Прозрение. Том 2 (СИ)
Я сразу отрезал:
— С тобой не полечу.
— Я не об этом. Можно попробовать связаться с гражданскими кортами прямо сейчас и предупредить о начале операции. По аналоговой связи, основанной на принципе подобия гравитационных колебаний. Гравиэкран есть в зоне реактора антивещества.
— И как мы его можем использовать? — нахмурился я.
Гравиэкран показывал только интенсивность давления антивещества на стенки реактора. Его свечение может менять яркость, но как мы можем ей управлять с грунта?
Да, для колебательного контура такого экрана — вещественное расстояние имеет близкие к нулевым значения, но…
— Много мы сообщить не сумеем, а короткие инструкции передадим. Позовите техников, я объясню. Мигать он будет.
Дерен вывел на браслете схему и показал мне. Уроки Келли не пропали даром, и я почти понял, что он задумал.
— Откуда ты у меня умный такой? — Теоретически Дерен был прав, но пробовал ли кто-то такое на практике?
— Да, — отозвался Дерен. — Пробовал. Бабушка рассказывала, что дед так отдавал команды модулям при Эскгамском сражении. Достаточно сонастроить оба экрана на уровне колебательного контура, это мы можем сделать в открытую, отдав приказ по обычной связи. Гравитационные колебания, насколько я читал, перехватить невозможно. Да, они будут знать, что мы что-то сообщаем своим, но расшифровать сигналы не смогут. Две сонастроенные пластины экрана будут синхронно менять яркость, вот и всё.
— Хорошо. Командор Коутер, пригласите специалистов по калибровке реакторов антивещества. Дерен! Пятнадцать минут на инструктаж! Поторопитесь. Вы с Вили будете сопровождать меня на безопасном расстоянии. Ваша задача записать информацию и передать в штаб.
Я направился к ангару.
— Господин капитан, — окликнул меня Дерен. — Разрешите взять в шлюпку связистов? — Судя по потемневшим, сузившимся глазам, у него были ещё какие-то идеи.
Я кивнул.
Дерен — умница. Если он не может чего-то объяснить, это не значит, что его предчувствия лишены оснований.
Вот и у меня сейчас весьма странные предчувствия.
Мне нужно сказать этим «белым» нечто такое, что заставило бы их раскрыть карты.
Если это действительно «белые люди», что они могут от нас хотеть? Детей? Так забрали бы уже и смылись!
Я глянул в потерянное лицо командора: вот кто думает, что хуже быть уже не может.
Хуже может быть всегда. И нечего размахивать белыми тапками, будто все мы уже передохли.
Он вообще на планете отсидится. А вот на орбите сейчас будет жарко.
Если начнётся стрельба, к Джанге выйдут не только корабли Дегира. Думаю, и наши уже успели перекинуть в этот район десяток тяжёлых крейсеров.
Наши злее, лишены предрассудков и про белые корабли слышали только байки.
Но нам придётся начать стрелять, чтобы узнать о противнике хоть что-то. А значит — преимущество на его стороне.
Я коснулся браслета. Здешних кодов я не знал, и команды приходилось адресовать голосом.
— Импл-капитан Пайел вызывает службы госпиталя!
— Дежурный ординатор на связи!
Голос мне понравился: спокойный, уверенный.
— Завершить подготовку экипажей полицейских катеров!
— Есть завершить.
Дежурный ответил размеренно и без тени сомнений.
Легче всего у меня в этот раз получилось почему-то с военными медиками. Я приказал сажать пилотов на транквилизаторы, и они согласились.
Экзоты не шпигуют своих пилотов химией. Местные психотехники полагают, что собственные гормоны действуют на человека бережней.
Но джангарские медики понимали: как ни крутись, дети могут погибнуть. И не у каждого пилота хватит нервов начать операцию, которая может запомниться совсем не как победа.
Иллюзий я не питал. Сорок «белых кораблей» так или иначе контролировали Джангу. Им незачем было ещё и держать в заложниках тридцать две тысячи пацанов и девчонок.
История сорок вторая. «Ярость» (окончание)
Джанга — развязка Кроу-1 — Кроу-2. Открытый космос
Холодный космос лечит. На орбите Джанги поднявшаяся было температура позорно ретировалась, и я ощутил, что почти здоров.
Однако на разгоне кровь опять слиплась в венах, страх вцепился в позвонки. К этому не привыкнуть: когда на световой скорости звёзды гаснут и бездна смотрит в лицо, сразу вспоминаешь, что смертен.
Чужой пилот разгонялся плавно и нежно, чужие кресла бережнее наших обжимали наливающееся свинцом тело, но лететь со своими мне было бы легче.
Я понял, что лечусь, касаясь в полёте разумом Роса или Дерена. И привык к этому внутреннему комфорту.
И мне сейчас страшно не потому, что наш катер скоро выйдет лоб в лоб с флагманом «белых» кораблей. А потому, что я остался один среди бескрайнего ничто. Я всегда знал, что оно дышит и стучит, но только сегодня оно застучало в ушах.
Я — боюсь? Я? Чего я могу бояться?
Страх — проблемы тела. Сознание не способно бояться. Нужно просто взглянуть на тело со стороны, отметить, как пульсирует кровь и дрожат руки.
Они дрожат? Разве? Или это вибрирует катер?
У меня могут дрожать руки? После всего, что я сделал, у меня ещё могут дрожать руки? Да, скорее, земля зашевелится на моём личном кладбище, и мертвяки полезут хлебать кислород!
Смотрю на голотрансляцию физиономий пилотов: к транквилизаторам они непривычны, глаза шальные, по губам блуждают улыбки. Это хорошо, легче будет умирать.
Губы сами растягиваются в улыбку. На обзорном экране снова возникают звёзды — катер сбрасывает скорость. Нервы извиваются в последней судороге и угасают. Когда я работаю — у меня нет нервов.
На полицейском катере для пассажира масса удобств, к которым я не привык — отдельный экран связи, коммуникативная панель.
Ну да, в нём же, наверное, возят и полицейское начальство, которое не должно скучать в своём углу. У нас, полети я пассажиром даже в капитанской шлюпке, — хрен бы мне с маслом, а не доступ к пульту.
Откидываюсь назад, примериваюсь. Управление не совсем привычное, но интерфейс удобный, приспособлюсь.
Прошлые попытки контакта с этими «белыми» не удались. Но никто до меня не набирался наглости и не подходил на 30, 29, 28 единиц…
Начнут стрелять?
А чего нас бояться? Мы же ма-ленькая такая полосатая свинья, вроде керпи. Что мы им можем сделать?
…25, 24, 23…
Сияющее тело самого большого крейсера заполнило обзорный экран.
— С вами говорит импл-капитан Агжей Пайел! — Я сам не понял, как у меня вырвалась эта смесь имён. — Я приказываю вам обозначить принадлежность судов и место приписки! Отвечайте!
Затылки обоих пилотов полицейского катера окаменели. Неужели и до них достучалось это бухающее в ушах пение смерти?
Или у меня просто опять поднимается температура?
Хатты… К Хэду!
Если начнут стрелять, нужно успеть отдать команду Коутеру.
Впрочем, Дерен всё продублирует при необходимости. Они с Вили тоже слышат меня сейчас.
— Назовитесь! Кто вы такие и что вам здесь нужно! — Я повторил фразу по-имперски. Потом по-алайски. Запутался в падежах и выругался так, что первый пилот обернулся и уставился на меня, как на изделие таксидермиста.
Второй наклонился, и его вырвало: то ли от страха, то ли медики с транквилизаторами переборщили.
Я задохнулся на миг от резкого кислого запаха, но тут же заурчала система кондиционирования, и дышать стало легче. Удобные всё-таки катера у экзотов.
Белый корабль молчал. Я знал, что гражданские корты уже готовы к манёвру. Дерен — керпи хедов — бросил мне на панель условный знак — полосатую поросячью морду.
— С вами говорит импл-капитан Агжей Пайел! Назовите себя!
Мне казалось, что я говорю в пустоту, но экран связи вдруг замерцал, пошёл полосами и погас, так и не выбрав режима.
И мы услышали искажённый фильтрами голос:
— Мы знаем вас, капитан Пайел.
Что-то в этом голосе, резком и скрипучем, было не так. Что-то ещё, кроме привычного искажения.