Вспоминая голубую Землю (ЛП)

- Мое нынешнее местонахождение не должно нас задерживать, - сказал Труро. - Но я поздравляю вас с вашей проницательностью.
- Чего вы от нас хотите? - спросила Санди. Если Глеб и знал этого человека, то не сказал.
- Ничего. Именно это. То есть я хочу, чтобы вы ничего не делали и ничего не говорили. Я не могу в достаточной степени подчеркнуть важность этого. Я знаю о вашем затруднительном положении - как я мог не знать, когда Чама Акбулут - один из нас? - и уже предпринимаются шаги по улучшению ситуации.
- Я думаю, мы обо всем позаботились, спасибо, - сказал Джеффри.
- И я думаю, вы неправильно понимаете, до какой степени вы уже втянуты. Чама предпринял это действие со значительным риском для себя, как с точки зрения физического вреда, так и тюремного заключения. Вы, конечно, понимали, что его бескорыстие ставит вас в положение должника?
- Чама вообще не спрашивал нас, - сказал Джеффри.
- Он прав, - вставил Глеб. - Чама сделал это по собственной инициативе. Никто из нас не согласился бы на это. Включая меня.
- Тем не менее, - сказал Труро, явно не смущенный такой линией аргументации, - вы вряд ли могли ожидать, что Чама поведет себя иначе, когда ему представят факты в их нынешнем виде'.
- Вы хотите сказать, что, поделившись с ним секретом, мы подтолкнули его к этому? - спросила Санди.
- Зная его характер, вы, должно быть, понимали, что у него был отличный шанс на это. Кроме того, когда появилась возможность, вы все одобрили его действия, сопроводив его к Призрачной стене.
- Мы ничего не одобряли! - неубедительно пролепетал Джитендра. - Мы пытались отговорить его от этого!
- До самого конца?
- Мы беспокоились о его благополучии, - сказала Санди. - Мы старались наблюдать за ним так долго, как только могли.
- И все же долг был накоплен. Чама и Глеб не говорят от имени всей Инициативы, но они были правы, признав важность работы Джеффри по отношению к своей собственной. - Труро оглядел комнату, все еще улыбаясь своей черной улыбкой-раной. - У нас есть... рычаги воздействия. Китайцы десятилетиями ощущали холодное дыхание истории на своей шее. Они прожили свои полтора столетия под солнцем - краеугольный камень трехтысячелетней непрерывной государственности. Они совершали чудесные и славные поступки. Но что теперь? Индия поднялась, и теперь настала очередь Африки. Колесо катится дальше. Проблема в том, что подобное состояние не приносит ни цента прибыли. Китайцам нужно новое направление. Итак, то, что они делают, - это возвращаются к тому, что у них всегда получалось лучше всего: к долгосрочному мышлению, к грандиозным имперским амбициям. Излишне говорить, что Панспермийская инициатива не ускользнула от их внимания. Зеленый расцвет - это именно то предприятие, поглощающее жизнь, в которое они действительно могут вонзить свои зубы. Из всех сухопутных и орбитальных государств у Китая всегда были самые теплые отношения с Организацией Водных Наций.
- И как это нам поможет? - спросил Джеффри.
- Проще говоря, мы очень хотим не обидеть китайцев, а они очень хотят не обидеть нас. Никогда не знаешь наверняка, возможно, мы будем работать вместе ужасно долго. В любом случае, все предельно осторожны при выборе следующего шага, стараясь не сделать ни малейшей вещи, которая могла бы поставить под угрозу будущие маневры. Вот почему маленькая экспедиция Чамы вызывает так много трудностей. Но, я надеюсь, не непреодолимых.
- Вы сказали, что мы ничего не должны делать, - сказала Санди.
- Очень скоро, как по маслу, до соответствующих пограничных властей дойдет известие о том, что к Чаме будет проявлено необычное милосердие. Он будет освобожден, и все это печальное дело останется позади. - Он наклонился вперед с особой настойчивостью. - Но механизм переговоров очень деликатен. Неверное вмешательство Экинья Спейс или Плексуса может пустить под откос весь процесс. Возможно, вам катастрофически хочется снова увидеть своего друга, не так ли? С его более или менее нетронутыми воспоминаниями? Тогда ничего не делайте.
 
- Лучше бы вам оказаться в этом правым, - сказал Джеффри.
- Я никогда не ошибаюсь, - ответил Труро. И теперь он смотрел на Джеффри, и только на Джеффри. - Я буду на связи, мистер Экинья. Насчет слонов. Я уверен, что впереди у нас долгие и плодотворные отношения.
Голем поник. На мгновение он обмяк, пока невидимые нити не вернули его к жизни. Лицо танцевало в заранее заданных перестановках, одежда и волосы мерцали и извивались с чавкающим шелестом. Затем Джун Уинг вернулась в комнату.
- Только что произошло нечто возмутительное, - сказала она.
Было ясно, что Джун Уинг не из тех женщин, которые привыкли к тому, что их похищают.
Роботы-прокторы Африканской лунной администрации имели серо-стальной блеск дорогих шведских столовых приборов. Их шлемы были покрыты хромом, а лица закрывали черные фехтовальные маски. Они не убивали, но у них было множество несмертельных способов принуждения. Многие из них были чрезвычайно неприятными и вполне могли привести к долговременному повреждению центральной нервной системы.
- Кто из вас Глеб Озеров? - спросил первый, и синтезированный голос прогремел из его сетчатого лица.
- Это буду я, - робко ответил Глеб.
- Глеб Озеров, в соответствии с лунным законодательством вам поручено заботиться об этом человеке. Подтвердите соответствие требованиям.
- Я подчиняюсь, - сказал Глеб. - Я совершенно определенно подчиняюсь. Благодарю вас. Все будет в порядке.
Конечно, это было нечто большее, но дополнительные условия освобождения Чамы были изложены в длинном, изобилующем оговорками расширения резюме, которое его напарник уже прочитал и принял перед передачей.
Учитывая масштаб возможных последствий, нельзя было отрицать, что все они легко отделались. После восьмичасового задержания и допроса Чама был отправлен обратно в Коуптаун на суборбитальном транспортном средстве и передан под стражу прокторам. Роботы отвезли его на железнодорожную станцию и посадили на первый попавшийся поезд. Чама все еще смиренно стоял между своими сопровождающими, когда Санди, Джеффри, Джитендра и Глеб встретили его на трамвайной остановке.
- Ух ты, - выдохнула Санди. - Они действительно настроены серьезно. Я даже никогда раньше не видела прокторов. Я не думаю, что они даже собирают этих ублюдков, пока они где-нибудь не понадобятся.
- Они были пугающими, - сказал Джеффри.
- Такова была идея, - ответила Санди.
Если убрать стандартные обороты, условия выглядели щедрыми. Против Чамы не было выдвинуто никаких обвинений, хотя ему было вынесено официальное предупреждение, которое останется в деле до конца следующего столетия. Ему было запрещено въезжать на китайскую территорию, на Луне или куда-либо еще в системе в течение следующего десятилетия. Кроме того, от него требовалось оставаться в Непросматриваемой зоне в течение следующих ста дней, что являлось формой мягкого содержания под стражей, которая также запрещала использование пассивной чинг-связи или воплощения. Сообщения с любым человеком за пределами Зоны будут подвергаться рутинному машинному и человеческому перехвату и анализу.
Кроме этого, Чама был технически "свободен".
Санди испытывала некоторые сомнения по поводу встречи с Чамой, опасаясь, что это слишком тесно свяжет ее с пограничным инцидентом. Джитендра настаивал, что ей нечего бояться. - Если бы Чама ввязался в это без нашего участия, - сказал Джитендра, - мы бы все равно уже были втянуты в это. Мы его друзья.
- Надеюсь, ты прав.
- Конечно, он прав, - сказал Глеб. - Но все равно спасибо, что были там. Мне не очень нравились эти прокторы.
- Никому из нас они не нравятся, - сказала Санди.
Чаме почти нечего было сказать в первые минуты после передачи. Возможно, он не мог до конца поверить, что все еще не находится под стражей. Освобождение Чамы и его возвращение в Зону были разыграны на глазах у всего наблюдаемого мира. Возможно, у Чамы было лишь небольшое количество близких друзей, но он был знаком сотням своих сограждан, и все они хотели знать, почему зловещего вида роботы бросили его на трамвайной остановке. К тому времени, когда они добрались до очереди на стоянке такси, им приходилось отбиваться от расспросов со всех сторон. Даже начали подтягиваться доброжелатели, призрачная толпа сгустилась вокруг Чамы и его друзей подобно сгущающейся дымке холодной темной материи.