Прозрение. Том 2 (СИ)

Келли тоже был старше, опытнее, и тоже постоянно читал мне нравоучения, а Рос был выше по навыкам и просто умнее.
Но зампотех слишком меня любил, чтобы я принимал близко к нервам его гиперопеку. С Росом тоже не возникало тёрок. Чего с ним спорить — он всё время молчит, если что-то и буркнет, не прислушаться — себе дороже.
А Млич…
Нет, я, конечно, не собирался его бить. Попугать, может…
Физподготовка у большей части старших офицеров весьма средняя, не положено им по должности десант имитировать.
Хотя я, в отличие от Колина, способен с бойцом любого уровня подготовки быть в меру предупредителен и ласков. Я дружескую возню люблю.
Млич такой «ласки» не понимал, у него каждое прикосновение к чужому телу становилось событием. На Юге такое нормально, здесь дистанцию держат кто как умеет.
В результате на фоне общего корабельного бардака, когда старички вполне могли повалять капитана по матам, он мне руку-то пожимал раза полтора.
Если ему сломать пару рёбер, может, тогда и шарахаться перестанет?
Я спустился вниз, построжился на нетрезвые морды техников. Ну да, я понимаю, все испугались. Одно дело боевое задание, пусть и с серьёзным риском, другое — затыкать своим телом пробоину в чьих-то планах.
Написал Мерис: «Давай ко мне мухой».
Дал. Взял двойку, пару пилотов из запасных. Так было быстрее.
Я по опыту знал, что Мериса лучше не заставлять повторять это своё «мухой». А Локьё предполагал, что «Персефона» с грузом эйнитов останется здесь, значит, проще было смотаться к генералу в одну голову.
Командовал: «Разгон» и видел, что на полигон один за другим просачиваются корабли Локьё. Тяжеленные многокилометровые патрульные монстры. Официальное силовое подавление.
Значит, конфликт как-то разрулили. Но явно не силами Империи.
Имперским тяжёлым крейсерам вход в условно алайский сектор был заказан. Только на уровне обычного патруля и нештатной ситуации, которую мы умело разыграли на «Персефоне».
Мерис планировал «нападение алайцев на 'Райот», но Млич сыграл тоньше и интереснее. Талант одноглазый.
Но ведь по очкам-то мы у алайцев выиграли! Генерал Гхэгэн сам попросил у меня время на эвакуацию!
Конечно, без эйнитов наши шансы равнялись даже не нулю, меньше. Разве что корабли Локьё подошли бы быстрее?
Причинность, вязь всех этих линий, даже логике поддавалась слабо.
Что мешало Локьё выйти на полигон хотя бы минут за сорок до того, как мы устроили там мясорубку?
Возможно, такие серьёзные магнитные возмущения в пограничном секторе могли спалить нашу операцию перед комиссией, блуждавшей по двенадцатому сектору в вооружении очень серьёзной аппаратуры. А тут такой всплеск?
Или политика, будь она неладна. Возможно, Локьё всё ещё торговался с алайцами?
Умом мне было этого не понять, но эйниты сумели как-то учесть натяжение клубка силовых линий. И вмешаться.
Рос привёз их на «Верону», они оказались на полигоне в слишком опасный момент. И риск потерять вот этих забавных парней и девчонок усилился так, что реальность буквально «поднялась на дыбы», вздулась пузырём волновых искажений.
А чтобы это не привело к катастрофе с жертвами, ведь в такой мешанине корабли могли и столкнуться, Рос запустил дезу. И алайцы позорно удрали с полигона, уже издали убедившись, что поступили единственно правильно.
Красиво, что скажешь.
Но как? Как они это делают?
Открытый космос, нейтральная территория
Мы вышли из пространства Метью на развязке в районе скопления Альди.
Мерис ждал меня на самом тяжёлом разведчике, «Лавине», больше известной под прозвищем «Голый кот».
Крейсер был под завязку набит аппаратурой разночастотного подавления сигналов. И броня на нём была какая-то испытательная. Ходили слухи, что светочастотный удар она не отражает, а как бы позволяет кораблю просачиваться сквозь.
Разведчики по сему поводу пытались забить за собой гордое прозвище «Кот Шрёдингера», но получили «Голого кота». Дежурные связисты — народ веселый, а «Лавина» была сверхобтекаемой, вёрткой и «лысой» — по её броне радары «скользили».
 
Незамеченными подойти к «Голому коту» нам не удалось: шлюпку постоянно «опрашивали». Здесь тоже висели корабли Локьё. И мой зелёный друг, генерал Гхэгэн, тоже рядышком ошивался.
Гнездо, как и положено змеиному, кишело себе. (Район скопления Альди называют ещё Змеиное гнездо). Ну, а ещё тут был просто нейтральный сектор.
Тут уже можно было постоять всем, кто не боялся «засветить» свои силы, способные принять участие в схватке.
  
История двадцать четвертая. «Капитаны в шампанском…» (Окончание)
 
Открытый космос, нейтральная территория
— Ты понимаешь, зараза ты эйнитская, что алайцы прямо с полигона выскочили к развязке у Змеиного гнезда⁈ И планировали ударить прямо под хвост имперским идиотам, притащившимся в двенадцатый сектор со своей вонючей миссией! Если бы корабли Локьё не успели выйти сюда раньше Гхэгэна — мы бы уже имели войну с Э-Лаем! Ты, больной, самолюбивый ташип! Который даже сдохнуть не может там, где его поставили!
Я сидел, опустив глаза, косился на секундомер на браслете и пытался почувствовать себя виноватым за то, что не сумел правильно сдохнуть.
Получалось плохо. Я подозревал, что эйниты «знали», что алайцы уже не сумеют попасть в двенадцатый сектор, потому и допустили воздействие на пространство. Локьё был близко, но и нам оставалось жить совсем немного. Вот они и разрулили проблему по-своему, вызвав в пространстве «короткое замыкание».
Мерис это тоже, может быть, понимал. Но сжатый последние дни как пружина, он нашёл щель для эмоций и орал уже девятнадцатую минуту. И конца-края было пока не видно.
— Морду подними! — рявкнуло разгневанное начальство. — Сидит, довольный собой, как тайянская… свинья!..
Почему, интересно, свинья должна быть довольна собой? Свинья устала, и кортизол у неё на орущее начальство давно уже не вырабатывается. Он у неё на пытки-то перестал вырабатываться. Даже алайцам уже не обламывается, хоть и профи.
— Мне что, показательно тебя выпороть?
Я пожал плечами. Смысла-то на меня орать? Я не был намерен объяснять Мерису, что и сам не знал, какую комбинацию задумал Рос. Да и сдавать лейтенанта тоже был не намерен.
Сам я не стал бы прикрываться пацанами и девчонками из эйнитского храма, а запретить это Росу мне даже в голову не пришло. Значит, я и виноват. Обычное дело.
Мог бы сообразить, какого хэда лейтенант увёз Эберхарда на среднетяжёлой шлюпке. Видел же, что в ангаре осталось три «тяжа» из четырёх. В голову не взял. Ну, увёз и увёз, всё-таки прыгать на ней комфортней.
Видно, молодёжь как-то перетянула Роса на свою сторону. Эйниты знали, что сами мы эту ситуацию не разрулим. И, в общем-то, так бы оно и вышло.
Сколько-то мы, конечно, ещё продержались бы на полигоне. Вопрос — сколько. И что именно планировал сам Мерис.
— На меня смотри! — взревел генерал.
Видимо, я задумался и снова опустил глаза.
— А ты меня в штрафбат отправь? — предложил я, вдруг остро вспомнив историю с Дьюпом.
Так и не выдавило её из меня. Так и пила она потихонечку кровь. Попробуй расстрелять в лицо человек пятьдесят, и ты поймёшь, о чём я.
Мерис нецензурно выругался, махнул рукой, схватил со стола бутылку борджиа, она выскользнула и…
…и я её поймал.
Генерал бережно взял из моих ладоней тонкий сосуд настоящего кварцевого стекла и с размаху врезал об угол плавающего стола.
Бутылка выдержала. Мерис вздохнул всей грудью и вдруг спросил почти нормальным тоном:
— Малая здорова?
— Айяна говорит, что по состоянию иммунитета она сейчас уже наравне с рождёнными вовремя. Так что если и зачихает — ничего страшного.
— Угу, — отозвался генерал, оценил на глаз насколько «взбился» напиток в бутылке и налил себе. — Я тебя, гада!.. Я тебя Локьё сдам. Пусть он тебе объяснит, почему нам нельзя сейчас воевать с Э-Лаем! — сипло пробурчал Мерис, набрал спиртное в рот, покатал и сглотнул.