Два босса для Золушки (СИ)

Но что же теперь ему говорить о ребёнке? Морозову нельзя расстраиваться, по крайней мере, пока он не выписался из больницы… Пусть долечивается, потом будет думать о встрече с мальчиком.
У палаты дежурила уже знакомая медсестра:
— Проходите, Алина, — доброжелательно улыбаясь, девушка пригласила её в палату.
Валера полусидел на больничной койке. Его бледное лицо тут же оживилось:
— Аля! Ну наконец-то, нашлась!
— Привет, Валер.
Прежде чем направиться к Морозову, Воронцова обернулась на стоявшую в дверях медсестру. Та продолжала улыбаться. Неужели больше не ревнует? Когда Аля уселась на стоявший рядом с койкой стул, мужчина взял её за руку:
— Знаю, рассорились…
— Откуда? — выдавила Аля, чувствуя, как к горлу подступает комок.
— Сначала девчонки разболтали, потом сам Николаич позвонил. Волнуется.
Девушка вспыхнула. Так она и думала! Стала посмешищем для всего офиса!
— Ничего он не волнуется! Плевать ему… Он меня унизил при всех! Сначала заявил, что я не справляюсь со своими обязанностями, а потом хотел перевести в другой отдел…
Она неожиданно разрыдалась. Валера взял её за руку и нежно погладил:
— Аль, я все ему высказал, ты же меня знаешь. Но и его тоже понять можно — неделя такого стресса, и он за всё в ответе! Ну сдали у мужика нервы… Попробуй войти в положение.
Аля всхлипнула и утёрла нос:
— Я больше к нему не вернусь.
— Держи, — Морозов протянул ей бумажную салфетку. — Не думай пока об этом. И не плачь! Поверь мне, всё будет хорошо… Помиритесь…
Он продолжал говорить, успокаивая её, пока Аля не перестала всхлипывать.
— У меня хорошие новости, — наконец, пробормотала она. — Наверное, с них нужно было начинать. Я была в детском доме. Видела ребенка Егорова, рыженький такой, как папа.
Валера попытался приподняться:
— Ну как он? Как там условия?
— С ним всё в порядке, — Воронцова выдавила улыбку. — Но просто так они не дают встречаться.
— Конечно не дают, система такая, — включилась в разговор по-прежнему находившаяся в палате медсестра.
Аля кивнула.
— Хочешь — смотри на него через забор, если нет серьёзных намерений. Встречи разрешают, если человек собирается оформить опеку или усыновление.
— Мне должны разрешить! — отрезал Морозов.
Аля продолжала улыбаться, а на душе кошки скребли. Когда ему ещё можно будет куда-либо выходить? А вдруг малышу станет хуже?
— Ночевать к Ланке поедешь? — вопрос застал её врасплох.
— К Лане? — переспросила девушка и тяжело вздохнула. — Нет, конечно…
Меньше всего ей хотелось возвращаться в дом бывшей подруги. Она тоже осталась в прошлом, как и Артём… Валера продолжал вопросительно смотреть на неё своими голубыми глазами, и Але ничего не оставалось, кроме как сказать правду:
— Негде мне теперь ночевать… и без работы я осталась. Остановлюсь в каком-нибудь хостеле, наверное. Завтра подумаю, что делать дальше.
И снова в разговор вступила медсестра:
— Аля, ты можешь сегодня переночевать у меня. Я тут неподалеку комнату снимаю.
Воронцова слабо улыбнулась сквозь застилавшие глаза слёзы. Надо же, как люди познаются в беде. Какая милая девушка, оказывается, эта Маша… Но вряд ли Аля примет помощь от незнакомого человека.
— Слушайте, девочки, — воскликнул Морозов, выпустив Алину руку. Широко распахнутые голубые глаза особенно ярко светились на бледном лице. — Никакого съёмного жилья! У меня на Фонтанке пустует трёхкомнатная квартира! Только холодильник пустой — сразу предупреждаю.
— Насчёт этого не волнуйся, еды купим и наготовим вкуснятины, — хмыкнула Маша. — К твоему приезду будет всего полно!
«Да эти двое уже сдружились! Ну и хорошо», — подумала Алина, глядя на счастливое лицо медсестры, и обратилась к Валере:
— А тебя-то когда выпишут? Что показало МРТ?
И тут же прикусила язык, видя, как Морозов перестал улыбаться. Похоже, ничего хорошего…
Мужчина задумчиво посмотрел в окно:
— Знаешь ведь, как врачи любят тянуть резину. Молчат пока.
Алина переглянулась с Машей.
— Помоги мне перевернуть Валеру, — медсестра подошла ближе. — Ему нельзя все время лежать на спине, иначе будут пролежни. А медбрата не найти сейчас, все в приёмном отделении — там на скорой очередного раненого привезли…
 
Воронцова поднялась:
— Да-да, я помогу! Одной конечно сложно.
— Значит, мы одна команда?
— Ага, прямо как у мушкетеров! Один за всех и все за одного.
Раздался тихий смех Морозова:
— А что, мне нравится!..
Глава 25
Аля никогда бы не подумала, что это квартира Морозова. Она больше подходила для Белецкого. Холостяцкая конура на Фонтанке производила впечатление, которое можно было выразить одним словом, — брутальная. В ней практически отсутствовали любые украшения, декор, яркие цвета и растения. Стены бетонные, а если в какой-то комнате и были обои, то однотонные. Пол из тёмного дерева, потолок из гипсокартона. Минимум мебели: пара высоких табуретов, сваренных из железной арматуры, и несколько встроенных шкафов. Никаких излишеств. В просторной спальне огромная двуспальная кровать, узкая вешалка и гардеробная. В ней, помимо одежды, Аля увидела беговые лыжи, две доски для сноуборда и акваланг. Треть комнаты занимал спортивный уголок: пара тренажёров, скамья со штангой, турник для подтягивания и шведская стенка.
Гостиная вмещала большой чёрный кожаный диван на полкомнаты, перед ним растянулась волчья шкура, на противоположной стене висел огромный вогнутый телевизор. Единственное, что выбивалось из сурового стиля — фотообои с изображением городского пейзажа на одной из стен. А около окна стоял стильный и красивый мотоцикл «Хонда» синего цвета, на сиденье которого лежал такого же цвета шлем.
В небольшой светлой кухне тоже было всего по минимуму: плита — две конфорки, духовой шкаф, совмещенный с микроволновой печкой, небольшой холодильник, посудомойка и совсем немного рабочей поверхности.
Говорят, убранство жилья отражает характер человека. При взгляде на такую квартиру можно сразу сказать, чем он увлекается, что любит, какие у него предпочтения. Теперь Аля точно знала, что Морозов и мотогонщик, и сноубордист, увлекается и подводным плаванием, и охотой.
Когда на кухню влетела Маша с тряпкой в руках, Воронцова уже заканчивала готовить ужин.
— Аля, ты видела? Здесь есть ещё третья комната, но она почему-то закрыта! Я посмотрела в глазок — она совершенно другая. Там стены красивого персикового цвета, нарядные шторы с ламбрекенами и картины на стенах!
— Действительно, какая-то загадочная комната, — хмыкнула Воронцова. — Ладно, спросим потом Валеру. Нам с тобой и этих двух хватит. Давай лучше есть, я ужин приготовила.
Но Маша продолжала мять в руках тряпку:
— А можно личный вопрос?
Аля кивнула, уже зная, о чём та хочет спросить.
— Расскажи мне о вас… вот почему ты помогаешь Валере?
— Потому что люблю.
Маша с тихим свистом втянула в себя воздух, но Алина не дала ей вставить реплику:
— Как друга, как брата. Там, где Валерка, всегда светло. Мой… — она замялась, — …мой босс, с которым я поссорилась, не зря называл его солнечным раздолбаем.
— Хорошее прозвище, — согласилась Маша. Её нахмурившиеся было лицо просветлело.
— Этот парень умеет создавать веселье. Человек-праздник, понимаешь?!
Маша хмыкнула:
— Ну да. Даже сердиться на него не получается, он всегда отшучивается.
— Поэтому наши девчонки в офисе души в нём не чают, он каждой шоколадку сунет, цветок, комплимент сделает.
Аля грустно улыбнулась, вспоминая букет хризантем, оставленный на столе в приёмной. Кто же теперь там хозяйничает вместо неё?
 
Маша внимательно следила за Алиным выражением лица.
— В него правда невозможно не влюбиться, — наконец, произнесла она тихо и уже громче добавила: — Пойду помою руки. Желудок уже прилип к позвоночнику.