Хозяйка "Доброй феи" и последний из драконов (СИ)
По крайней мере на лице у нее появилась такая милая улыбка, которая появляется только во сне, когда человек расслаблен и ему снится что-то очень хорошее.
Глава 11
Последний из драконов
Лайонард ревел не переставая, выражая целую гамму чувств, которые прятались где-то там, внутри. Которые скопились за все время его жизни, а ведь было тех лет всего ничего. Последнему дракону исполнилось не так давно пятьдесят три года.
А что такое пятьдесят три года для дракона? Мелочи, сущие мелочи.
В этой гамме чего только не было. И бешеная радость, и торжество, и величие истинного дракона. Лайонард то взмывал ввысь, и тогда превращался в точку, нестерпимо сияющую серебром.
То закладывал своего рода “мертвые петли”, чуть ли не сбивая страшной мордой с длинными и острейшими зубами верхушки деревьев королевского сада, и тогда с громким уже клекотом, так похожим на смех, взвивался в небеса.
То парил, расправив крылья, могучие и прекрасные, серебряные чешуйки на которых отражали небо вверху и зелень травы внизу.
В такие моменты рев прекращался, и наступала такая тишина, что и ранние птички замолкали, не желая ее тревожить.
Тишина торжественная и заставлявшая любого, кто был поблизости, замирать и прислушиваться.
Потому что в этой тишине тому, кто внимательно прислушивался, казалось, что он ее слышит. А может быть, это была вовсе даже не тишина, а дыхание.
Дыхание последнего дракона.
Размеренное, мощное, в такт которому колебалась трава, росу с которой благополучно сбил наш дракон, пролетая низко-низко.
В такт которому, казалось, качались ветви страрых яблонь и того могучего дуба, который не так уж и принимал в своих объятьях Лайонарда.
В такт которой человек вдруг начинал слышать, как все живое вокруг дышит и движется, исполняя вечный танец, вечный круговорот жизни.
Эта тишина была благословением для многих поколений на Киассе, давая в свое время людям остановку от ежедневного круговорота мыслей, помогая справляться со стрессом и ощущать необычный покой и необычную же радость, которая не зависит ни от каких жизненных обстоятельств.
Вот и льер Конфю вдруг застыл, и расслабленно опустился на траву, испытывая ни с чем не сравнимую радость и покой.
И даже во дворце, который был, как правило, закрыт магической завесой от любого рода звуков, дабы не мешать ночному сну, ну, или не сну, королевских особ и их фавориток, Киалу Первый вдруг почувствовал, что он еще ого-го!
-- Что ж, льеры мои, а ведь есть еще порох в пороховницах, есть, -- возбужденно думал он, милостиво отпуская леди Селани, которой в этот раз даже не пришлось напрягаться, издавая очередные сладострастные стоны.
Поэтому, уходя от довольного монарха, она и сама не могла скрыть сытой улыбки, полной удовлетворения.
А все дело в том, друзья мои, что тут поработала магия. Магия драконов, о которой давно забыли в этом мире. И которая у каждого дракона была своя, своя собственная.
Кроме того, что они являлись воинами-защитниками, каждый дракон отличался как и цветом, так и свойствами магии.
Лайонард, который именно парил, вдруг понял это совершенно ясно. Знание пришло изнутри, потому что ни матушка, ни старые книги его к этому не подготовили. То ли знание было давно утеряно, то ли за многие века магия у стражей изменилась настолько, что весь ее резерв ушел именно на оборот и преображение в боевую форму.
Да кто же скажет теперь? Как говорится, “науке это неизвестно”.
Пожалуй, даже придворный алхимик не догадывался, почему же ему вдруг стало так хорошо и спокойно.
А ларчик просто открывался.
Все дело в магии Лайонарда. Магии Серебряного дракона, который, паря в небе, магически воздействовал на живых существ, находящихся на определенном расстоянии от его распростертых крыльев.
Все, кто попадал под ее воздействие, получали именно то, что им было необходимо в данный момент. Человек мог и не догадываться о том, что именно ему нужно. А вот магия...магия видела любого насквозь, и давала необходимое.
В древности магию Серебряных драконов называли целительской.
--- Не странно ли, -- лениво думал Лайонард, все еще паря над садом далеко в небесах, -- не странно ли, что в боевой ипостаси воин-страж обладает способностью исцелять? Странно, и весьма.
И тут, доверившись инстинктивному чувству, он вдруг резко пошел вниз. Срезав крылом верхушку коварного дуба, серебряный дракон по касательной пронесся над садом, зацепив по ходу несколько старых яблонь, которые мгновенно слегли, оставив только гладко и точно срезанные пеньки, и наконец остановился.
Как только Лорд перестал планировать, все живое сразу очнулось от магического воздействия. Льер Конфю потряс головой, все еще блаженно улыбаясь, и встал на ноги.
Киалу Первый перестал обрадованно подпрыгивать, расставшись с леди Селани.
А леди Селани перестала затаенно улыбаться как сытая кошка.
Однако все те, кого сегодня коснулась целительная магия Серебряного дракона, все-равно чувствовали себя отдохнувшими, более уверенными в себе и более радостными.
Даже леди Селани, которую вдруг посетила вполне здравая мысль, что монарх в качестве покровителя куда как надежнее, чем лорд Лайонард Серебряный, от которого она была без ума.
Надо сказать, что никто еще, кроме придворного алхимика, не знал, что Глава Тайной стражи совершил невозможное, став истинным драконом, а то бы так легко девушка от своих мыслей завоевать неприступного мужчину не отказалась.
Однако тут она подумала о вполне вероятной ревности со стороны Киалу.
-- И отсылке в поместье, как результат оной, --неохотно взглянула в глаза реальности придворная дама, -- Нет. Не так я еще стара, чтобы прозябать на дальнем Юге.
И леди Селани решила выбросить лорда из головы, да.
-- Умная девочка, -- она как наяву услышала довольный голос маменьки, ничего так не желавшей, как иметь возможность каждые два месяца являться ко двору, утирая нос завистливым подружкам, которые таковой возможности не имели.
Леночка Старосадская
Но все хорошее когда-нибудь кончается. А хорошим для нашей Леночки явилась именно поездка в комфортном авто с классным водителем. Правда, немного ее все-таки укачало, и часть дороги девушка находилась в некоем состоянии между сном и явью.
Эдуард был полностью сосредоточен на дороге, потому что горный серпантин это горный серпантин. Он никогда не понимал водителей, которые, отмахиваясь, говорили:-- Да ерунда все. Дорога как дорога.
Для мужчины, который в свое время работал таксистом, где и получил необходимые для классного водителя качества, горный серпантин никогда не был “дорогой как дорогой”.
Потому что был он достаточно коварен, и карал такого вот горе-водителя достаточно сурово.
Хорошо, если жив оставался. А то и...машина всмятку, и поди-ка отыщи ее где-то там, далеко внизу, где море бьется о скалы, будто желая их пробить насквозь.
Так что за дорогой мужчина следил внимательно, поэтому сразу заметил, что до нужного поворота осталось не больше пятисот метров.
Когда же джип подъехал к стоянке, то, к своей радости, Эдуард увидел, что пока машин на ней немного, и, значит, ему удастся отправить клиентку в пещеры в составе первой группы.
Вокруг, насколько глаз хватало, высились горы. Их вершины были кое-где покрыты снегом, который не таял даже летом.
Леночка же, почувствовав, что машина остановилась, открыла глаза.
А открыв и увидев всю суровую красоту этого места, прониклась.
Казалось, горы стояли стеной, поросшие где карликовыми соснами, где кустарником, колючим и цепким, цветущим маленькими желтыми цветочками.
Горы полукругом окружали тот пятачок, где стояло несколько машин.
Здесь, в месте, достаточно удаленном от всякого рода цивилизации, Леночка почувствовала вдруг, как ее лихорадочное возбуждение, сменившееся полусном в машине, захватило ее с новой силой.