших глазах не только по моральным соображениям, но и по мотивам государственной целесообразности». В декларации штаба Добровольческой армии, опубликованной в газете «Вольный Дон», говорилось, что «армия должна быть той действительной силой, которая дает возможность русским гражданам осуществить дело государственного строительства свободной России». Эти взгляды Деникин и большинство других добровольцев сохранили до конца жизни, придавая главное значение не социально-экономическому строю, а, интересам России как великой державы. Позиция Деникина (как и подавляющего большинства эмиграции) во время Отечественной войны хорошо известна, и нет смысла здесь подробно на ней останавливаться. Приведу лишь, пожалуй, один небольшой эпизод. Эмигрант Д. И. Мейснер вспоминает, как в мае 1945 г. у арестованного в Праге генерала Н. Н. Шиллинга (бывшего командующего группой деникинских войск на Украине) спросили: «А что же вы почувствовали, когда увидели нас на улицах Праги?», на что тот ответил: «Увидел генералов и офицеров с золотыми погонами, солдат, по форме одетых, перекрестился и подумал: стоит Россия!»
И на Юге и на Востоке основным лозунгом руководства белых армий был лозунг «За великую, единую и неделимую Россию», которому оно неукоснительно следовало и на практике (хотя это и предельно осложняло им борьбу), даже когда под угрозу ставилась победа. Когда К. Маннергейм в начале 1919 г. предложил двинуть на Петроград 100-тысячную армию (что создавало совершенно новую ситуацию, при которой красные не могли бы его удержать), Колчак решительно отказал ему, поскольку условием было признание независимости Финляндии (хотя это уже было свершившимся фактом, на который Колчак и в случае победы вряд ли смог бы повлиять, учитывая позицию союзников). Когда Добровольческая армия вступила на территорию Украины, она немедленно начала военные действия против Петлюры, активно боровшегося с большевиками, но ратовавшего за «самостийную Украину». (Большевики же, руководствуясь совершенно иными принципами, предложили Петлюре заключить соглашение о совместных действиях против Добровольческой армии. Такие соглашения заключали они и с Махно.)