Ты мое безумие (СИ)

—Почему не сказала? — От его низкого тембра всё трепещет. Вот же дура!
Подбираю плавающую под ногами выдержку и хмурюсь.
—Потому что не вижу смысла. Я всё решила.
Паша напрягается, а крылья носа подрагивают. Он злой. Однозначно. А во мне просыпается маниакальное злорадство и радость, что Бушманов способен на эмоции. Пусть не те, которые бы хотелось, но плевать. Это лучше, чем ничего.
—Млять, Полина, ты серьезно? — Он трёт ладонью заросшую щёку и устало вздыхает. — Это не только твой ребёнок и я тоже имел право знать. От тебя, а не со стороны.
—Что ты от меня хочешь? Что вообще ты хочешь от этой встречи? Отговорить меня, предложить что-то? — На этой фразе я замолкаю буквально впиваясь в Бушманова немигающим взглядом. Я понимаю, что ждать громких слов и всей этой романтической фигни от него глупо. Головой понимаю, а сердце сжимается в маленький комочек и теплет малюсенькую, но всё же надежду. Пальцами перебираю ткать рубашки, пряча взгляд за разлядыванием постеров на стене с малышами и радостью материнства. Становится тошно. Мне не испытать этого чувства, потому что мужчина которого я полюбила, не любит меня. А в одиночку я не готова. Хотела бы, да не могу. Не справлюсь, ведь я оказывается такая слабая и уязвимая. А моих страхов, пожирающих изнутри хватит на долгие годы вперёд.
—Давай уйдём отсюда и поговорим в нормальной обстановке.
В замешательстве возвращаю внимание к Паше, когда чувствую мягкое прикосновение его пальцев к моим. Вздрагиваю и делаю шаг назад. Не хочу чтобы он меня трогал. Для него пустяк, а я в бездну падаю.
—Хорошо — Без лишней мути соглашаюсь и первая уношусь прочь.
Мне жизненно необходим свежий воздух. Там всё давит. Обстановка, запах, счастливые лица беременных женщин. Они бесят. Все до единого, потому что им хорошо, а мне сдохнуть хочется.
Бушманов не заставляет долго ждать выбегая следом. Неспешна переходим дорогу и заходим в кофейню. Здесь тихо и музыка приятная, а ещё запах корицы, от которого в животе начинает просыпаться бунт.
Хочу есть!
Главное, не блювануть — проносится осторожная мысль. Меня больше не колбасит от запаха кофе, как это случилось пару дней назад, но пить его я не решаюсь. Теперь в моём арсенале барбарисовый чай. Непривычно конечно, зато не мутит и изжоги нет.
—Что будешь? — Вежливо интересуется Он листая меню. Мы сели в самом конце зала, у окна. Здесь никого. Это радует.
Беру в руки коричневую папку и открыв, принимаюсь изучать. Одни десерты и холестериновая выпечка. От жирного может статься плохо, поэтому делаю свой выбор в пользу чизкейка.
—Я буду чизкейк — озвучиваю свою мысль подошедшей официантке. — И чайник барбарисового чая.
Паша заказывает молочный улун.
Как только девушка уходит, напряжение нарастает с новой силой. Мы сидим друг напротив друга. Бушманов в легкой задумчивости смотрит куда-то в пустоту, я изучаю подверженный бомбежке свой маникюр. Разговор не завязывается, ведь никто из нас не решается начать. Я по понятным причинам вообще мечтаю материализоваться куда-нибудь подальше, желательно на северный полюс. Паша в себя ушёл. О чем он думает? Вот бы покопаться в его голове.
Спустя минут десять нам приносят заказ. Я как голодная волчица набрасываюсь на десерт. Барханов пьёт чай и общение снова не клеится. Это немного напрягает. Зачем Он вообще меня позвал. Чтобы помолчать? Или издевается? Я сегодня слегка не в ладах и выдержка скоро покинет моё состояние и я взорвусь. Возможно, обматерю Пашу или просто распсихуюсь. Мне нужно выплеснуть эмоции, а он идеальный кандидат, тем более косяков в нем предостаточно. Одного того, что он засунул в меня ребёнка уже хватит на нелестную порцию эпитетов.
—Вкусно? — Спустя хрен знает сколько времени я вновь слышу его голос. Вскидываю брови мысленно посылая в жопу, продолжая доедать десерт.
—Зачем игнорируешь?
Прикончив чизкейк, беру в руки кружку с горячим напитком и удобнее устраиваюсь в мягкой обивке дивана.
—Ты позвал меня, чтобы обсудить кулинарные шедевры этого заведения?
 
—Просто пытаюсь поддержать разговор — беспечно отвечает, складывая руки в подобие домика.
У него обалденные, длинные пальцы. Пальцы на моих ногах поджимаются от воспоминаний как именно они умеют дарить ласку. Боже, о чем я думаю…
—Не надо со мной ничего поддерживать и разговаривать на нейтральные темы тоже! — Хорохорюсь, но только оттого, что хочу скинуть с себя всю спесь зачарованности. Пашины губы изгибаются в легкой улыбке. Ему идёт. Лицо становится таким милым и сам он не кажется куриной задницей. Даже улыбнуться хочется в ответ, но я броня. Кусаю изнутри щеки, думаю о том, что мы никто друг другу и все что связывает — общий ребёнок, которого скоро не будет.
Помогает. Меня отпускает и дарить лучи радости больше нет никакого желания.
—Как у тебя дела? — Продолжает выводить из себя своей вежливостью. Я уже прямо таки закипаю.
Почему нельзя сразу выложить все карты на стол? Думает, проведя с ним время я передумаю. Нет, я не передумаю, потому что стоящего ничего из него всё равно не извлеку. Этот мужчина не скажет мне те самые слова, о которых мечтает каждая влюбленная женщина. Не скажет о нужности и важности, потому что, повторюсь, мы никто друг другу. Точка.
—Лучше всех — отвечаю не очень вежливо, но плевать. Я устала и хочу домой. А мне между прочем ещё в клинику возвращаться… — Может вернёмся к той части разговора, когда ты объясняешь цель своего появления?
—У меня тоже всё хорошо, спасибо, что спросила.
Да он что издевается? Из ушей и носа валится невидимый пар. Я пыхчу и мысленно раз двадцать посылаю его в излюбленное место. Смотрю на Пашу — сама невозмутимость. Козёл!
—Бушманов — цежу сквозь зубы и взяв салфетку принимаясь комкать. Это так, для подстраховки, чтобы ненароком не перекинутся через стол и не расцарапать его красиво лицо. Да, оно идеальное — этим и бесит. — Если ты не начнёшь говорить внятно и по делу, я встану и уйду. Серьезно. Мне твои выкрутасы не упёрлись.
Я как бы беременна. От тебя! Скажи же хоть что-нибудь, придурок ты неотёсанный! — Посылаю мысленно потоки негативной энергии, в надежде. что меня услышат.
—Я не могу быть серьезным, пока ты похожа на хомяка — иронично выгибает брови.
В эту секунду мои щёки раздуваются с ещё большим эффектом и теперь я напоминаю ты олстого хомяка желающего убивать… Медленно выдыхаю, воспоминая когда-то уроки медитации. Успокаиваюсь. Нет, мне нихрена не спокойно, но Паша видит картинку уравновешенного человека. Я умею играть лицом, хотя внутри меня бушует Армагеддон и сердце бьёт по рёбрам. Иногда это полезный навык.
—Доволен? — отвечаю без единой эмоции — Может уже начнёшь?
Я не знаю что за игрища Бушманов здесь устраивает, но они мне не нравятся. Я беременная, несчастная женщина и мне хочется на ручки, а не вот это всё!
—Был бы доволен, ты бы здесь не сидела — В тон мне отвечает Паша и я теряюсь, потому что не понимаю его мысль. Хочу спросить, но прикусываю язык, как бы веля себе заткнутся. Мне неинтересно! Я пришла сюда с конкретной целью и скоро планирую покинуть это место.
—Зачем приехал? — Решаю не тянуть кота за причинные места, раз сам он не телится раскрывать козыри.
—Поговорить.
Опять двадцать пять! Десятый раз по кругу колесим, возвращаясь на первоначальное место.
—Я это уже слышала. Дальше.
Паша вздыхает, трёт ладонью лицо, берет в руку кружку с чаем и не сделав не единого глотка отправляет обратно на стол. Нервничает он что ли? Если честно я тоже. Меня пробирает с головы до пяток. По позвонку проносится холодок, а в голове пульсирует так, что кажется вот- вот разорвёт черепную коробку.
—Сейчас я задам тебе один вопрос и прошу получить на него максимально правдивый ответ.
Звучит удручающе, даже не по себе стало.
—Окей — не совсем уверенно говорю, чувствуя подкрадывающуюся панику.
Успокойся, Барсукова, это всего лишь разговор. Я никому ничего не должна и скоро это всё закончится!