Что-нибудь светлое… Компиляция (СИ)

Алкину стало страшно, и он попытался осторожно вытащить из локтевой вены иглу от капельницы. Не получилось. Тогда он вспомнил, как видел по телевизору больных, расхаживавших по больнице с аппаратом, будто с собакой на привязи.
Он встал. Идти было неудобно, но он пошел, придерживая стойку капельницы правой рукой. Прошел половину расстояния до двери, когда в палату вошли сначала женщина-врач, а следом Сара, которую поддерживал под руку Бакли, с порога бросивший на Алкина неодобрительный взгляд.
— Ну-ка, ложитесь, — потребовала врач, но он не лег, только сел на кровати.
Сара подошла, сбросив руку Бакли, дотронулась до его плеча и сказала:
— Все будет хорошо.
Алкин кивнул.
— Если бы не вы, — сказала Сара, — я бы сейчас была…
— Я не… — Алкин хотел сказать, что не смог помочь. Он не умел водить машину, не знал, как поступить, и, значит, все сделала сама Сара — она ведь уже понимала, знала, верила…
— У вас были такие сильные руки, — продолжала Сара, не обращая внимания на Бакли, державшего ее за локоть и что-то говорившего тихим, но властным голосом. — Вы подняли меня, а машину невозможно было спасти, вы это поняли, да? И вынесли меня, я вдруг увидела звезды, хотя небо было в тучах, и лил дождь, но я увидела звезды, и мне было хорошо, вы несли меня и положили на мокрый асфальт, но я тогда ничего не чувствовала — ни дождя, ни ветра, ни того, что земля холодная. А потом вы ушли, и я поняла, что у вас не осталось энергии жить. Как у Хэмлина. Я очень испугалась. Кто-то подбежал, а я все время спрашивала: что с ним? Он жив? Они спрашивали: «Кто»? А я забыла вашу фамилию, представляете? И имя. Только говорила: «Он»…
— Сара, — решительно сказал Бакли, — тебе нельзя волноваться.
Ничего того, о чем говорила Сара, Алкин не помнил. Было другое: он пытался, хотел, но не сумел.
Чей-то телефон заголосил в тесном пространстве палаты, будто приговоренный к смерти, услышавший решение суда. Сара замолчала, звонок перерезал нить слов, она обернулась, почему-то все они — и врач — смотрели, как Бакли достал из кармана куртки коробочку, приложил к уху, послушал, коротко отвечая: «Да… Понятно… Вот как… Это зафиксировали?.. Хорошо, я буду через полчаса».
Главный констебль, не глядя, сунул телефон в карман.
— Что-то случилось, Тайлер? — спросила Сара.
— Да, — вместо Бакли ответил Алкин. Он знал, что случилось. Другого варианта не было. Если он жив, и Сара не пострадала, значит…
— Мэт Гаррисон, — объяснил Алкин. — Он умер. Да, мистер Бакли?
Главный констебль кивнул.
— И сколько раз…
— Три, — сказал Бакли, хмурясь.
— Как Хэмлин? Сердечный приступ, колотая рана, удушение?
— Да. Извини, Сара, мне срочно нужно… — Бакли демонстративно не замечал Алкина, хотя и ответил на его вопросы.
— Гаррисон умер? — Сара смотрела не на Бакли, а на Алкина, у него спрашивала, зная ответ. — Значит, это его руки…
Алкин кивнул.
— Один раз в жизни, — сказал он. — Только один раз он отступил от своего правила.
— Он хотел жить.
— Конечно. Как Хэмлин.
— Я позвоню, Сара, — сказал Бакли, отступая к двери. — Не уезжай без меня, я вернусь за тобой, как только освобожусь.
Он внимательно посмотрел на Алкина, хотел что-то сказать, но промолчал и вышел, кивком попрощавшись с врачом.
Сара села рядом с Алкиным на постель, он взял ее руки в свои, они смотрели друг другу в глаза, и женщина-врач, почувствовав, должно быть, себя лишней, сказала:
— Анализ крови будет готов через несколько минут, мистер Алкин. Прошу вас, оставайтесь здесь. И вы, мисс Бокштейн. Хорошо?
Не услышав ответа, она вышла и закрыла за собой дверь.
— Бедный старик, — сказал Алкин.
— Это были его руки, — прошептала Сара. — Такие сильные. Я думала…
— Вы думали, что это я, — с горечью произнес Алкин. — А я струсил, не сумел, вы теперь будете меня презирать, Сара.
Она молча погладила его руку.
— Решающий эксперимент, — сказала она.
— Что? Да, решающий. И вы убедились, что я вас не стою.
— Я не о том, — покачала головой Сара. — Вы убедились, что Хэмлин был прав?
 
— Не знаю. Вчера еще был убежден, а сейчас… Не знаю.
Странно. Не вчера даже, а несколько минут назад, до того, как Бакли сообщил о смерти старика, Алкин точно знал, как устроена Вселенная, представлял, как взаимодействует с человеческим сознанием темная энергия, понимал каждый шаг, каждое движение души Хэмлина. А сейчас… Пустота. Даже Сара, сидевшая рядом и державшая его руки в своих, казалась ему чужой и далекой.
— Вы сможете прожить жизнь, как Мэт?
Он сам задал себе вопрос, или это спросила Сара?
— Не смогу, — ответил он. Вслух? Всего лишь подумал. — Контролировать каждый поступок, чтобы темная энергия не поднялась волной, не разбила стекло, не хлынула в салон… Ничего не оставлять инстинктам…
— Он сумел.
Да. Что чувствовал этот старик, довольный своей долгой жизнью, готовый прожить еще лет тридцать или сто, понемногу черпая из бесконечно глубокого колодца? О чем он подумал, когда увидел мчавшиеся на него фары, ощутил падавшее на него небо, понял: сейчас или никогда.
Не было у него времени думать. Ни мгновения.
Значит, он всегда был таким, просто жизнь не подбрасывала ему возможности проявить себя, и он плыл по ее плавному течению, понимая, возможно, что когда-нибудь…
— Сара, — сказал Алкин. — Бакли арестует меня, если я… если мы…
— Нет, — сказала Сара. — Он хороший полицейский, но он не верит в науку. Он так и не понял ничего из того, что вы рассказывали.
— При чем здесь наука? — удивился Алкин. — Я говорю о…
Сара положила голову ему на плечо, и Алкин замолчал.
«А я верю в науку? — думал он. — Наука и вера. Странно. Непривычно. Нелепо?»
«Нужно научиться водить машину, — подумал он. — Мало ли что»…
— Темная энергия, — сказала Сара. — Придумай другое название, хорошо? Что-нибудь светлое.
2009