Королевство Тени и Света (ЛП)

— Я не знаю.
— Почему ты решил, что она в курсе?
— Она сидела на диване, когда я подошёл к ней сзади, чтобы посмотреть, что она пишет.
— Сидела на диване где? — потребовал Круус.
— В Честере.
Глаза Крууса полыхнули.
— Ты опять отправился в Честер, не получив от меня непосредственных приказов делать это?
— Если вы хотите, чтобы я притворялся им достаточно уверенно, чтобы убедить даже её, я должен знать её самые глубинные мысли.
— Я неясно выразился? Если я не отдавал тебе приказ, ты не действуешь, — прорычал Круус.
— Значит ли это, что я порабощён, — сказал Маздан, не используя ни капли вопросительной интонации.
Круус смотрел на него несколько долгих секунд, затем медленно рассмеялся.
— Ах, Маздан, ты меня удивляешь.
— Вы сомневаетесь в моей верности, мой господин.
— Я сомневаюсь во всех.
— Это означает, что вам некому доверять; печальное положение дел.
— Доверие — это ожидание того, что другая персона будет поступать в соответствии со своими прежними действиями. Такое редко случается. Ты чувствуешь себя порабощённым?
Маздан притих на мгновение, затем сказал:
— Я существую лишь для того, чтобы служить вашим целям. Разве это не порабощение? Как это отличается от историй, которые вы рассказывали о прежнем короле?
— Это лишь на краткий промежуток времени. Пока мы не достигнем наших целей.
— Ваших целей.
— Мои цели установят твоё место в мире. Имей терпение, Маздан.
— «Терпение» — это всего лишь синоним для «Я скажу тебе, когда». Опять-таки, чем это отличается от историй о прежнем короле, которые вы мне поведали? Он говорил «только до тех пор, пока моя возлюбленная не станет бессмертной и полностью фейри»? И как долго это заняло? О, погодите, этого так и не случилось.
— В отличие от меня прежний король не стремился к свободе Двора Теней. Он не прикладывал усилий, чтобы поднять вас на битву. Он преследовал личную и эгоистичную цель.
— Желание женщины лежит в сердце вещей, и тогда, и сейчас.
— Небольшая часть общего плана.
— Ваше желание обладать ею слабее, чем ваше желание нашей свободы?
— Ты никогда прежде не сомневался во мне. Что-то изменилось?
— Я видел, что лежит наверху, и полон интриги и нетерпения жить. Можно подумать, что мотив определяет результаты.
Круус резко вдохнул.
— Ты не входишь в мои сны! — это был не вопрос, а внезапное подозрение. Недавно он подумал об этих самых словах. Его принц мог входить во сны, которые формировали мысли и действия спящего. Чрезвычайно опасная способность, если он решит злоупотребить ею.
— Создатель страшится, что он создал нечто неуправляемое?
— Ты бросаешь мне вызов?
— Я говорю, что причина, по которой вы кого-то подавляете, не имеет значения. Они всё равно подавляемы и жаждут свободы. Мы прождали годы.
— Ты ничего не знаешь о годах! — прорычал Круус. — Позволь поведать тебе, каково это — прожить десятки тысяч, нет, сотни тысяч лет, веря, отдавая преданность, ожидая, всегда ожидая того одного дня, который никогда не наступит. Что такое три-четыре года для тебя? Да ты ничего не знаешь о страданиях!
— Возможно, я ничего не знаю о таких продолжительных периодах времени, но я знаю, что вы становитесь похожим на него. На того, кого вы презираете. Мне не разрешается делать что-либо по собственной инициативе. Я существую лишь для того, чтобы исполнять ваши приказы. Если моя жизнь будет такой, скажите мне. Не обещайте мне свободу лишь для того, чтобы ограничивать её в мельчайших деталях. Я всегда служу вам. Но у меня есть свои мечты. Как и у моих собратьев.
Долгое молчание между ними затянулось. Круус изучал черты лица Маздана, гадая, вдруг он непреднамеренно захватил слишком много высокомерия, независимости и решительности оригинала. Неужели он, как и прототип, был слишком диким и не поддавался укрощению, слишком свободным, чтобы его можно было сломать? Отстаивает права своих собратьев, совсем как он, Круус, делал много лет назад. Неужели он создал себе соперника?
В словах Маздана была правда. Двор Теней был новорождённым, и до сих пор им хватало роскошного подземного мира, который он создал для них. Он не стреножил их ненасытным голодом. Они были способны получать удовольствие среди своего вида. Но тысячелетия назад три или четыре года заключения тоже показались бы Круусу безжалостно долгими. И всё же время так медленно ползло, так растягивалось, что он привык к его течению. Вера в его короля угасла. Его ярость нарастала.
 
Неужели он делал то же самое со своим принцем?
— Какой свободы ты желаешь? — спросил он.
— Свободы доверия.
— Ах, всего лишь величайшей свободы из всех, — фыркнул Круус. — Проси уж сразу весь мир, чего ты?
— Вы сотворили меня. Вы знаете меня лучше всех. Вы создали меня таким, чтобы я желал весь мир. Вы планировали это, и всё же теперь отрицаете. Вы сотворили жажду, которую запрещаете утолять, дали власть ходить по миру, где возможно всё, и всё же просите меня жить там, где невозможно ничего. Только то, что вы решаете дозволить мне. Станьте моим другом или сделайте меня своим врагом. Разрушьте меня, если придётся. Я стану жить лишь доверенным и свободным. Вы хотите женщину. Я доставлю её вам с сердцем, пылающим желанием и любовью. Но только если вы доверите мне (тому, кто бродит в самом глубоком, самом богатом, самом магическом из миров) узнать её, изучить её, понять, в чём она нуждается. Вы дали мне великую силу. Позвольте мне ею воспользоваться.
— Она подумала, что ты — это он?
— Да. И теперь мы точно знаем, что я могу внедриться в их мир и не быть узнанным.
— А если она упомянет в разговоре с Бэрронсом, что видела его в момент, когда его самого там не было?
— Возможно, я подтолкнул её забыть эту встречу во сне.
— Ты целовал её?
— Нет. Но возможно, я это сделаю. Вы можете с этим смириться?
В глазах Крууса полыхнул неожиданный гром, крылья предупреждающе зашелестели.
— Только в Стране Снов. Никогда в реальной жизни. Это запрещено.
Маздан склонил темноволосую голову, слегка приподняв уголок губ.
— Подозреваю, что реальная жизнь — всего лишь ещё один сон, мой господин, где эмоциональные решения едва ли мудрее, чем в момент бодрствования. Но как пожелаете. Я волен посещать её, когда посчитаю это нужным для достижения ваших целей?
Круус взвесил свои варианты. Его принц прав. Ему нужно либо разрушить его, либо освободить, и он не мог вынести мысли о том, чтобы уничтожить его. Вскоре Маздан всё равно будет свободен. Они могут прийти к этому моменту союзниками. Или врагами. Когда-то Круус любил своего короля. И он начал ощетиниваться от бесконечных обещаний будущего, которое никогда не наступало. Его отравляли стрелы времени и пренебрежения, и через достаточное количество времени любовь стала ненавистью.
— Ты волен посещать её, когда посчитаешь это нужным для достижения моих целей. Но как только моя цель будет достигнута, ты больше не будешь к ней приходить. Она больше никогда тебя не увидит, — подчеркнул он. Не увидит ни прототип, ни копию; Круус об этом позаботится.
— Как пожелаете, — Маздан склонил голову и развернулся к двери.
***
После ухода Маздана Круус мрачно уставился в огонь. МакКайла знала, что он жив. Он упустил шанс на великое появление. Это было для него важно. Он хотел изучать её взглядом, когда она впервые увидит его после того долгого времени, выискивать скрытую радость под смятением. Горевала ли она из-за него? Рассказывала ли истории, как он велел, о великом Круусе, который пожелал пожертвовать собственным существованием, чтоб спасти мир? И неважно, что он знал, что браслет, который он потребовал при подписании Соглашения, в сочетании с определёнными покоями в замке короля Невидимых, наверняка сохранят ему жизнь.
 
Он не был уверен.
И отсюда слова о жертве.