Запутанное озлобленное сердце (ЛП)

Мне захотелось поцеловать ее. Чтобы вкус Линкольна Гейнса стал далеким гребаным воспоминанием, и мне было все равно, что это говорит обо мне.
Джейн крикнула, что дверь открыта. Я вошел в квартиру, захлопнув за собой дверь, и резко остановился.
Джейн стояла посреди своей гостиной, и вид у нее был измученный. Будто ее пытали.
Кислота обожгла мои внутренности.
— Прости, — выпалил я прежде, чем она успела заговорить, — мне не следовало просить тебя.
— Потому что это заставило тебя ревновать?
— Да, я ревновал. — Я сам себе чертовски удивился, признавшись в этом. — Но это не причина. Я ставлю тебя в положение, за которое сам бы прибил себя.
— Ты ненавидишь меня. Почему тебя волнует, что все это происходит со мной? Разве это не часть твоего грандиозного плана, Джейми? Я ведь для тебя просто шлюха Ашера Стедмана. Я трахалась за твоей спиной, когда ты был в тюрьме, верно? Это то, в чем ты убедил себя. Я сука, предательница, которую ты выбросил, потому что перестал верить в…
Я не мог этого слушать.
— Джейн…
Она шагнула ко мне, лицо ее исказилось яростью и болью.
— Кого волнует, кому я должна солгать, или какими личными моральными принципами я должна поступиться, или с кем должна трахнуться, чтобы ты мог отомстить, верно? Я должна воспринимать это как позитив, не так ли? Гребаный Гейнс расширит мой опыт, позволь мне догнать твой.
Я схватил ее за локоть, заставляя посмотреть на меня.
— Прекрати.
— О, тебя это беспокоит, Джейми? Думая обо мне и Линкольне. Или тебе это нравится? Приятен ли укол ревности? Осознание того, что ты толкнул меня прямо туда, где, по твоему мнению, мое место? Я просто подлая тварь, верно? Мне больше не нужно, чтобы ты заботился обо мне. Мне не нужно, чтобы ты, Ашер или Лорна хотели меня, любили меня. Мне не нужно прятаться за именем, которое дали мне мои приемные родители, потому что я скорблю о той жизни, которая должна была быть моей. Я должна перестать жить в мире фантазий. — Джейн вздохнула. — Я просто неизвестная. Я ничто. Я непривлекательна. Я эмоциональная боксерская груша. Используй меня для того, что себя завести, а потом просто плюнь на то, что осталось. — Она истерически рассмеялась.
Страх пронзил меня насквозь.
— Джейн, прекрати это.
— Я ненавижу тебя. — Ее смех перешел в рыдания.
— Нет, это не так. — Я притянул ее к себе.
Затем она шокировала меня до усрачки, вырвавшись и закричав: «Я ненавижу ТЕБЯ!» с такой тоской, что это чуть не поставило меня на колени.
Слезы жгли мне глаза. Джейн стояла, тяжело дыша, и смотрела на меня с отвращением.
— Джейн…
— Убирайся! Я ненавижу тебя, убирайся! — кричала она снова и снова.
Черт! Я притянул ее к себе, заключив Джейн в крепкие объятия, прижался губами к ее уху и молил остановиться. Это была не она. Это была не моя Джейн.
Я был в ужасе от того, что сломал ее.
Я принялся покрывать поцелуями заплаканное лицо Джейн и чувствовал, как ее ногти впиваются мне в спину. Она прижималась ко мне, и я понял, что никогда не причиню ей вреда.
Я не мог.
Не так, как планировал.
Я даже не мог видеть, как ей больно, без того, чтобы это не разорвало меня на части. Потому что несмотря на то, что она бросила меня, когда я нуждался в ней, я все равно любил ее.
Я всегда буду любить Джейн. Это была такая любовь, которая никогда не угаснет.
Я простил ее.
Если выбор стоял между тем, чтобы не прощать ее, и тем, чтобы быть без нее, тогда я простил.
Я бы простил Джейн все, что угодно.
***
Джейн
Я в шоке дрожала в объятиях Джейми. Понятия не имела, что все выльется в такую истерику.
Это чувство росло весь день. На самом деле, несколько дней. Встреча с Еленой напомнила о том, как сильно мне было больно за Джейми, когда он попал в тюрьму. Боль, которую я испытывала, навещая его за решеткой. Это был первый раз, когда я поняла, что любить кого-то — значит, страдать за него больше, чем за себя. Я все еще чувствовала любовь к нему. И он отправил меня на свидание с другим.
 
Не просто с каким-то парнем.
Полицейским, который сотрудничал с опасным полицейским-врагом.
Я понимала, что вызвалась добровольно, но пока сидела напротив Линкольна Гейнса, тот запал негодования, что вспыхнул ранее, сгорел дотла. Как Джейми мог поставить меня в такое положение? В какой реальности было нормальным, что он не только позволил мне это сделать, но и вручил ключи от своего «Порше» на свидание и напомнил относиться к сегодняшнему вечеру как к настоящему свиданию и не выспрашивать особо про Райана.
Я обижалась на Джейми. Меня возмущали мои чувства к нему и отсутствие у него чувств ко мне.
Я была возмущена тем, что со мной обращались как с плохим парнем, хотя именно он порвал со мной. Даже если он неправильно понял ситуацию с Ашером, теперь он знал правду и все же продолжал использовать меня.
У нас был секс, и он притворился, что ничего не было.
Потом появилась я. Женщина, которая сменила свое законное имя на то, которое дали ей приемные родители, цепляясь за то, от чего мне следовало отказаться давным-давно. Однажды у меня это было. Когда мы с Джейми полюбили друг друга, я, наконец, перестала мечтать о жизни в роли Марго Хиггинс.
Но потом он оттолкнул меня. И я вернулась к исходной точке.
А когда он вернулся, разве я просто не цеплялась за него так же, как и за девушку, которой не существовало?
В течение нескольких дней я убеждала себя, что со мной все в порядке. Что я переживу возвращение Джейми в мою жизнь. Что я переживу ложь Ашера. Я бы выжила.
Но можно сколько угодно говорить себе, что с тобой все в порядке, и не быть в порядке. Я была чертовым лебедем на воде, спокойным на поверхности и отчаянно барахтающимся под водой.
Эти чувства вырвались из меня, когда я меньше всего этого ожидала.
— Прости. — Голос Джейми был хриплым от волнения. — Мне жаль, Доу.
Я напряглась от этого старого ласкового обращения. Почувствовав, как я застыла, Джейми только крепче сжал меня в объятиях.
— Мне жаль. Мне так чертовски жаль.
— Ты не это имеешь в виду, — прошептала я.
— Ты напугала меня. — Он поцеловал дорожку от слезинки на моей щеке и проследил за ней до уголка рта. Обхватив мое лицо ладонями, он переключился на другую щеку, его щетина покалывала меня от этого движения. Затем он поцеловал каждый кусочек кожи, которого коснулась слеза. Я боялась пошевелиться. Боялась разрушить чары его нежности.
И я была измотана этим срывом и не понимала, что происходит.
Когда его губы коснулись моих, у меня перехватило дыхание, и я откинула голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. То, что я там увидела, заставило мое сердце остановиться.
Джейми, мой Джейми, пристально смотрел на меня сверху вниз. Как он делал раньше. Как будто любил меня. Это задело мою слабость.
— Не надо, — хрипло потребовала я, — не смотри на меня так, когда ты это не всерьез.
— Я действительно это имею в виду. — Он наклонился, чтобы снова коснуться моих губ своими, и застонал, уткнувшись головой в изгиб моей шеи. Прикосновение его небритых щек к моей коже заставило меня вздрогнуть. Его руки скользнули по моей спине, и он прижал меня к себе. — Мне нужно, чтобы ты простила меня.
Шок. Я не могла пошевелиться. Я не могла поднять руки, чтобы обнять его в ответ. Что происходит?
Джейми вздохнул, прижавшись ко мне, а затем поднял голову. Но не отпустил меня. Его руки властно лежали на моих бедрах.
— Я люблю тебя. Я никогда не переставал любить тебя.
Мое сердце остановилось.
— Ты не обращаешься с тем, кого любишь, так, как обращался со мной.
Раскаяние омрачило его лицо.
— Я знаю. Хотел бы я знать, как вернуть все обратно.
— Ты оттолкнул меня, когда был в тюрьме. Ты ведь знаешь это, не так ли? Это началось еще тогда. Я говорила, что люблю тебя, а ты перестал отвечать мне тем же. Я считала, сколько раз. — Новые слезы наполнили мои глаза. Я смотрела на него, думая обо всех годах, которые мы потеряли, и не потому, что он был в тюрьме. — Двенадцать раз. Двенадцать недель я приходила к тебе и говорила, что люблю, а ты так и не ответил мне тем же. Тогда все и началось. Ты ненавидел меня тогда, не так ли? Ты обвинял меня в том, что я рассказала тебе о дневниках.