Эксперимент Не Удался (СИ)

Руки Богдана спрятаны в задние карманы джинс, подбородок заносчиво вскинут. Ядовитая ухмылка кривит красивые губы.
— Добилась своего. Я здесь, приполз.
Осматривает его, на улице довольно прохладно, ветер, а он в одной футболке, что обтягивает рельефный торс. Опомнившись, Алекса складывает руки на груди. Медлит, прочищает горло. Его меньше всего ожидала увидеть.
— И зачем пришёл? Откуда знаешь, что я дома?
— Именно пришёл, — усмешка. — Не знал, просто вот я, — разводит руками.
Застал в расплох, это ничего не сказать. Он, и что? Упасть на колени и рыдать как счастлива.
— Куда ночью собралась? — смотрит на брелок зажатый в ладони.
— Никуда, просто, — сама себе удивляется, негативом не плещет.
Слова тяжело даются, мысли путаются, внутри мондраж.
Богдан протягивает ей ладонь и говорит:
— Бежим со мной. Ото всех. Плевать на всё.
Тяжело сглотнула, в груди сдавило не продохнуть. Буквально оторопела. Когда-то она с таким же придыханием звала его с собой и он пошёл, бежал с ней в лес, от проделок. От всех подальше. Парень понимает по глазам, Алекса помнит так же, как и он.
— Плевать, не вспоминай, не думай. Просто бежим со мной.
Не раздумывая вкладывает свою ладонь в его, прикосновение мгновенно пробирает, будто разряд прошёл через всё тело, дыхание перехватило, а он настойчиво тянет за собой. Дверь захлопнулась, стремительно к лифту, и речи не может быть о ступеньках в её то туфлях. Спускаются в напряжённом молчании, за руки. Сердце каждого несётся словно бешеное. Ощущение будто драгоценные секунды уходят и их вот-вот догонят. На улице Алекса застыла, осматривает двор. Богдан понимает в чём дело, девчонка ищет альфу.
— Я пешком.
Удивлённо взглянула на него. Ветер растрепал волосы, пустил холодные мурашки по телу. Лёгкое платье хоть и с рукавом не согреет. Тянет парня к Ауди. Успевает только снять с охранки, как он перехватывает брелок.
— Дай сюда, терпеть не могу, когда девчонки за рулём, — открывает ей пассажирскую дверь.
Садится, перепуганно понимает, сейчас машина за ней приедет. А Богдан уже рядом, запускает двигатель, и громко ухмыльнувшись стартует с места.
— Ты пьяный, — наконец дошло до неё. — Богдан!
В таком состоянии видела только однажды, на отдыхе в честь дня рождения Нестерова.
— Страшно? — смеётся. — Да, пьяный я дурной. Боялся встретить тебя напившись, и сам пришёл к своей погибели, — искренне веселится над ситуацией.
— Дурак совсем, что ты несё… — обрывается на полуслове, стоит только большой, тёплой на удивление ладони, сжать её пальцы.
Температура на улице очень быстро опускается, ветер словно с самого северного полюса, а он тёплый. Внутри переворот и маленькая война. Здравый смысл проигрывает ощущениям, а он всего-то держит за руку. Перед глазами бурная встреча в клубе, что привела к пылким действиям в альфе. Алекса опускает голову. А он управляет её машиной в своей мужской манере.
— Ты снова добилась своего.
— Ничего я не добивалась, — еле слышно.
Хохотнул, окинул насмешливым взглядом, задержался на оголённых платьем ногах. Не поверил. Тело девчонки колотит в ознобе. Думать может только о том, что он рядом и она пошла с ним.
— Куда бежим? — спрашивает осторожно Алекса, осознала, что натворила.
— Да без разницы, только бы с тобой.
Измученное сердце девчонки вздрагивает. Пытается хоть что-то найти внутри: обиды, плохие слова, хоть каплю негатива. Но всё будто испарилось мгновенно, только он коснулся раз.
— Молчишь, — сарказм режет слух, как и его тёплый голос натянутые нервы.
— Мне нечего сказать.
— Конечно нечего, добилась своего и радуешься. Снова приполз, снова умоляет, признаётся…
— Чего добилась?! Ничего я не добивалась! — взорвалась, знобит и от холода и от переживаний.
Тянет к губам пальцы, нежно касается, сам смотрит только на дорогу.
— Не кричи, пожалуйста.
Она выдёргивает руку и закрывает другой сложив на груди.
Какое-то время молчат, она уже боится того, что будет. Богдан же просто наслаждается её обществом. Желанным тет-а-тет.
 
— Хорошая машинка, — нарушает тишину первым.
— Нравится, так давай поменяемся, — не растерялась Алекса.
— Не-е-е, — усмешка кривит губы.
Промолчала Алекса и отвернулась, он снова взял за руку. Девчонка совсем не против, только волнует очень уж сильно такой простой порыв. А его еле ощутимые поглаживания ладошки, пробирают внутренней дрожью, вытаскивают тайные желания наружу.
С тревогой наблюдает как выезжают за город. Дорога тёмная, совершенно без фонарей. Что за дурацкая мания у всех, вывезти её в дебря? Вопроса вслух так и не озвучивает. На Богдана не смотрит, хотя хочется, сдерживается, запрещает себе. В голове всплывает разговор на кухне Нестеровых. Как никогда сильно желает прижаться к его груди, пусть крепко обнимет, согреет, заберёт тревоги и страхи. Тяжело сглотнула, надо же было поймать её в таком настроении, когда всё достало. Так задумалась, что не сразу заметила как свернули на грунтовку. Вскинулась, Богдан невозмутим. Неужели только за этим привёз…
А он вылезает наружу, устало потягивается, не собирается приставать с намерением, о котором она только и думает.
Парень садится на край капота, белая футболка светится в темноте. Над головой раскинулось бесконечно звёздное небо, запрокинул голову, вздыхает. Не успела Алекса хлопнуть дверью, как ветер пробрал до костей. Подходит к нему, будь, что будет. Богдан тут же притягивает за руку ближе, бережно обнимает. Усаживает к себе на бедро, прижимает к груди. Обхватывает похолодевшую девчонку обеими руками, утыкается носом в шею.
— Невозможно терпеть, когда ты так дрожишь, — шепчет ей.
— Замёрзла, — выдавливает она из себя.
— Лекс, врушка, — обдаёт кожу возле уха горячим дыханием. — Я слышу как быстро бьётся твоё сердце. Очень быстро.
— Твоё не медленнее…
Сильные руки стискивают крепче, вырывая непроизвольное девичье ах.
— Я очень соскучился.
Промолчала, от очередной порции мурашек вздрогнула, горло сдавило спазмом, на душе булыжник давит. Да она тоже, только вслух сказать не может.
— Не веришь! А я думал ты в этом уверена и даже пользуешься сеим фактом.
— Сам себе придумал и веришь.
Как бы не были похожи Грановский и Богдан, а ощущения разные, да, порою схожи. Но то, как обнимает брюнет, повторить невозможно, ни кто не делал подобного, и никогда. Богдан сжимает порывисто в который раз, желает подчинять, и ключевое желает. Дыхание перехватывает. Грановский более нежный, подкрадывается, не прёт напролом. Тёплые губы касаются возле уха, разряд прошибает до поясницы.
— Не надо, — пытается вырваться.
Не отпускает.
— Сложно удержаться, знаю, принадлежишь другому и всё равно.
— Как и ты.
Молчат минут пять. Он согревающе обнимает, разворачивает к себе и она на грани подкатывающих слёз обхватывает его в ответ за талию, прижимается щекой к груди. Заодно пытается избежать поцелуя, сдастся, не устоит. Уже пала дертвой своих желаний, острых, болезненно тянущих в бездну. Как тяжело и быстро бьётся его сердце. Кладёт ладонь, просит угомониться, а он сильнее прижимает к себе, до боли в костях. Когда-то так привычно было касаться его тела, с удовольствием ощупывать бугрящиеся мускулы. А теперь робко и словно чужого, неуверенно. Девчонка быстро дышит от переполнявших эмоций.
— Трезвый не пришёл бы, — оторвать язык и выбросить.
Молчи, наболтаешь дура лишнего.
— Не пришёл бы, — честно соглашается.
Снова молчат, наслаждаются перемирием.
— Очень хочу тебя, — шепчет ей, будто не одни сейчас.
— И не надейся.
Ухватил за скулы, приподнимает лицо, хочет видеть глаза. Смотрит на губы, разделяют лишь сантиметры.
— Нет, Богдан, даже не пытайся.
Гладит пальцами по щеке, убирает мешающие пряди волос. Ветер снова бросает ей на глаза. Бережно собирает в подобие хвоста и откидывает за спину. Смотрит пристально.