Как повергнуть герцога (СИ)

— Почему бы просто не спросить мятежника о его мотивах? — рискнула она спросить.
— Это бы означало, что то, что он хочет — именно то, что ему на самом деле нужно, — озадаченно ответил он. Герцог совершенно точно не рассматривал подобную возможность.
Аннабель пристально на него посмотрела. Утренний свет беспощадно освещал его лицо, выделяя каждую линию и морщинку. Как же, должно быть, утомительно идти по жизни, зная, что нужно людям, лучше них самих. Но ведь в этом и состояла доля его привлекательности? В мире, где люди плыли по течению в мутном потоке обстоятельств, отчаянно пытаясь из него выбраться, он возвышался над всеми, как незыблемая твердыня. Этот человек не станет брать на себя ответственность, чтобы потом с лёгкостью от неё отмахнуться.
Откуда ни возьмись промелькнула мысль: каково это — быть замужем за таким человеком?
Брак с ним означал свободу. Рядом с мужчиной, который берёт на себя ответственность, женщина может быть свободной.
Она чуть не споткнулась на абсолютно ровной дорожке. Что за нелепая мысль: свобода была, вероятно, самой последней вещью, которую мог предложить такой властный мужчина, как Монтгомери. С его богатством и положением в обществе он, конечно, обеспечит женщине полную безопасность, но любая, в ком есть хоть капля бунтарского духа, будет им раздавлена. Он станет ею командовать и требовать подчинения, убеждённый, что знает лучше. На брачном ложе и вне его. Аннабель не следовало представлять его в постели за выполнением супружеского долга. Его затуманенные похотью глаза и белокурые влажные волосы, прилипшие к вискам… Её окатила волна жара.
Аннабель не отрывала взгляда от тропинки. Его безжалостные глаза сразу же заметят её предательский румянец.
— Итак, — пробормотала она, — всегда ли нужно выбирать между свободой и безопасностью, ваша светлость?
— По правде говоря, — последовал его ответ, — я думаю, что следует искать компромисс.
Они завернули за угол, откуда открылся вид на плоское каменное здание с большим стеклянным куполом в центре. Длинные ряды окон высотой во всю стену отражали яркий утренний свет, и Аннабель пришлось прикрыть глаза рукой.
— Что это?
— Компромисс, — ответил Монтгомери и повёл её к зданию. Он остановился у бокового входа и распахнул дверь.
Внутри было тепло и влажно, как в джунглях, повсюду росли экзотические растения. Высокие кроны деревьев насыщенных зелёных оттенков заслоняли свет, лившийся сквозь стеклянный купол.
— Оранжерея, — тихо проговорила она.
Казалось, воздух можно было потрогать на ощупь, он будто вибрировал ароматами плодородной, влажной почвы, перезрелых фруктов, нектара и гниения. Мощёная дорожка исчезала в зарослях впереди, маня Аннабель последовать за растущими тут и там розовыми и красными цветами, похожими на блуждающие огоньки. Здесь было так тепло. А она так замёрзла.
Монтгомери, должно быть, ожидал, что Аннабель откажется войти внутрь.
Компромисс.
Она повернулась к нему, почему-то ощутив печаль.
— Здесь волшебно.
Волшебно? Такое легкомысленное замечание со стороны женщины, читавшей Фукидида. В оригинале. Но ведь он уже и так понял, что личность мисс Арчер многогранна.
И вот опять Себастьян не мог оторвать глаз от её лица. Он знал, что чересчур придирчив. Он никогда не пропускал ошибок в бухгалтерских книгах или единственной фальшивой ноты в песне. Но черты её лица отвечали всем требованиям его представления о красоте. Поэтому мисс Арчер казалась ему странно знакомой, как будто он уже знал её много лет, и она просто вернулась в его жизнь. Невероятно. Эта женщина могла говорить и вести себя, как аристократка, но его осведомитель, наконец, прислал отчёт, в котором говорилось, что она работала горничной в ветхом коттедже своего кузена в Кенте.
Её зелёные глаза расширились.
— Мне кажется, или пол действительно тёплый?
— Да, он с подогревом.
Она издала тихий взволнованный взвизг, по спине Себастьяна пробежала дрожь.
— Оранжерея построена по последнему слову техники, — сказал он, — она очень функциональная. Что позволяет успешно выращивать сельскохозяйственные культуры круглый год.
 
Её глаза весело сверкнули.
— Не сомневаюсь, ваша светлость.
Мисс Арчер побрела по дорожке, удивлённо озираясь по сторонам, Себастьян последовал за ней, загипнотизированный лёгким покачиванием её юбок.
— Как вам удалось собрать столько растений? — спросила она.
— Этим занимается мой ботаник. Он покупает их в других странах или у торговцев здесь, в Англии.
Она коснулась кончиком пальца нежных розовых лепестков олеандра.
— Какая чудесная профессия, — сказала мисс Арчер, — путешествовать по всему миру и привозить оттуда такие прекрасные вещи.
Её лицо засветилось изнутри, и Себастьян не смог отвести от него глаз.
Ему некогда совершать с ней прогулки. Члены партии тори восприняли в штыки его последнее предложение для предвыборной кампании, и сейчас ему следовало сидеть в кабинете и писать угрожающие письма. У него не было причин находиться здесь, кроме одной: он этого желал. Ему даже не хотелось задаваться вопросом, почему общение с самой неподходящей женщиной, простолюдинкой, синим чулком и суфражисткой, доставляло ему столько удовольствия.
— Итак, в какой уголок света вы бы отправились, мисс?
Её глаза метнулись к его лицу, чтобы удостовериться в искренности вопроса.
Она явно не любила распространяться о себе.
— Я бы хотела отправиться в Персию, — наконец, ответила мисс Арчер.
Большинство людей выбрали бы Париж. Возможно, Рим.
— Амбициозная цель.
Она покачала головой.
— Когда-то я мечтала увидеть греческий галеон. Мысленно я уже совершила путешествие по семи морям.
— Греческий галеон? — Но, конечно, она же изучала древнюю Грецию. — Вас вдохновил Одиссей.
Она посмотрела на него краем глаза.
— Возможно.
— Почему тогда вы хотите увидеть Персию? — заинтригованно спросил он. — Одиссей никогда не покидал Средиземного моря.
— Потому что, — медленно проговорила она, — существует теория о том, как Персия и Греция повлияли друг на друга с точки зрения архитектуры, государственного управления и литературы… Но у нас мало доказательств, и обе страны отрицают, что находились под обоюдным влиянием. И сейчас мой профессор сосредоточен на этой области исследований.
— Вы имеете в виду профессора Дженкинса?
— Да! Вы знакомы с его работами?
— Я никогда с ним не встречался, но мой секретарь читает его предложения, — сказал он. — Я финансирую некоторые его экспедиции. Возможно, вы слышали о Королевском обществе.
— Конечно. Я просто не знала, что вы его меценат.
— Моя семья стояла у его истоков.
Она окинула его таким признательным взглядом, что ему захотелось гордо выпятить грудь. Просто смешно.
— Значит, это благодаря вам профессор Дженкинс начинает археологические работы на Пелопоннесе в апреле, — сказала мисс Арчер.
— Какие работы?
— На дне залива Пилос обнаружили боевой корабль, команда профессора поднимет его части для изучения.
Рассказывая об этом, мисс Арчер на глазах становилась всё более оживлённой, она вся трепетала от едва сдерживаемой страсти, и будь он проклят, но Себастьян не мог оставаться равнодушным, ход его мыслей принял совсем не академическое направление…
— Дженкинс к вам хорошо относится? — спросил он, делая вид, что изучает один из терморегуляторов на стволе дерева.
— О да, — с готовностью подтвердила она. — Он хоть и требовательный, зато помог мне поступить в Оксфорд. Я ему очень благодарна.
Почему-то ему не слишком понравился её жизнерадостный тон.
 
— Каким образом?
— Он вёл переписку с моим покойным отцом, — сказала она. — После его смерти я разбирала его корреспонденцию и нашла неоконченное письмо Дженкинсу. Я его дописала, и он ответил. Мы обменивались письмами годами.
— И он никогда не высказывал возражений против обсуждения академических вопросов с женщиной?