Эксперимент Не Удался (СИ)
Димка коварно улыбнулся и откинул голову на кресло. Оба сидели на полу в гостиной, журнальный столик накрыт заказанной едой, бутылка коньяку почти опустошена.
— Когда паршиво на душе, я просто обнимаю её и легче. Или, когда ей плохо, обнимаю и она успокаивается. Поэтому до сих пор ничего не разнесла.
Богдан сдвинул брови поставив на пол бокал с коньяком.
— Откуда ты знаешь, когда ей плохо?
— Чувствую, — ответил Нестеров, тупо смотря в потолок. — Когда ты в зоне видимости ей плохо и больно, когда с девками ты, ей больно. В слух то она молчит, но глаза не могут молчать. Мне хочется разорвать тебя на части, только бы не чувствовать, как она мучается.
Богдан нервно сменил позу и осушил бокал до дна, даже не поморщившись. Она, она, она, везде она… Мучается? Да как в это поверить, если ненависть в глазах, когда смотрит на него. Слушая Нестерова верит, а завтра уже не будет. Поступки говорят о многом, как и его тоже… Хотелось схватиться за голову и закричать. Где искать истину?
— Нечего на это сказать? — спросил Димка, переводя взгляд в лицо друга. — Иногда на зло тебе обнимаю, в надежде, что инстинкты твои проснутся и смогут победить самолюбие.
— Димыч, это перебор. Вы душу рвёте мне на части. Самое болезненное, если она с лучшим другом.
— Не больнее, если с лютым врагом.
Сердце Нестерова сжали уже привычные тиски, причиняя боль. С лютым врагом, его девочка с Романец, где-то здесь в этом городе страданий, совсем недалеко от него и всё равно недосягаема. Нежная, красивая, любимая, принадлежащая другому. Спать нормально не может с первой встречи, будь не ладен этот вечер выпускников. Эта проклятая школа, в которой сам не учился, но столько связано с ней.
Богдан разлил остатки алкоголя по бокалам. Сам тут же осушил до последней капли. А Нестеров смотрел на него не сводя взгляда.
— Я бы смог заполучить Алексу и любить бы смог, и счастливой сделать.
Богдан застыл от этих слов.
— Так, что тебя останавливает?
— Это невозможно, я итак её люблю, и сильнее, чем сейчас уже не буду, — улыбнулся нежно Нестеров, сверкнув глазами.
Богдан закрыл лицо ладонями и зарычал:
— Сука-а, Нестеров, ты достал! — потёр устало лицо, пятернёй растрепал волосы. — Что у тебя там? Выкладывай, хватит уже втихую ходить как побитый пёс. Расправь плечи…
— Как ты что ли? Да пошёл ты, — махнул рукой Димка, глоток обжигающей жидкости, что уже одурманила мозг. — Не могу смотреть на девок, везде она, глаза, губы, голос. Она здесь рядом почти. То я не знал, где она, а теперь знаю здесь, знаю, где искать. Да не могу. Не моя она и выбрала не меня. Добивался бы, да выбор сделала она. Здесь я бессилен. Богдан очнись! Потом будешь, как я скулить позорно. Да что там… Уже.
* * *
Утром сама себе пыталась создать хорошее настроение, но боевой дух даже ночью мешал спать, что уж говорить про сейчас, не даёт усидеть на месте, поднимает настроение, но к отметке готова к атаке, а где ж тут улыбаться. К цели напролом, не удалось вчера, попробую сегодня. Теперь вдвойне захотелось доказать, что не он мне нужен, а его машина. Да вообще плевать, что подумает или скажет. Она буквально скрипела зубами от злобы. Вчерашний разговор так сказать отравил её кровь, убив каждую оставшуюся каплю светлого, что ещё в ней жила. Выскочив из подъезда она вытаращила глаза.
— Что за… — руки опустились. — Беда не приходит одна, ну бли-ин…
Напротив стоял не оставленный ею внедорожник, а снова белая "Ауди". Намытая, отполированная и совершенно целая сверкает на солнышке. Полезла в рюкзак за ключами, а там подмена. Только Уимберг мог влезть к ней в сумку пока спала. Девчонка буквально захныкала капризно, чуть не топая ногой. Начался дурацкий день. Достала расстроенно телефон.
— Алён, привет. Я сейчас подъеду, приготовь пожалуйста, что мама просила. Да, заберу.
Сбросила вызов и грозно потопала к машине, пнуть бы посильнее, да ноги в сандалиях, пальцы жалко. Агрессия в каждом движении, вздохе, раздражают остолопы на дороге, пешеходы ползущие по зебре. Город бесит своей привычностью. Белое корыто бесит… Выдохнуть и успокоиться, сгонять бы куда-нибудь подальше от всех. Желательно на край света.
Алёна сразу заметила, подруга не настроена на болтовню. Нацепив очки молчаливо ждала пока соберёт папки с продажами за прошлый год. Миллион вопросов, что опять приключилось, да в таком настроении Алексу лучше не трогать вообще. Забрала и тут же ушла. Но через десять минут вернулась, села на диван и молчала. Алёна подсела рядом и тихо спросила:
— Лекс, что случилось?
Не отреагировала, только тяжелее задышала. Сняла очки запустив их в дальний угол. Алёна вздрогнула и чуть отодвинулась. А Алекса, как разревётся. Слёзы градом катятся по щекам, дышать не может. Подруга кинулась за водой, перепуганная до смерти. Сунула в дрожащие руки стакан, Алекса отпила и тяжело выдохнула.
— Я его ненавижу… Всей душой ненавижу. Он мне всю ночь спать не давал!
— Вы опять? — в ужасе спросила Алёна.
— Что опять? — всхлипнула и сделала глоток воды. — Ничего мы не опять. Какие мы? У него вон девка есть. Вот они мы. А мы не мы.
Алёна чуть не улыбнулась. Обняла Алексу крепко прижимая к себе.
— Это ты виновата, — пробурчала Алекса.
— Знаю, я виновата… — вздохнула Алёна. — Не плачь, пожалуйста, мне страшно, когда ты такая.
— Не плачу я… — перевела дрожащее дыхание. — Не знаю куда себя деть, чтобы не помнить, не видеть, не знать… На пляже напал на меня, я же не трогала его. Он первый! А я разодрала ему грудь и он на ночь от девки слился. А сегодня почти забрала у него альфу, чтоб не возил на ней никого, а он поймал меня гад и… — тяжело сглотнула глянув робко на подругу.
Алёна покачала головой отбирая стакан, а то сейчас запустит куда.
— Думала всё, сейчас он меня прямо на капоте… — мотает головой. — Он тварь хочет, чтобы я втихую с ним… А он с этой…
— Всё! — снова обняла Алёна готовую зарыдать Алексу.
— Ненавижу эту тварь! — зарычала сквозь зубы. — Ненавижу!
Как только Алекса успокоилась рассказала подруге в подробностях, приключения последних дней. Вроде полегчало, да осадочек остался, разползаясь чернотой по душе. Он навсегда изменил её и прежней уже не быть. Думает по другому, чувствует, видит всё другими глазами.
— Что делать будешь? — осторожно спросила Алёна.
— Ничего не буду делать, нечего уже делать, он вчера убил всё, что было и могло быть, — выдохнула. — Поеду к Димке съезжу. Глаза красные?
— Ещё какие. Иди умойся.
— Сейчас увидит не отвяжется.
— Умоешься, а там пока доедешь отойдёшь.
Алекса ещё раз громко выдохнула и направилась в туалет. И давно же она так не ревела, словно ребёнок. Будь ты проклят Богдан, за каждую мою слезинку!
Уехала растерянная и пустая, морально измотанная. Действительно начался дурацкий день. Что ещё ждёт сегодня, Уимберга не хватает. Снова куда-то пропал.
На парковке спорткомплекса покосилась осторожно в тот конец, где обычно оставляет машину Богдан. Пусто. Вот и замечательно. Потопала прямиком к Нестерову в кабинет, даже не узнав там ли он.
— Привет, Нестеров!
— Привет, — улыбнулся Димка хмурой девчонке, отодвигаясь от стола.
Плюхнувшись на диван, где стояла смутно знакомая сумка, валялась синяя папка, на что-то села, вытащила из под задницы. Рот открылся, глаза расширились. Эту штучку Альфа ромео она ни спутает ни с чем. Димка обошёл стол выхватив ключ от итальянки из цепких пальцев, что так не хотели отдавать.
— Это не твоё.
— Ну дай хоть подержать, — наблюдала за ускользающими ключами Алекса. — Чтот я итальянки не видела на парковке.
— Она за моей стоит, не видно.
— А-а-а… — протянула задумчиво.
Значит Богдан здесь, сердце болезненно забилось. Димка сгрёб оставшиеся вещи друга с дивана и вместе с ключами переложил на кресло. Алекса молча на них смотрела. Внутри кипела борьба, переворачивая внутренности.
— Алекса!