Греши и страдай (ЛП)

Острый клинок пронзил мне бок.
Я закричал, уронив пистолет, и мои мысли охватила вспышка агонии.
Я пошатнулся.
Мгновенно мой бок залился липкой влагой. Я вздрогнул от мучительной боли. Что за черт.
Затем мой взгляд остановился на нем.
Тонкие губы, жирная кожа, безудержная жадность и дьявольские амбиции.
Единственный человек, смерти которого я хотел больше всего на свете.
Мой отец.
Он ухмыльнулся, в его зеленых глазах появилась тьма.
— Подумать только... ты на самом деле кого-то убил. После многих лет разочарований я, наконец, проникся к тебе симпатией, — он подошел ближе, подняв оружие.
— Хочешь что-нибудь сказать напоследок, сынок? Потому что я на хрен тебя зарежу.
Глава тридцать первая
Клео
Сегодня я нашла умирающую птицу.
Соседи по гнезду выгнали его из дома, оставив умирать у подножия дерева. Я хотела разнести гнездо и посмотреть, как это понравится другим птенцам — когда над ними издеваются и оставляют умирать в одиночестве. Вместо этого я подхватила птицу и отнесла его домой.
Помочь оказалось легко. Так приятно спасти другого, нуждающегося в спасении. Если бы я могла изменить жизнь птенца, возможно, я смогла бы изменить и жизнь Артура. В конце концов, он годами боролся за то, чтобы покинуть гнездо. 
— Клео, запись из дневника, двенадцать лет
Я была пленницей.
В течение шести долгих часов я была забаррикадирована в доме Артура Свичбледойм — службой безопасности «Чистой порочности», оставленного меня охранять.
Только он меня не защищал. А заключил в тюрьму. И я ничего не могла с этим поделать.
Но потом… я это почувствовала.
Удар... рассечение.
Связь, установившаяся между мной и Артуром на протяжении полной любви жизни внезапно... разорвалась.
Мой желудок сжался.
Мое сердце разбилось.
И я перестала быть спокойной.
Не знаю как, но я поняла…
...что-то пошло не так.
Глава тридцать вторая
Килл
Боль была многослойной.
Я был окутан слоем боли в течение нескольких недель — с тех пор, как Рубикс показал мне, как можно творчески использовать бейсбольную биту.
Но сегодня вечером я потерялся в боли.
Сегодня вечером он избил меня так чертовски сильно, что я поклялся сделать все, что угодно, лишь бы это прекратилось. Он засмеялся. Именно тогда он сказал, что мне нужно сделать, чтобы боль утихла.
Убить семью Прайсов.
— Килл, семнадцать лет
— Привет папа. — я стиснул зубы, держась за кровоточащий бок.
— Я надеялся, что найду тебя.
Скотт «Рубикс» Киллиан ухмыльнулся.
— Что… чтобы, что… чтобы ты показал мне, что не изменился? Что ты все такой же слабак?
Его длинные волосы были припорошены серебром, взлохмачены и растрёпаны. Козлиная бородка запачкана кровью и грязью.
— Или, чтобы узнать, что я приготовил для Клео, когда убью тебя?
Я напрягся.
— Ни то, ни другое.
Он склонил голову.
— Полагаю, я должен гордиться тем, что вы нашли меня — что вы застали нас врасплох. Бля, я даже горжусь, что ты справился один с Сикомором. Но опять же, почему я должен гордиться сыном, который всегда был разочарованием? — усмехнулся он.
— Все это могло быть чистой удачей.
Этот голос.
Он полз по моим венам, словно демон.
— Не везение. Годы подготовки.
Боль в боку исчезла под приливом адреналина. Я ненадолго посмотрел вниз, стиснув зубы от темной крови, залившей мою футболку.
— Ты всегда был тупицей, Артур. Удивлен, что у тебя в руках нет учебника по математике или того потрепанного ластика, который ты всегда носил с собой, — он сделал шаг ближе.
 
— Только ими ты и был способен пользоваться.
Взглянув на отца, я забыл о ране и повалил его на землю. Боль усилилась, на лбу выступил пот.
— Ты мало что знаешь.
У меня не было оружия. Я уронил его, когда лезвие моего отца вошло в мою плоть, и он швырнул его через всю комнату.
«Твой нож!»
Я взметнул руки к поясу, отцепил ужасный охотничий клинок и взмахнул им.
В каком-то смысле я был рад. Пистолет —это было бы слишком быстро. Пули бы этому засранцу не хватило.
Я не затягивал смерть брата. Но мой отец? Я получил бы огромное удовольствие от его мучений.
— О, я знаю больше, чем ты думаешь. — Рубикс взглянул на красную реку, текущую по моему боку.
— Я сделаю еще много таких, прежде чем мы закончим.
Сжав кулаки, я двинулся вперед.
— Увидим.
Он распахнул глаза, как будто воспоминание о его запуганном послушном сыне не вязалось с этим взбешенным Презом, который отбыл срок за свои грехи. Отец отступил назад, двигаясь к центру комнаты.
Труп Жука наполнил пространство бурлящим возмездием. Сегодня вечером я убью своего отца не только ради себя, но и за Мо и Жука.
«Теперь я тебя поймал. Я не позволю тебе прожить ни одной долбанной минуты».
Рубикс провел рукой по волосам, убирая с глаз сальные пряди.
— Ты действительно собираешься меня одолеть?
Молодая девушка в рваной ночной рубашке и синяках по всей ее белой коже села в постели. Комната была такой же грязной, как и все остальное здание. По полу разбросаны журналы, на прикроватной тумбочке валялись салфетки, а простыни выглядели так, как будто только таракан счел бы их гигиеничными.
— Я сражусь с тобой и выиграю.
Рубикс засмеялся.
— Как бы, блять, не так. Ты ведь помнишь прошлое, не так ли, парень? Ты помнишь, как я каждый раз надирал тебе задницу?
Девушка захныкала, его глаза сверкнули.
Я дернул головой в сторону выхода.
— Уходи.
Мне не нужны были ни зрители, ни заложники. Если мой отец проиграет, он без колебаний воспользуется ею в качестве защиты. И я без колебаний ее убью, если он это сделает.
Она вскочила с кровати, переводя глаза то на Рубикса, то на меня.
Рубикс усмехнулся.
— Возвращайся в постель, детка.
— Делай, как я сказал, и уходи — прорычал я.
Как бы она ни была верна Рубиксу, девчонка быстро испарилась. Схватив отвратительный халат, она бросилась к двери.
Рубикс впился в меня взглядом.
— Не хочешь киску, Артур? Ты всегда был ...
— Это ты избил эту девушку или просто неаккуратно воспользовался моментом? — прервал его я, сделав еще один шаг.
На этот раз он не отступил, его босые ноги приросли к полу. Он знал так же хорошо, как и я, что убежать не получится — ни ему, ни мне.
Он выглядел старше, злее. Его тело было жилистым, но поплывшим в талии. Одетый в джинсы с низкой посадкой и без рубашки, он обнажил свою татуировку «Кинжал и роза», которая украшала его грудную клетку, сливаясь с другими на груди и руках.
Время его не пощадило — он уже сгорбился и заболел артритом. Татуировки у него были уродливого выцветшего зеленого цвета, а лицо испещрено морщинами.
Он не выглядел достойным оппонентом, но я был достаточно уязвим, чтобы не купиться на маску слабака. Он был чертовски жесток. Он заслуживал смерти.
Мы кружили друг вокруг друга, стараясь не наносить ударов. Нож, которым он меня ударил, остался в его кулаке, с крошечными капельками крови. Моей крови.
Он ухмыльнулся, не в силах спрятаться за маской, которую носил всю свою жизнь. Вот он момент истины: злой ублюдок, которому плевать на других.
Я сделаю миру одолжение, удавив его.
— Что сказать, ей это не понравилось? Почти как твоей интрижке на стороне, да? — снова засмеялся Рубикс.
— Лютик наслаждалась временем, проведенным с нами. Разве она тебе не сказала?