Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ)

— В последнем письме Геральт писал, что собирается приехать к весне…
Отчётливо и ярко в голове вспыхнула мысль, как следует действовать дальше. Сон это или нет, я должна была воспользоваться шансом:
— Позвольте мне остаться до весны! — воскликнула я. — Я пригожусь… научусь!
— Я против, — вскинулся Ламберт, — у нас своих проблем хватает. Соберём в дорогу, так уж и быть. Дадим нормальную одежду вместо этого тряпья, и пусть уматывает.
— Ламберт, — тихо сказал Эскель, — выставить на улицу девушку, никогда не видевшую вблизи оружия и не жившую в нашем мире, равнозначно убийству.
— Наличие сисек, Эскель, не делает человека особенным. Каждый чёртов раз, когда вы притаскивали сюда свои «предназначения», это оборачивалось для всех, подчеркну, для всех нас, большими проблемами. Вспомни, что стало с Дейдрой!
— Довольно! — глаза Эскеля опасно вспыхнули, но он тотчас взял себя в руки. — Не путай тёплое с мягким. Мы не обсуждаем сейчас вопросы Предназначения, мы думаем, что делать с человеком, волею судьбы попавшему к нам. И неважно из другого мира или нет.
Весемир кашлянул.
— Волею судьбы… Да, — тихо повторил он. — Мы можем пожалеть о том, что не сделали того, что должны.
— Лучше бы ты жалел о том, что делал много лет то, что должен! — зло бросил Ламберт.
— Я думаю, надо посовещаться, — спокойно прервал перепалку Эскель, — между нами, ведьмаками.
— Ну хорошо, пойдёмте, — Весемир аккуратно повесил кочергу и направился в сторону другого конца зала.
Ламберт, делая вид, что меня не существует, двинулся за ним. Эскель, проходя мимо, подмигнул. На душе потеплело, надежда есть. Поверят мне или нет, главное, чтобы не пришибли сразу или не вышвырнули на мороз, а там разберёмся. Не то чтобы мне улыбалось жить на птичьих правах в берлоге ведьмаков, с другой стороны — вот оно, приключение, не о том ли я мечтала всю жизнь? Правда, из глубин домашнего кресла, а то ещё и с бокалом вина в руке, эскапистские мечты выглядели как-то порадужнее.
Подбросив полено в камин, я залезла на лавку с ногами и замоталась в плед. С той стороны, куда ушли ведьмаки, не доносилось ни звука. Огонь весело взялся за деревяшку, и, глядя на языки пламени, я думала о том, как сильно мне не хватает близких рядом. Вместе мы что-нибудь бы да придумали.
Наконец, послышались шаги, ведьмаки вернулись к столу. Ламберт мрачно кривился, я воспряла духом.
— Мы обсудили, — Весемир пристально посмотрел на меня, — ты можешь остаться до весны, до приезда Геральта. Но у нас маленькое хозяйство, мы всё делаем сами, так что тебе придется взять на себя кое-какие обязанности.
— Согласна, спасибо! — я соскочила с лавки, ступни обожгло холодом. — Только скажите, что делать!
— Экая, успеешь ещё. Я бы для начала поел, мы ещё не ужинали.
— Посмотрю, что есть, — Эскель направился в комнату по ту сторону камина. Все потянулись за ним. Я думала помочь чем-нибудь, но ведьмак кивнул на мои босые ноги. — Сиди, первый ужин в счёт заведения.
Весемир взялся накрывать на стол. Ламберт исподлобья глянул на меня.
— Только предупреждаю, без фокусов. И ещё, даже не думай трогать мои вещи.
— Ты их подпиши, вышей монограммы, и не буду.
— Я предупредил по-хорошему.
Весемир и Эскель вернулись, нагруженные посудой, куском мяса на блюде, краюхой хлеба и пузатым глиняным горшком. Ламберт благосклонно осмотрел еду, вылез из-за стола и достал из шкафа в углу початую бутылку с мутно-белой жидкостью.
— Махакамский сегодня в самый раз. Мне надо забыться.
— Хорошая идея, — поддакнул Эскель, — а раз уж в нашем медвежьем углу появилась дама, ещё кое-что не помешает.
Он захлопал дверцами того же шкафа и вернулся с пыльной тёмной бутылкой.
— Люблю чародеек, после них всегда остаются обширные запасы. Надеюсь, это всё ещё эрвелюс, а не уксус.
Ведьмаки разлили в металлические кубки махакамский спирт себе, а мне тёмно-вишнёвого вина.
— Ну, будем, — Весемир сделал внушающий уважение глоток.
— Будем, — все последовали его примеру.
Вино обожгло пищевод и горячей волной плеснуло в желудок. Надо бы поесть, в первый раз за всё это время я ощутила, как сильно голодна. У жёсткого мяса был резкий привкус. «Наверное, потому что дичь», — подумала я, но спросить не решилась. В горшке оказалась капуста — жидкая, сладкая и кислая одновременно. Грубый серый подсохший хлеб был лучше всего.
 
Махакамский спирт разговорил ведьмаков. Они расслабились и принялись обсуждать хозяйственные дела. Ламберт объявил, что пойдёт на охоту. Весемир прикидывал на сколько хватит запасов и не пора ли съездить в ближайшую деревню.
— Я бы ещё поднакопил сырья на продажу, — не соглашался Эскель, — нет смысла тащиться с пустыми седельными сумками.
— У озера появились следы утопцев, они опять стягиваются на зимовку, — Ламберт воткнул вилку в мясо и точным движением ножа отсёк кусок. — Вот и будут нам ингредиенты на продажу.
— И стена ещё, стена, вы мне всё обещаете помочь с весны, лето прошло, зима на носу. И где стена? — Весемир обвел ведьмаков грозным взглядом.
— Да на месте она, только в виде камней, — отмахнулся Ламберт, — отдельных, правда. Всего-то, собрать их в кучу.
— Они уже два года лежат в куче!
— Ещё полежат, успеем, — Ламберт налёг на спирт.
Весемир недовольно покачал головой. Повернулся ко мне.
— Сегодня переночуй в комнате Геральта, там, где мы тебя нашли. А завтра решим, куда тебя поселить.
— Спасибо, Весемир. Я… пожалуй, пойду тогда. Спасибо за еду и вино, всё было ужасно кстати.
Я нерешительно наклонилась к Эскелю. Из всех ведьмаков, как мне показалось, он меньше других запарился моим появлением и отнесся к этому происшествию с любопытством и умеренным интересом. Может быть потому, что жизнь в Каэр Морхене не баловала событиями, а может и потому, что Эскель был ровесником и близким другом Геральта и знал от него о том, что для их мира всякие странности — это вполне нормально.
Была ещё одна причина обратиться к нему — последняя проверка на реальность, финальный приговор. Туалетный тест. В отличие от нажимания на глаз, это было лично моим персональным изобретением проверки реальности на прочность. Ни в одном из снов, как бы сильно ни хотелось в туалет и какие бы туалеты ни снились, а снились разные — и гигантские общественные во дворцах и в старинных подвалах, полузатопленные галереи и грязные дощатые бараки с рядами дырок, полные людей и пустые, но во снах никогда не получалось использовать их по назначению.
— Не мог бы ты показать, где у вас туалет и как он тут работает?
Выходя из столовой вместе с Эскелем, я услышала голоса Ламберта и Весемира.
— Она не слишком-то разговорчива.
— С каких это пор ты полюбил разговорчивых женщин, Ламберт?
По дороге я пыталась объяснить ведьмаку, как устроен унитаз у нас, но он только смеялся:
— Ты точно нездешняя, этого просто не может быть. Даже у магов я таких штук не видал.
Туалетом оказался крохотный альков, куда мы поднялись по башенной винтовой лестнице. Комнатушка нависала над пропастью, в дырку в сидушке задувал ветер. Эскель оставил мне свечу:
— Дальше сама доберёшься — просто иди наверх. Первая дверь в комнату Весемира, а этажом выше Геральта.
Он развернулся и, совершенно спокойно ориентируясь в полной темноте, направился вниз, насвистывая.
Я поднялась в комнату. Туалетный тест был пройден. Сказать, что я была удивлена, было бы недостаточным. Я была раздавлена, ошеломлена, и вместе с тем неожиданно возбуждена открывшимися перспективами. Физика, здравый смысл, весь мой человеческий опыт восставали от идеи, что я действительно переместилась в другой мир. Однако субъективная реальность, данная мне в ощущениях, утверждала обратное. Верить себе или верить опыту — нехитрый вопрос, я выбрала первое просто потому, что не хотела сойти с ума в этом мире, хоть бы это и произошло в том. Даже если я лежала в коме и ходила под себя где-то там, в том мире, что ж — мои галлюцинации настолько хороши, что я выбрала поверить им. Я попала в другой мир, и это… это… захватывало дух. В груди бухнул азарт, и проснулся интерес исследователя. Я осмотрелась по сторонам.