По грехам нашим. В лето 6733 (СИ)
— Скажи им, великий князь, что мы обороним их за двадцатую долю, — сказал я, от чего князь залился смехом.
Дальше начался вполне дружеский разговор с подробностями взятия Ладоги, когда Ярослав меня не понял, приняв как должное, большие потери при штурме.
Следующая неделя своими событиями потрясла всю Русь. Первым событием стало объявление работы боярской думы, что стало, скорее всего, той уступкой элите, которая и позволила дальнейшее проведение реформ. Следующий шаг был сделан после братской встречи Ярослава, Владимира и Ивана, Святослав же был занят делами в Полоцке, интригами подчиняя себе Минское княжество. Эта встреча, после бурных обсуждений привела к провозглашению отхода потомками Всеволода Большое Гнездо от лествичного права. Все уделы закреплялись за братьями. Так, Владимиру достался Переяславль-Залесский, Ивану стародубское княжество, Святослав же оставался в Полоцке и мог расширять свои владения, присоединяя будущие белорусские земли. Наследовали же князьям старшие дети. Все младшие князья должны были служить старшему, как и передавать честь службы своим детям.
Провозглашался наследником великого княжества владимирского Александр Ярославович и ему на том целовали крест все дядья. Какой резонанс это решение произведет, станет известно после съезда князей во Владимире. Уже черниговцы, рязанцы подтвердили участие в мероприятии, Мстислав же думает, как и князья в сфере его влияния, но есть предпосылки, что тот только кочевряжится и примет все же участие в судьбоносном собрании.
Было объявлено и о заключении торгово-политического соглашения великого княжества и Новгорода, где разграничивались торговые ниши между русскими городами. Предполагалось, что и псковичи подпишутся под соглашением, но там опять взыграла вольница, и вече отказалось от разграничения торговли. Что ж будут им и санкции, ограничим торговлю, и сразу же пойдут на переговоры, вот только и позиции Ярослава будут другими.
Самым же спорным моментом стал указ о посошной рати. С большими оговорками с обещаниями Ярослава привечать тех, кто поддержит закон, получилось провести решение. Не думаю, что большой урон финансам принесет данный указ, но он ломал структуру и традицию формирования войска на Руси.
Вот только не должны бояре сильно пострадать от такого указа, если элементарно посчитать деньги. К примеру, Радим всего-то и должен выставить в войско восемьдесят три ратника. У него и так больше сотни только во Владимире и его округе. С меня же нужно было аж сто двадцать три, это если учтутся все люди в моих землях.
— Воинство, что под тобой рукой треба вести в Москву, да Тверь. Там крамолу измышляют бояре, не желают изменений в великом княжестве, — сказал мне Нечай на последней встрече.
Действительно, не всем по душе пришлись изменения и в некоторых городах начались брожения. Если в Ростове, Суздале были посадники великого князя, а в других городах княжили братья Ярослава, то сепаратизм некоторых амбициозных городов нужно было пресекать. Не хотелось в этом участвовать, но сам кашу заварил, самому и расхлебывать. Вот только лично не пришлось ехать, чему я был крайне доволен. Есть исполнители, да и с княжьими людьми. Тем более, что питание и проживание ратников было за счет «принимающей стороны».
Интермедия 7. Джелал-ад-Дин
Джелал-ад-Дин находился в прескверном расположении духа. Его поход на идельгезидов увенчался успехом, на пути стояла Грузия и он, наследник Хорезма, был готов продолжить завоевания под логичным и значимым предлогом ущемление мусульман в этой христианской стране. Вот только огромным грузом на душе висела постоянная угроза от монголов.
Что-то странное произошло в его землях, что сейчас занимал Джучи — старший сын Чингисхана, как это утверждает сам великий монгол, при том, что есть сомнения в происхождении хана западного улуса. Несмотря на ненависть к этому степняку, Джелал-ад-Дин где-то даже завидовал сыновьям того, кто смог некогда разбить его — наследника Хорезма. Отец Джелал-ад-Дина Мухаммед совершил много ошибок и проиграл, казалось, слабым монголам.
Теперь же монголы объявили сбор войска в самом западном улусе, и даже сыновья великого монгола замирились. Всему виной, как они считают, именно Джелал-ад-Дин. Но он не убивал Батыя, нет, конечно, хотел бы и даже немного благодарен тому, кто это сделал, но он не убивал.
— Великий шах, монгольское посольство прибыло, — сообщил слуга.
— Пусть войдут, — повелел хорезмшах, без возможности править городом Хорезмом.
Разговор сразу же не заладился. Послы, среди которых, к удивлению шаха, большинство были мусульмане, сразу же начали хамить и грубить. Вся суть посольства заключалась в том, чтобы Джелал-ад-Дин не бегал по рекам, так послы припомнили бегство шаха через реку Инд, а пришел с поклоном к Чингисхану.
— Великий хан может признать за тобой часть владений на условиях выплаты десятой части всех доходов и участия с ним в походах, — закончил свое словоизлияние посол и после посмел вспомнить имя Аллаха, указав на его волю.
— Как смеешь ты, шайтан, вспоминать имя Аллаха? Монголы не знают Всевышнего, а ты им служишь, — реакция посла, который стал смеяться, привела в бешенство Джелал-ад-Дина, который и сам преступил харам и взмахом сабли отрубил голову посланнику монголов. Сразу же охранники убили и других послов.
— Пошли вести булгарам и в султанат. Я иду на Хорезм, и пусть поможет нам Аллах, — произнес Джелал-ад-Дин, осознавая, что пути назад уже нет, и он должен либо погибнуть, либо победить.
Шах рассчитывал на свое войско, которое было сейчас большим и сильным. Воины были опытными, и он рассчитывал дать последний бой с большими шансами на успех.
А в это время, к Хорезму прибывали очередные три тумена Себедея, который заключил мир в северном Китае и привел опытных воинов в западный улус. И пусть Себедей-богатур ненавидел Джучи, воля великого хана важнее личного.
Глава 24. По дороге домой
Переговоры с представителями знати, а после детальный их анализ в присутствии Нечая, занимали львиную часть времени. Казалось, вот, вернулся я похода, рядом любимая женщина — живи да радуйся. Но, нет! То договориться о цене на товар, то продать и по какой цене зерно. Подсказать про ульи, взамен бортям. Там поговорить, туда сходить, проверить три лавки, в которых заправлял Лис. Вот все же работало и без моего участия и инспекций, но нет же — куча вопросов, что решать можно только со мной. Да я, в целом, и не против, вот только действительно хотелось неделю без беготни и недосыпов, а уделить внимание семье.
Но на некоторые вопросы нужно было реагировать или хотя бы принимать к сведению. Так, датские купцы, двое из которых решились на долгий переход во Владимир из Риги, предполагая большие барыши, сообщили преинтереснейшую новость. Фризские торговые гости начали самую настоящую торговую войну за шерстяной рынок. Получается, что воюют они со мной, так как больше на Руси я не знал никого, кто бы производил шерстяную нить в таких уже немалых объемах. Мои отары овец расплодились до больше, чем десять тысяч. Фризские купцы умудряются скупать всю шерсть нашего производства, до которой дотягиваются, и выставляют ее как свою. В то же время, наверняка специально, производят партии плохой ткани и продают как русское сукно. Купец Кнут Сторлотсон уже так прогорел, когда купил партию «русской ткани». Продать пришлось даже по цене ниже закупочной. Распространение слухов и уже складывается стереотип, что на Руси не могут производить хорошую ткань, да и «что могут эти схизматики». Неприятно, да и ответить пока не знаю чем. В голову только и приходит, что топить фризов в море, но такой подход вряд ли оценит торговое сообщество.
Согласен, нужно было не спеша вводить на европейские рынки свои товары, особенно при наличии конкурентов и религиозных преград. По одной и той же цене одинакового качества товара, у кого купят европейцы — католика или православного? Думаю, ответ очевиден даже при том, что купеческая среда представляется электоратом для ереси с весьма толерантными взглядами, если речь заходит о прибылях.