Греши и страдай (ЛП)

Скрывая прилив ярости и страха, я потребовала:
— Что все это значит? Ты пишешь мне фальшивое письмо. Сжигаешь меня, когда я иду за твоими хлебными крошками, а потом снова крадешь меня у Артура. Если ты хотел убить меня, почему просто не сделал этого, когда я ничего не помнила? Почему не застрелил меня, когда я была одна в Англии?
Рубикс подошел ко мне сзади, ткнув пистолетом мне в поясницу, чтобы продвинуть вперед. Я отпрянула, но выбора у меня не было. Я подошла ближе и остановилась во главе стола.
— Потому что это банально, Лютик. Речь идет не о том, чтобы убить тебя, чтобы причинить ему боль.
Деревянный стол преградил мне путь, когда Рубикс сильно прижал меня к краю. Он взметнул руку вверх, обхватив мой затылок.
— Я не понимаю, — я вздрогнула, когда его пальцы схватили меня.
— Нет, ты не поняла. Как я могу это сказать? — уткнувшись носом в мое ухо, он выдохнул: — Это не о тебе. Независимо от того, что мы делаем с тобой, помни, что целью являешься не ты, а он. Если бы я хотел, чтобы ты умерла, ты была бы в земле, и жуки уже наслаждались бы твоим вкусом. В конце концов, ты ебаный деликатес.
Рубикс скользнул языком по моей щеке.
— Но это не входит в мой план. Мой план — показать ему, что все это время он считал себя лучше меня. Лучше, чем его собственная плоть и гребаная кровь. Ну, это не так, и пора ему усвоить этому на собственном горьком опыте.
Яростно ударив меня головой о стол, Рубикс сердито посмотрел на истерзанных шлюх, которые променяли свои души на земные дьявольские удовольствия.
— Убирайтесь, суки. Вы все.
Кобра, который сидел в кресле вице-президента, впился взглядом в скудно одетых девушек.
— Вы слышали гребанного президента. Шевелитесь!
Медленно шелест дешевой ткани измученных тел переходили из коматозного состояния в движение. Байкеры ухмылялись и время от времени хлестали женщину по заду, пока девушки шли через комнату к главному выходу.
Мое сердце сильно забилось, мое тело стало холодным от мощного давления на стол. Все внутри меня хотело последовать за ними и покинуть это богом забытое место.
«Возьмите меня с собой!»
Мужчины молчали, пока последняя девушка не исчезла во вспышке наготы и дешевого полиэстера. В предвкушении гудел электрический заряд — все взгляды были прикованы ко мне.
Коротко кивнув, Рубикс приказал человеку, которого я не узнала, закрыть и запереть дверь.
Ядро страха увеличивалось, пока не раскрыло пасть, как поглощающая черная дыра. Она засасывала и кружилась, побуждая меня впасть в ее ужас и сдаться.
Когда все внимание было сосредоточено на мне, моя кожа покрылась мурашками и начала покалывать. От их интереса у меня свело живот. Их отсутствие сочувствия и вопиющее пренебрежение добром и злом заставляли мое сердце биться быстрее, пока мои ладони не вспотели, а ноги не умоляли сбежать.
«Артур... поторопись».
Сделав паузу на время, достаточное для драматического начала, Рубикс крикнул:
— У нас есть она, мальчики. Сара, черт возьми, Джонс.
Некоторые из мужчин нахмурились.
— Это не сука по имени Сара... это...
— Эй, подожди… что?
— Думал, эта сука...
Рубикс закатил глаза.
— Ради всего святого, вы кучка придурков, — отрывая мое лицо от стола, он душил меня своей жестокой хваткой за горло. Его тело опалило мое, сильно прижимаясь, как живая плита.
Даже когда ужас душил меня, я все еще смеялась над тем, насколько глупыми были эти люди. Перед ними стояла женщина, против которой их президент вел вендетту много лет. Тем не менее, они не знали моего имени.
«Они все должны умереть просто из-за того, что они недоумки».
— Я знаю, что ее зовут не Сара Джонс, тупые ублюдки. Это имя дала ей защита свидетелей. Не так ли, Клео Прайс?
Мой разум наполнился воспоминаниями об агенте ФБР, который унес меня прочь и дал мне новую жизнь. Что стало бы со мной сейчас, когда я перешла от защиты к кровопролитию?
«Я знаю, что будет. Артур придет за мной, и мы вместе покончим с этим кошмаром».
Вокруг стола разнесся коллективный возглас возбуждения. Пожилой байкер с седыми волосами, растущими из ушей, сказал:
 
— Вот дерьмо.
Рубикс кивнул.
— Пришло время праздновать. План в действии, мальчики, и мой сын ничего не может с этим поделать.
Вопросы танцевали у меня на языке. Какой план? Почему Рубикс написал это письмо, чтобы вернуть меня после стольких лет?
— Черт возьми, я не могу дождаться, — Кобра отпил из своей пивной бутылки.
Сикамор наклонился вперед, его мерзкие глаза не отрывались от моей груди.
— Расплата — та еще сука, маленькая Прайс. Столько времени прошло.
Моя ладонь чесалась дать пощечину каждому самодовольному мудаку передо мной.
— Ты прав. И Вы получите то, что Вам причитается за то, что Вы сделали.
Мужчины нахмурились, выкрикивая оскорбления и ненормативную лексику в хаосе голосов.
Рубикс ухмыльнулся, купаясь в гневе своих людей.
— Эту маленькую сучку украли прямо из-под носа моего, сосущего член, сына. Он думает, что он лучше меня. Он думает, что может создать Клуб и не просить моего одобрения. Что ж... у меня для него новости.
Мужчины кивнули, их ненависть к Артуру сгущала воздух, пока большое пространство не стало удушающим, вызывающим клаустрофобию.
Рубикс схватил меня за грудь, болезненно сжимая.
Я закусила губу, борясь с желанием бороться. Если бы я дралась сейчас, у меня не было бы ни единого шанса. Я должна была выглядеть напуганной, послушной. Артур опоздал.
«Я должна выбраться из этого беспорядка».
— Время для веселья, — пробормотал Рубикс, пощипывая мои соски. — Пора отправить предупреждение. — Схватив меня за волосы, он сильно дернул. — Пора украсть то, что чертовски дорого для него.
О боже.
Внезапно он толкнул меня вперед. Я упала на стол. Мои руки раскинулись в стороны только для того, чтобы быть схваченными двумя ближайшими мужчинами. Кобра и Сикамор прижали меня, их дыхание пахло пивом и табаком, их глаза светились неестественно ярко от злоупотребления психотропными веществами.
— Хороший план, босс, — рассмеялся Кобра.
Сикамора спросил:
— Так... она наша?
Рубикс прижался ко мне, схватив меня за бедра.
— Она вся наша.
Глава четвертая
Килл
Она пыталась меня убить.
Это была единственная причина, единственный вывод, к которому я пришел. В один момент она была милой, забавной, ужасно плохой в математике девочкой, которую я любил больше всех; в следующий же, была маленькой лисицей, смотрящей на меня с чем-то чужим в ее зеленых глазах, наблюдая за моими губами, задыхаясь, когда я касался ее. Настоящая Клео — девушка, с которой я справлюсь. Я мог любить так, как мне было дозволено. Но эта новая Клео — эта женщина, — я не мог. Она напугала меня, потому что заставила меня хотеть. Я так чертовски хотел ее. Но мне было не дозволено. 
— Артур, шестнадцать лет.
Ветер на моем лице и соль на моем языке всегда давали мне свободу.
Езда в одиночку или с другими; день, ночь, лето, зима — это не имело значения, пока передо мной был отрезок дороги и никаких обязательств. Это был единственный способ найти хоть какое-то подобие покоя.
Но не сегодня.
Только не эту гребаную поездку.
Моя рука обхватила акселератор, подавая все больше и больше газа в рычащий двигатель. Я уже превысил ограничение скорости, но мне было все равно.
Если бы я мог привязать крылья к своему байку и полететь к «Кинжалу с розой», я бы это сделал.
«Давай. Быстрее».
Я вырос на мотоцикле, и сегодня я впервые не обрел эту свободу — этот покой. Утрата Клео съела мою душу. Боль из-за того, что она снова потерпела поражение, грозила разрушить меня.